Один ленивый мальчик - Александр Бельский
Всем ведь известно: писец и сопровождающий — это два чина, которые требуют большого понимания их сути и значения, и внимания к мелочам. А то вот ведь у верховного чати* Великого, идущего вслед за царём — писец, который служит своему господину секретарём. Но ведь и в деревне Малое баранье подхвостье — тоже писец, который этих самых баранов считает во время великой переписи скотов*. И как же их можно сравнить? Как можно сравнивать сопровождающего Его Величества, и сопровождающего домоправителя захолустного поместья? Так что поясним: от Деди зависело больше, чем от некоторых придворных, семеров* где-нибудь в Фивах, Южном Городе, или в древней столице, Мемфисе, Белых Стенах*. И часто от его поступков и решений изменялось, пусть и немногое, в судьбах Куша и Вавата, а то и всей страны.
Не зря ведь Нубия и нуб (золото) — родственные слова. Многое из богатства державы, из того, что вводит в зависть и трепет жалких царьков чужедальних стран, шло отсюда. Очень многое, и не только золото. Дерево, каменные блоки для памятников, храмов и прочих важных строек, шкуры диковинных зверей, что нужны для обрядов богам, яйца огромных нелетающих птиц, умеющих бегать быстрее царской колесницы, множество изделий из дерева и камня… Невольники и невольницы — ах, какие бывают девушки в Вавате и Ирчеме! Губы сочны и сладки, как виноград, груди остры и упруги, глаза лукавы и руки ловки! Маджаи-наёмники, лучники в войске или стражи законности и покоя городов и границ, щиты и оружие для них. Много, очень много всякого добра и богатств. И чтоб было ясно — писец посланника Элефантины должен был в год сдать в сокровищницу восемь дебен золота. Это писец посланника, не сам посланник, а тем более — не правитель или комендант в те времена, когда в Абу власть по мудрости Его Величества отдавалась военным, в силу угроз и опасностей. Правитель должен был вносить намного, намного больше — сорок дебен. А сколько это «намного»? Действительно много это или не очень? Дебен, как знают все, равен десяти кедетам. По-нашему же один дебен — это девяносто один грамм, ну, а восемь — это почти два фунта золота.
Золото сдавали и другие чиновники. Но — только на Юге. На севере в казну золотом платили лишь большие города. Город Эдфу, покрупнее, чем Элефантина, например, платил в год восемь дебен золота. Столько же, сколько писец посланника в Элефантине — Абу…
Это ведь только говорится — «любимый царский сын Куша»* — так звался этот князь во время придворного именования — «собрал дань с «девяти луков»* и повелел чего-то такого прекрасного». На деле этот всевластный хозяин юга большую часть времени проводил в столице, пред лицом благого бога*, а то ведь, знаете, задержавшись в глуши, можно с удивлением узнать о том, что возвращаться-то и некуда… Поэтому настоящим «царским сыном Куша» были его главные помощники и их приближенные, люди энергичные и решительные. Эти качества, несомненно, важны, но многие из этих энергичных и решительных не всегда должным образом почитали Маат — богиню порядка и справедливости. Мы, наверное, сказали бы про них, что они не имели ни чести, ни совести, но имели много желаний.
Другие редко приживались за порогами. А эти прижились, ещё как прижились! Бывало, они могли вспомнить двух-трёх блистательных царских сыновей Куша, при которых они делали всё то же дело — качали богатства Юга в казну царя. И, собирая дань Юга живому богу, они всегда помнили, что до этого дань должна пройти через руки их хозяина, но ещё лучше понимали — что проходит она и через их собственные руки, жадные и ловкие. И не ленились собирать её даже в храмовых землях, а при возможности запускали руку и за пороги, в земли Абу, которые уже, строго говоря, не входили в подвластные князю Юга земли.
Правителю Абу всегда нужно было решать сложную задачу. С одной стороны, им, этим энергичным и решительным, воистину эффективным руководителям, нельзя было дозволять подобных шалостей. Ибо и у храмовых владений, и у земель старой южной знати были свои управители (хозяин был только бог — живой из царского дворца либо — из храма), а у управителей было много доброхотов неподалеку от царских ушей. Но, с другой стороны — надо было сделать это так, чтоб не разгневать великого вельможу, чьи люди, а, главное, чьи доходы от этого пострадали бы…
Вот этими щепетильными делами и занимался Деди в первую очередь, и был в них ловок и хорош. Правитель нома знал его, отмечал и награждал, а это о многом говорит. Главным Правителем нома, а не князем, как встарь, иногда бывал и Опора Юга — царский сын Куша, хоть Куш и начинался за порогами. Но со времен не столь уж давних, по воле царя это был уже не он сам. И назначенный даже не им, а из далёкой столицы «заместитель». Мах, присланный снизу, из столицы, вот кто носил титул Правитель Абу и земли Та-Сети. Та-Сети — так звали этот ном, самое южное собственно египетское княжество, чьей столицей и была Элефантина. А уж почему так звался этот ном — только боги упомнят. То ли земля лука, то ли земля Сета, то ли — Сатис, то ли изогнутая — кто ж его знает... Заместитель был родом с севера, энергичен, сметлив. Быстро освоившись, он изо всех сил показывал Владыке Юга, что верен ему, наместнику Ментумесу (ну, пока тот был в силе и славе, по крайней мере). Кроме того, невзирая на надменный вид, тонкий профиль, высокий рост, благовония и драгоценные юбки, он был
