Надо – значит надо! - Дмитрий Ромов
А вот Максу придётся пожить в Наушках. Буду его использовать для связи с внешним миром. Работёнка непыльная, конечно, но однообразная и скучная. Ежедневно прибывать сюда и получать распоряжения, либо ничего не получать и возвращаться в комнату, снятую неподалёку от вокзала. Делать ему там нечего, можно и затосковать. Но ничего, будем менять бойцов. Месяц на расслабоне — это почти что отпуск.
Я беру вещмешок и пру в казарму.
— Так, Брагин, чего несёшь? — останавливает меня старшина.
— Добычу, товарищ старший прапорщик.
— Какую ещё добычу? Тебе промышлять не положено, ты на государевой службе, а значит на всём готовом.
— Ну, так я для руководящего состава стараюсь.
— Чего у тебя там? Показывай.
— Взятка. Можно в каптёрку занести?
Он смотрит с сомнением, но кивает в сторону казармы.
— Давай взятку свою, — начинает он, когда мы заходим и показывает на стол.
Я выставляю пять бутылок.
— Ох… мать моя, женщина… Тебя ж начальник в землю зароет.
— С чего бы? — хмыкаю я. — Али он не любит огненную воду? Как-никак, Франция, не тяп-ляп.
— Воду огненную любит, а чтобы ему солдаты подносили не терпит.
— Ну, так я вам оставлю, а вы уж сами распределите между своими, что и кому надо. Нпогзу не говорите, что от меня.
— Как же ему не скажешь-то? Где бы я это добро взял?
— Клад нашли, — смеюсь я. — Андрей Владимирович, если я одну бутылочку для пацанов придержу, как думаете, беды не будет?
— Коньяка? — хмурится он. — Наглеешь, боец.
— Ну, как бы вы сыну своему сказали или племяннику? — улыбаюсь я.
— Беды не будет, только если не спалитесь и боевые задачи не сорвёте. Но это вы гарантировать не можете. А если майор засечёт, тогда именно беда и случится. Так что не стоит оно того. Да ещё и меня подставишь…
— Не подставлю, — мотаю я головой. — Могила. Давайте я у вас оставлю бутылку, а потом возьму. На День пограничника, например, или на Новый год. Если случай, конечно, представится.
— На кухню бы тебя за такие разговорчики, или толчок драить. Но ладно, оставляй. Я, может ещё и не отдам тебе. Видно будет. На дембель будешь уходить, тогда верну. Не вздумай только сказать кому, что меня в подельники взял.
— Да что вы, нет, конечно.
— Смотри у меня, — хмурится старшина, — племянник, твою мать.
— Сигареты ещё, — вытаскиваю я блок «Мальборо».
— Я такие не курю.
— Говорят, Белоконь курит. Ему отдайте. Если чего надо из дефицита, скажите. Раз в месяц могу доставлять.
— И как же это? — удивляется он.
— Приезжать ко мне будут.
— Каждый месяц что ли?
— Так точно.
— Ну, ты и кадр. Давай, рассказывай, за что награды имеешь, контрабандист.
— По секрету?
— По секрету всему свету. Не боись, кому знать не положено, не узнает.
Вечером происходит развод. Странно, конечно, но «утреннее» построение начинается в семь вечера. Это потому, что пограничные сутки стартуют не в ноль часов, а в двадцать. Меня ставят в тревожную группу. А это значит, как поясняют пацаны, помощь тем, кто назначен на хозработы, поскольку нарушения границы на нашем участке довольно редко случаются. Да и то, в основном, ложные срабатывания. Кому здесь шастать? Кругом степь, горы и топи на том участке, где река протекает.
Но, как говорится, новичкам обычно везёт. Так что не проходит и часа после развода, как поступает команда «В ружьё!»
— Ты чё стоишь, фазан! — кричит чувак, что хотел вчера со мной побороться. — Давай, мухой!
Я подрываюсь и несусь за ним. Хватаю автомат и бегу к «буханке». Старший группы — лейтёха, он садится на переднее пассажирское сиденье. Всего нас пятеро. Один чувак с собакой, один с рацией, один водитель. Вот и вся группа.
Мы срываемся с места и летим на прорыв границы.
— Сработала система на пятом участке, — сосредоточенно говорит старлей.
Водитель выжимает газ и мы срываемся с места и мчим по грунтовой дороге.
— Вон там граница, — кивает на окно вчерашний парняга. — Вдоль едем, а вон там…
— Сиротко! — прерывает его лейтенант. — Пойдёшь вместе с Брагиным, подстрахуешь, ясно?
— Так точно.
— А вы здесь уже задерживали нарушителей когда-нибудь? — спрашиваю я.
— Бывало, — кивает старлей. — В последнее время через Монголию наркотики гнать начали. Вот и учащаются случаи. Наркодельцы наглеть начинают, идут вооружённые, часто небольшими группами. Наш сектор разнообразный по рельефу. Река в трёх местах пересекает, там труднодоступные участки. Так что у нас для дозоров и моторные лодки используются, и лошади, и автотранспорт. А здесь, где срабатывание — гористая местность. В нескольких километрах располагается населённый пункт. Так, бойцы, всем быть предельно внимательными. Нарушителей брать живыми. В случае сопротивления… ну, вы сами знаете. Всё, орлы, бегом марш! Брагин, за Сиротко!
Блин… пацаны другое говорили, а его послушать, так здесь прям нарушение за нарушением…
Машина останавливается, мы выскакиваем и бежим вдоль КСП к месту срабатывания. Я несусь за Сироткой. А он, надо отметить, шпарит, как Сайгак. Участок находится в ложбинке и просматривается не очень хорошо из-за холмов и кустарников, на удивление ещё не сбросивших в этом месте листву. Резко начинаются каменные гряды, мелкие скалы, можно сказать и полоса заканчивается.
Лейтёха командует нам остановиться, а сам с инструктором и собакой подбегает к месту срабатывания. Собака берёт след и, натянув длиннющий поводок, уносится вглубь территории СССР.
— Погнали! — бросает Сиротко и срывается с места.
Я, естественно, бегу за ним. По ходу мы рассосредоточиваемся и развернувшись небольшой цепью бежим за почуявшей врага собакой. Слетаем с горки и оказываемся в овражке, заросшем кустарником. Мчим дальше и вдруг останавливаемся, потому что останавливается собака и начинает рычать. Здесь низкорослая но широкая рощица.
Я оглядываюсь, мы оказываемся здесь вдвоём с инструктором, остальные отстали и ещё только приближаются. Собака же, залаяв, рвёт с места и залетает в заросли. И инструктор, и я реагируем одновременно, следуя за ней и заскакивая в эти маленькие джунгли. Капец, как здесь найти кого-то…
Мы продираемся по чаще и сами представляем скорее хорошие цели, чем угрозу нарушителям.
