Калинов мост - Василий Анатольевич Криптонов
Я убрал из гнёзд ключи-подстаканники. Арка потухла. А я перенёсся в деревню Вареники.
Задумчиво посмотрел на строение, являющееся, как выяснил недавно, обиталищем Бабы Яги.
— Избушка-избушка! Повернись к лесу задом, ко мне передом.
Честное слово — я был уверен, что ничего не произойдёт! А избушка вдруг зашевелилась.
Нижние венцы оторвались от валунов-фундамента, на припорошенную снегом землю посыпался сухой мох — утеплитель. Из-под избушки показались желтые куриные лапы, украшенные длинными изогнутыми когтями. Задумчиво переступили, потом одна лапа зябко поджалась.
А на крыльцо выскочила разгневанная Карелия Георгиевна, она же Баба Яга.
— Ты что творишь, ирод⁈
Избушка переступила на другую ногу и накренилась. Карелия Георгиевна полетела с крыльца вниз. Я бросился к ней. Успел подхватить на лету, о землю старушка не ударилась. Пожелала мне:
— Чтоб тебя черти сожрали!
— Я тоже очень рад вас видеть. За землетрясение извините, не хотел.
Я осторожно поставил бабку на ноги.
— Смирно! — гаркнула избушке Карелия Георгиевна. — Сидеть!
Та с заметным облегчением принялась опускаться обратно на фундамент. Вскоре нижние венцы коснулись валунов. Чудо природы застыло и снова выглядело как самая обыкновенная изба, не прикопаешься.
— Теперь с полов дуть будет, — ворчала Карелия Георгиевна, поднимаясь на крыльцо. — Я только-только щели заткнула, в тепле зимовать собралась! А он — тут как тут, повернись, избушка! Затыкай сызнова, бабка. Чай, заняться-то тебе больше нечем…
— А вы разве мёрзнете? — удивился я. — Твари же — не того. Ну, в смысле, не этого… Я имею в виду, не должны мёрзнуть?
Карелия Георгиевна обиделась окончательно.
— Это кто тебе тут тварь⁈ Я — не тварь, я фольклорный персонаж!
— Да всё-всё, понял, это другое. Не кричите.
— Вот именно, что другое!
Карелия Георгиевна нагнулась, принялась собирать с пола рассыпанную посуду. Вздохнула над разбитым горшком. Я присел рядом с ней, помог собрать уцелевшее.
— Блин, ну честно — не хотел. Не думал, что избушка правда на куриных ногах. И что она меня послушается.
— А чего бы ей тебя не слушаться? Ты ж — кто такой есть?
— А кто я есть?
— Добрый молодец, богатырь! Силы немалой. Так чего бы, спрашивается, этой дурище неразумной тебя не слушать?
— Угу. Хотите сказать, что избушка бы повернулась, и я мог бы в потусторонний мир пройти?
Карелия Георгиевна усмехнулась.
— А то без избушки не можешь. Уж мне-то не рассказывай… Говори, зачем пришёл?
— Вы Кощея Бессмертного знаете?
— Не знаю и знать не хочу! Из всех продажных тварей Кощей — самый проклятущий.
— Угу. То есть, всё-таки знаете. Он похитил мою невесту.
— Невесту? — изумилась Карелия Георгиевна. — Твою? Да у тебя в каждом селе по невесте! Уже, поди, со счёта сбился, скольких…
— Ой, всё! Давайте оставим в покое подробности моей личной жизни. Речь о Катерине Матвеевне Головиной. Её похитил Кощей и утащил в потусторонний мир. Недвусмысленно дал понять, что освободить Катерину Матвеевну я смогу, только если прибуду за ней лично. Хотя этого мог бы не говорить. Я в таком бешенстве, что на краю света этого вашего Бессмертного отыщу и вечным двигателем работать заставлю. Коль уж сдохнуть не может, так пусть хоть пользу приносит. Вопрос лишь в том, сколько времени займут поиски. Почему, собственно, я здесь. Вы можете подсказать, где искать Катерину Матвеевну?
Карелия Георгиевна развела руками.
— Кощей мне — не сват, не брат. Что делает, не говорит, а и говорил бы — кто б эту тварюгу слушал. Что за Катерина Матвеевна, я знать не знаю, то ваши людские дела. Но ежели она тебе невеста, могу поискать.
— Гхм. Что значит «ежели она тебе невеста»?
Карелия Георгиевна ухмыльнулась.
— Ой уж! Тебе ли не знать. Пол-округи оприходовал… Когда у тебя с этой Катериной Матвеевной любовь была в последний раз?
— Вы сейчас про физическую любовь?
— А то про какую же?
— Н-ну, всякое бывает. Платонические отношения, например. Духовная общность, опять же…
Карелия Георгиевна посмотрела на меня с подозрением.
— Это ещё что за зверь?
— Это когда без секса.
— Какая такая «бесекса»? — совершенно потерялась старушка. Она положила подобранную утварь на стол и плюхнулась на лавку.
— Господи, как же меня порой утомляет эта распущенность восемнадцатого века… Ничего-то за иностранным словом не спрячешь, всё-то надо прямо в лоб говорить. Соитие, сношение, совокупление, слияние мужской и женской сущностей.
— Ну? — сдвинула брови Яга. — И когда у вас это соитие было? Чем больше времени прошло, тем труднее искать будет.
— А вот сейчас, Карелия Георгиевна, о самом неудобном, — вздохнул я, усевшись на табурет. — Тут, видите ли, такая ситуация…
Карелия Георгиевна сильно поменялась в лице.
— Да ты что?..
— Ну, вот так.
— Ну-у-у, братец… Великая любовь, значит.
— Серьёзно? — посмотрел я на старушку озадаченно.
— А то ж нет. Когда к девице не как ко всем, а на особинку относишься — это значит, не просто так, баловство. Кощей, собака, знал, кого похищать-то, не абы куда метнулся, паскуда.
— Все всё знают, один я, как всегда, не в теме. Помочь-то можете чем? Или, раз ничего не было, то на «нет» и суда нет?
Карелия Георгиевна печально вздохнула.
— Трудную задачу загадал, с наскока не решить. Телами-то вы, получается, не связаны… Ладно. Ты — вот что. Принеси мне какую-нибудь личную вещицу этой Катерины Матвеевны.
— Насколько личную?
— Чем личнее — тем лучше, а там уж сам смотри, по своей испорченности. И сразу скажу: долго ждать придётся. Колдовство непростое, но — помогу, чем смогу.
— Понял, принял. — Я встал, потянулся. — Разрешите идти? Или ещё чего скажете напоследок?
— Скажу, — снизу вверх исподлобья посмотрела на меня Яга. — Скажу тебе, в чём сила кощеева.
— В яйце?
— Да ты как такое знаешь⁈ — вскочила старушка, сжав сухонькие кулачки.
— Сказки, там…
— А-а-а, сказки… Сказка — ложь, да в ней намёк. Яйцо есть, только большое и железное. Оно там же, в загробном мире лежит. Кощей туда ходил и опосля изменился. Сильным стал. Страшным…
— А был
