Рейд в опасную зону. Том 2 - Мэт Купцов
Как только мы отрываемся от земли, напряжение слегка отпускает. Гусев первым нарушает молчание.
— Ну и жарища тут. Я думал, сдохну там, у выхода.
— Мы все думали, — соглашается Колесников, отпивая из фляги воду и передавая мне.
— Беркут, ты как? — спрашивает он, глядя на меня.
Я молчу. Не потому что мне нечего сказать, а потому что пока не готов. Перед глазами всё ещё мелькают те, кто ушёл в равнину.
— Они вернутся, — говорю наконец.
— Кто? — спрашивает Гусев.
— Те, кого мы не остановили, — отвечаю, уставившись на удаляющиеся горы.
Наступает тишина. Колесников хмыкает.
— Ну и пусть. Ещё встретим.
На базе нас встречают молчаливыми кивками. Те, кто остаётся, всегда встречают возвращающихся одинаково — смесью зависти и облегчения. Знают, что следующий раз может быть их.
Мы чистим оружие, проверяем боекомплект. Технарь ворчит, что мы убили ещё один пулемёт, но принимает его без слов.
В казарме тишина. Мы все сидим на местах, даже не разуваясь.
Я сижу на койке в солдатской казарме, глядя в потолок. Мы вернулись. Я жив. Но почему-то внутри всё сжато в комок.
Ушедшие моджахеды снова и снова всплывают в памяти.
Прорывы — это всегда маленькие поражения.
Колесников усаживается рядом, хлопает по плечу.
— Ты слишком много думаешь, Беркут. Пойдём выпьем чаю в столовке, а?
Я киваю, поднимаюсь. Встаю, хотя ноги налиты свинцом.
Завтра будет новый день. Возможно, новое ущелье.
В голове снова звучит голос Грачева.
— Мы здесь, чтобы делать свою работу. И точка.
Работа сделана. Хотя бы на сегодня.
А должно быть не так. Работа должна быть сделана основательно.
Где-то мы накосячили. Где?
Глава 8
В Афганистане в апреле 1984 года была проведена Панджшерская операция.Но часть отрядов моджахедов сумела уйти. Противник вышел в долину Андараб и ушёл к перевалу Саланг.
Наша разведка преследовала их. Но поиск успеха не принёс. 5 мая операцию завершили.
Имея свою сеть агентуры в Кабуле, моджахеды до начала боевых действий получили данные о всех планах правительственных и советских войск.
Они подготовили позиции своих отрядов, заминировали пути наступления, организовали засады по пути продвижения советских и правительственных войск.
Несмотря на это, операция в целом была признана успешной — инфраструктура моджахедов, созданная за время перемирия 1983–1984 годов, была разрушена.
Панджшер временно, но стал безопасной зоной — наши получили контроль над ущельем.
В 1982 году для частичного контроля над Панджшерским ущельем, чтобы блокировать сквозной проход по нему, были сформировали усиленные сторожевые отряды. Были размещены советские гарнизоны в Рухе и Анаве.
После окончания операции 1984 года в июне сформировали в Рухе более крупный гарнизон, чем он был ранее для того, чтобы не допускать душманов к трассе Кабул — Хайратон.
Это позволило обеспечить контроль сквозного прохода через ущелье.
Но гарнизон в Рухе оказался в блокадном положении. Были и людские потери из-за постоянных огневых контактов с противником.
В результате полк с боями был выведен оттуда 26 мая 1988 года. Одновременно вывели и гарнизон из Анавы.
Военных рассредоточили по сторожевым заставам на трассе Кабул — Хайратон со штабом в г. Джабаль — Уссарадж.
* * *
В офицерской столовой пахнет сладким чаем, свежеиспечённым хлебом и чем-то ещё родным, домашним, будто на минуту мы вернулись из раскалённого Афгана в уютную кухню где-нибудь в средней полосе. Светлана, наша повариха, хлопочет у стола с видом хозяйки, устраивающей званый вечер.
Молодая женщина, ей, наверное, лет двадцать пять, с добрым круглым лицом, слегка покрасневшим от жары и забот, в белом халате и с белым платком на голове, который едва сдерживал её выбивавшиеся русые волосы.
Колесников разомлел, отпустил ремень и завел свои фирменные шуточки.
— Гусев, тебе не кажется, что Светлана на тебя поглядывает? Вот видишь, как тарелку тебе поближе пододвинула! Это знак, брат.
Гусев смущенно хмыкает, а Светлана мечет в сторону Колесникова взгляд, от которого в горах могла бы сойти снежная лавина.
— Шутник нашелся! Ешь давай, пока не передумала вас баловать.
Я молчу. В голове жужжит, как надоедливый комар, мысли расползаются. Плечо тянет тупой болью, а теплая липкая тяжесть на рукаве напоминает, что что-то с этим придется делать.
— Вот, парни, всё для вас, — говорит она с улыбкой, расставляя перед нами стаканы с горячим чаем и тарелки. Айва, хлеб, варенье… персики, глядите, из Союза нам привезли. В честь вашей победы. Знали, что будет праздник.
Настроение особо праздничным, конечно, не назовешь. И есть на это целый ряд причин.
Смотрю на парней.
Колесников, как всегда, в своем амплуа.
— Светлана, а это, случайно, не с вашего огорода? — шутливо подмигивает он, держа в руках лепёшку.
— У меня, Сашка, в огороде только кабачки, да и те давно съели. — Она хмыкает, но в глазах блеснуло одобрение. Её, кажется, забавляют его попытки щегольнуть остроумием.
Гусев, угрюмый как обычно, тоже улыбнулся и вполголоса добавил.
— Вот бы Светлану к нам в батальон, сразу бы мир наступил. Все воевать перестали бы и начали обедать.
— Конечно, — подхватил Колесников. — Светлана одной рукой борщ разливает, другой пулемёт перезаряжает. А ты, Гусев, ей патроны подносишь.
— Ешь давай, фантазёр! — оборвала его повариха, но в голосе не было и намёка на злость.
Я молчу, разглядывая кусок лепёшки. Шутки Колесникова всегда находят отклик у остальных, но у меня сейчас нет ни настроения, ни желания смеяться. Плечо тянет, а гул в голове перебивал разговоры.
Светлана замечает моё состояние.
— А ты чего такой тихий, Беркут? Не ранен ли?
— Всё в порядке, — отзываюсь я.
Колесников кивает в сторону моего плеча.
— У него кровь на рукаве, я давно заметил. Просто Беркут у нас герой молчаливый.
Гусев хмыкает.
За соседним столом молодые лейтенанты что-то бурно обсуждают. Молодёжь, недавно из училища, сидят с прямыми спинами, стараясь выглядеть важными. Только прибыли в часть. Один рассказывает другому.
— Наш-то, представляешь, в штаб опять бумаги понёс. А я ему говорю — Давайте хоть раз в бой сходим. А он — «Успеется, лейтенант, войны на всех хватит».
Второй ухмылялся, помешивая чай.
— Ты что, геройствовать захотел? Подожди, ещё успеешь на ордена налететь. Скоро всех нас отправят туда.
Я слушаю вполуха, всё больше замечая, как Светлана ловко управляется — то салфетки пододвинет, то чайку подольёт. Она будто знает, что нужно каждому, и кажется, даже
