Наследник из прошлого - Дмитрий Чайка
Механизм этот работал третье столетие и пока что сбоев не давал. А вот со мной получилась неприятность. Матушка моя, белошвейка из Ткацкого конца, имела несчастье стать любовницей князя Остромира, третьего сына действующего императора. Считался князь беспутным гулякой, кроме баб и пьянки не интересовался ничем, а потому, когда он, будучи инкогнито, сложил свою дурную головушку в случайной кабацкой драке, никто, кроме матери, по нему не заплакал. А заплакать было от чего. Покойный батюшка даровал мне княжеское имя и заявил при свидетелях, что признаёт законным сыном. Это стало потрясением такого масштаба, какого не видели со времен царицы Джедара Власты Самославны, сбежавшей с молодым любовником от опостылевшего мужа-верблюжатника. Ее, правда, восточный император Ярослав Мудрый обратно вернул, но встряхнуло тогда обитаемый мир знатно. Чуть было большая война не началась.
Скандал, конечно, мой отец устроил на славу, да только пергамент, написанный пурпурными чернилами и заверенный печатью великого логофета, он справить не успел, и это превратило мою жизнь в сущий ад. Матери бы отказаться от всех претензий, взять денег и жить в достатке, но она, будучи женщиной чрезвычайно недалекого ума, стала искать справедливости, и на том погорела. Ее отшили во всех судах, отклонили все ее прошения, а потом превратили в полнейшее посмешище. А спустя некоторое время и вовсе пустили слух, что не князь Остромир стал мне отцом, а неведомо кто, потому как матушка моя — ветреная девица. Через два года хождения по мукам нас выслали за сто первую милю, ибо она слишком упряма оказалась. Все твердила, что своими глазами видела те документы…
Ссылка ее и подкосила. Мать не выстояла в борьбе против всего мира и умерла в полной нищете, презираемая всеми. А я вместо наследства и титула получил издевательскую фамилию, где одновременно фигурировал и Золотой род, и профессия, которой занимаются только бывшие каторжники да горькие пьяницы. После смерти матушки меня, семи лет от роду, забрали служки из приюта при монастыре святой Радегунды, где подержали немного и отправили в Сиротскую сотню. Там как раз клепали солдат для бесконечной войны на болгарской границе. Или на баварской… или на саксонской… или на мазовшанской… или на польской… или на бургундской… или на литовской. Или еще на какой-то. Империя была обсижена по периметру множеством княжеств и королевств, словно коровья лепешка мухами. И все они непрерывно вступали в альянсы и ссорились, что неизбежно заканчивалось войнами, крупными и мелкими.
Сотня работала без перерыва, ведь потери среди лимитантов, как называли пограничные части, дело чуть более, чем обычное. Его царственности Брячиславу II требуется постоянный приток свежего мяса. Желающих наниматься солдатами в нужном количестве уже давно не находилось. Сейчас же не благословенные времена первых императоров, когда за службу жаловали наделы в Италии и Африке. Там теперь и клочка земли пустой нет… Ее даже в Силезии и Дакии не найти, не то что в плодородной Италии. Вся империя обжита и засеяна, от Гамбурга до Нубийской границы, кроме разоренных набегами пограничных земель. Участь солдата считается сейчас одной из самых незавидных, прямо как в 4 веке, когда императоры гребли в армию всех кривых и косых. Служба двадцать четыре года, а потом, коли выживешь, получаешь коленом под зад и грошовую пенсию. Вершина карьеры для отставника — должность городового стражника, если сможешь денег на мзду накопить. Ах да! Это еще не все. Следуя установлению Валентиниана I, призывников клеймили как рабов, а согласно закону от 386 года тем, кто рубил себе большой палец, дабы избежать призыва, полагалось сожжение на костре. Я задрал рукав левой руки и полюбовался на поблекшую армейскую татуировку. И меня тоже заклеймили: орел с тремя головами, одна вперед смотрит, а две других — в стороны. Головы эти знаменовали триединство Римской Империи и ее частей — юга, севера и востока. Запад был потерян сотни лет назад. Под орлом выбит личный номер и годы службы, которая у меня пока даже не началась. Я ведь отрок еще. Вот так-то…
При всем этом, жизнь в империи довольна неплоха, стабильна и выстроена словно в армии. На самом верху — три императора: Константинопольский, Александрийский и Братиславский. У каждого есть наследник-цезарь, облаченный в пурпур волей отца или деда, и свора великих князей, сыновей действующего императора. Обычно цезарем становится старший сын, но так происходит далеко не всегда. Могут выбрать любого по прямой линии, даже внука, если заслуги перевешивают. Под императорской семьей стоят князья — законные потомки Золотого рода, степных ханов и словенских владык, чудом уцелевших в «Войне братьев» 658 года. Среди них много таких, кто едва концы с концами сводит, получает пенсион и служит в Приказах или в армии. Десятое колено нынешнему государю, или вовсе не родня… Ниже стоят нобили — государевы компаньоны, дьяки из старых семей, бояре и патрикии. А уж под ними — купцы, мастеровые из ремесленных гильдий, смерды, они же крестьяне-артельщики, и наемные рабочие на мануфактурах. В самом низу этой пирамиды находились холопы — обращенные в рабство преступники и те, кого привели из походов в виде добычи. Их дети уже свободными людьми считались.
Особняком от этого всего стояла армия, церковь и Орден святой Ванды Миротворицы, или просто Орден. Их еще называли черными, или кромешниками… Говорить о них с наступлением темноты считалось дурной приметой. Черные вроде бы как христианство исповедовали, только какое-то свое, непонятное никому. Превыше Иисуса почитали они святую Ванду, воплощение Высшей справедливости. Такая религиозная каша для империи — дело обычное. В деревнях бабы святой Людмиле молятся, в армии — Георгию Змееборцу, а граждане столицы превыше других почитают святого Григория Крестителя.
Впрочем, так только на Севере жили, о порядках в Константинополе и в Александрии я, ввиду запредельно убогого кругозора, имел крайне смутное представление. Там и обычаи другие, и язык иной. Африка, Италия, Далмация и Сицилия до сих пор на латыни говорят, причем каждая провинция
