Капитан «Неуловимого» - Владимир Геннадьевич Поселягин
– Ладно, допустим, что всё так и было, проверим. Но как на тебя вышел этот вербовщик? До или после?
– Конечно до. Он очень сильно удивился, когда я его не опознал. Именно вербовщик первый узнал о потере мной памяти, вы второй. Это произошло через неделю после того, как я покинул госпиталь. Оказалось, не ответил на сигнал и не забрал посылку с новой информацией – как будто бы я знал. Тогда он встретился со мной лично, и всё разрешилось. Он предъявил корочки порученца Верховного Главнокомандующего товарища Сталина.
– Когда произошла эта встреча?
– Пятого июня.
– В то время товарищ Сталин ещё не был Верховным главнокомандующим. Это произошло в августе.
– Я тоже об этом подумал и поинтересовался. Мне объяснили, что пока информация об этом не доведена до граждан Советского Союза. Так вот, он предъявил документ за подписью Мальцева (это была его подпись, я столько её изучал и пытался скопировать, что сразу узнал). Это было согласие на работу в Ставке Главнокомандующего. Я оказался перед выбором: рассказать об этом особистам нашего учебного дивизиона или промолчать. Если рассказать, вскроется информация о потере памяти. Но мне начала нравиться работа подводника и терять её я не хотел, и к тому же мне было любопытно, что это за работа на Ставку.
– Курировать работу террор-групп.
– Да. Также я выступал в качестве посредника. Бойцы являлись закрытым подразделением, и их лица видел только я. Поэтому именно я общался с окруженцами и военнопленными, которых мы освобождали из лагерей, вооружали, помогали им припасами и отправляли в сторону передовой. Я специально носил с собой форму морского командира, переодевался перед встречей, а в другое время, как и все, бегал в пятнистом камуфляжном комбинезоне. Разве что тельнику не изменял, вместо рубахи его носил.
Когда группы отозвали, я вернулся, ну и дальше начал с нашими работать. Адмирал ухватился за возможность представить флот как эффективную боевую единицу, что и сделал, предъявив трофейные боевые корабли. Формально он прав: я числюсь за Балтийским флотом и участвовал в абордажах. Только я сразу предупреждаю, товарищ майор госбезопасности: всё, что я вам сейчас говорил, тут, в кабинете и останется. Если информация об амнезии разойдётся, меня же снимут с командования лодкой, а я только-только её получил, хотя сам пригнал её в Ленинград.
Я разработал методику подводной войны и хочу применить её на практике, я не могу упустить такой шанс. Если вы спросите опытных подводников, они все как один вам скажут, что невозможно с посторонними людьми, которые впервые спустились в недра подводной лодки, совершить довольно сложный перегон по акватории, где ведутся боевые действия. Я бы раньше тоже так сказал, однако я это сделал, и лодка стоит у причала в Ленинграде.
– А вторая?
– Вот тут не знаю. Парни из группы старшего лейтенанта Сувалки захватили её вместе с заводскими испытателями, лодка новая, флоту передать не успели. Пленные и управляли лодкой. Куда её угнали, я не знаю, но парни Сувалки уже через двое суток вернулись, все были на месте. Вообще в террор-группах не то что убитых – раненых не было за всё время ведения боевых действий на территориях противника. Одно это является доказательством их профессионализма. А награды, к которым я представлен, и звание старшего лейтенанта заработаны лично мной, не прошлым Мальцевым, и честно.
– Любопытно… – Майор откинулся на спинку стула и сообщил: – Три дна назад, когда вы посещали флотскую баню, с вами в парной был ваш младший брат. Он с уверенностью заявил, что вы – это вы. Все родинки, два шрама, полученные в детстве – всё на месте. Потеря памяти многое объясняет, но то, что вы были вовлечены в действия неизвестной пока службы, заставляет… недоумевать. Зачем им именно вы?
– Как я слышал, Мальцев был выбран после долгого отбора, даже психологи работали, многие отсеялись, а его взяли. А со мной, получается, вынужденно работали, когда я узнал их тайну. Да и жалоб на меня не было, даже премировали личным автомобилем – трофейным «мерседесом» с откидной крышей. Мы его прихватили, когда брали один из немецких штабов, я тоже участвовал.
– И где этот трофей?
– У парней. Отдадут, как только попрошу.
– Кстати, по трофеям, которые вы успели передать балтийцам. Авиация, зенитки… КАК это всё смогли доставить к городу?
– Не спрашивайте. Именно это и я слышал, когда задавал подобные вопросы. И ещё, товарищ майор: можно вам взятку дать? Таких автомобилей было захвачено множество, я попрошу ребят, и они перегонят в Москву, через пару дней будут здесь. Трофейные авто, я подарю вашему наркомату десять штук. С условием, чтобы информация о моей потере памяти не вышла за пределы этого здания.
Майор рассмеялся и поинтересовался:
– Не дёшево ли вы оцениваете услугу?
– Машины отличные, генеральские: «хорьх», «мерседесы», есть итальянские модели. Ладно, двадцать.
Что интересно, Берия заинтересовался, хотя и не в том, что я предлагал, и отдал несколько распоряжений. Когда я делал очередное предложение – тридцать машин, – в кабинет без стука вошёл командир в звании старлея и, обратившись ко мне, спросил на чистейшем французском языке:
– Месье Мальцев, учитывая, что вы начали жизнь с чистого листа, я вынужден спросить: вы остались советским человеком или нет?
– О, а я вас понимаю, – ответил я на том же языке. – На ваш вопрос отвечу так: я пока сам ещё не уверен. Немцы, без сомнений, наши враги, и я буду воевать с ними, не щадя своей жизни. А так, если подумать, девушки вокруг – это наши русские девушки. Парни и другое население, Земля – это всё родное. Знаете, я припоминаю такой стих:
Я узнал, что у меняЕсть огромная семья:И тропинка, и лесок,В поле каждый колосок!Речка, небо голубое —Это всё моё, родное.Это Родина моя,Всех люблю на свете я!Поэтому я могу ответить так: да, я советский человек, но если мне прикажут что-то, что идёт вразрез с моими жизненными принципами, я буду против.
– Французским владеет в совершенстве, – пояснил майору старлей и перевёл всё, что я сказал.
– Значит, ранее вы не знали, что говорите на французском? – уточнил у меня майор, когда старлей вышел.
– Не знал. И думаю, узнаю больше. Проверять надо. Кажется, в гостинице иностранцы имеются на постое, пообщаюсь, узнаю. Хватит просто послушать их речь, чтобы понять, знаю или нет. Мне самому любопытно.
Майор устало потёр виски кончиками пальцев и проворчал:
– Тяжело с вами. Ваш рапорт по действиям террор-групп я
