Сэй Алек - Рейхов сын
— Я их терзал всему совхозу «Красная Заря», где нас учили управлять трактором, и, скажу тебе, настолько успешно, что после демобилизации сразу и непременно женюсь на замечательной девушке Оксане, дочери главного инженера.
— И, я стесняюсь спросить, она симпатичная?
— Сэмен, скажу тебе положа руку на сердце и на карман с докумэнтами: настоящему музыканту там есть за что подержаться.
Из башни «Матильды» высунулся до пояса лейтенант-танкист. Он предупреждающе вскинул руку, призывая бойцов к молчанию, и с минуту во что-то напряженно вслушивался.
— Быстро по машинам, — наконец приказал он. — Кажись, англичане опять решили попробовать наш брод на зубок.
Стамбул, дворец Доламабахче.
11 апреля 1940 года, 12 часов 15 минут.
— … таким образом, на основе испытания различных вариантов окраски машин, командование Девятой авиабазы пришло к выводу, что наиболее оптимальной является окраска машин в коричневатый оттенок, получающийся при смешении красной и белой краски в пропорциях…
— Бог с ними, с пропорциями, — прервал Гот Келлера, делавшего доклад. — Краски нам хватает?
— Да, герр генерал-полковник, — ответил тот. — Хватает. Также положительный отзыв среди пилотов получило окрашивание капота белой краской. Командование базы также настоятельно рекомендует его применить.
— Ну и славно, — отозвался Гот. — Так и поступим. Подготовьте приказ о перекраске всех машин в цвет… Как, кстати, этот цвет правильно называется?
— Гуйно, — усмехнулся Павел Федорович Жигарев.
Ереван, штаб Отдельной Кавказской Армии.
12 апреля 1940 года, 09 часов 35 минут.
Главнокомандующий ВВС РККА, командарм 2-го ранга Яков Владимирович Смушкевич, лично прибывший на Кавказ для руководства военно-воздушными силами на этом важнейшем для СССР театре военных действий, задумчиво глядел на расшифровку радиограммы Верховного Главнокомандующего объединенными (хотя, после падения Самсуна, фактически разъединенными) войсками в Турции, Исмета Инёню.
— Да, ситуация, — задумчиво произнес он. — Если я в приказе отражу именно эту формулировку, то Мехлис такого приказа просто не поймет.
— С чувством юмора у него плохо, — согласился его заместитель, Локтионов. — Но изменить формулировку мы тоже не имеем права. Яков Владимирович, а у меня тут мысль родилась.
— Да? Интересно послушать.
— Лев Захарович ведь по-турецки ни бельмеса не понимает?
— Насколько я знаю, так оно и есть, — кивнул Смушкевич. — Ты, Александр Дмитриевич, предлагаешь?..
— Да. Именно. И продублировать в приказе латиницей, как будто бы исходное турецкое слово взяли.
— А что? — задумался командарм. — Может и сработать.
Из приказа Главкома ВВС РККА от 12 апреля 1940 года.
…во исполнение приказа Верховного Главнокомандующего Республики Турция, с целью уменьшения боевых потерь и лучшего распознавания пилотами дружественных машин:
ПРИКАЗЫВАЮ:
… все боевые машины ВВС РККА, принимающие участие в боевых действиях на территории Республики Турция и в районах, непосредственно примыкающих к ее границам, окрасить в светло-коричневый цвет (guyno), с сохранением опознавательных знаков ВВС РККА на крыльях и фюзеляже, и окраской капота в белый цвет…
Восточная Триполитания, 500 метров южнее пос. эль-Барахим.
20 апреля 1940 года, 08 часов 22 минуты.
— Что ж за земля такая, а? — командир первой роты третьего бронеразведывательного батальона 5-ой легкой дивизии, оберфельдфебель Фриц Яис высунулся из люка своего PSW 231 и начал рассматривать поселок (скорее даже, жалкую деревушку) в бинокль. — С утра до вечера жара, с вечера до утра холодрыга. Отдали б макаронники эти пустыни англичанам, и пускай бы те сами тут мучались.
Ровно месяц миновал с того момента, как, после упорного боя, войска Александера захватили Тобрук и двинулись дальше, в Ливию. Пятая армия Грациани и танковая дивизия «Ариетте», понеся значительные потери, не имея должного снабжения и подкреплений, принуждены были оставить города Джарабуб, Бир Хахеим, Дерна, Токра, Бенгази, Беда Фомм и Агедабиа. В руках англичан оказались вся Мармарика и Киренаика. Десятая армия Гарибольди, несмотря на свое численное преимущество, но имея те же самые проблемы со снабжением и пополнением, не смогла серьезно подвинуть от ливийско-тунисской границы XXV-й корпус, командование которым перед самым началом войны принял генерал Билот.
Итальянские войска в Абиссинии также терпят одно поражение за другим. Их капитуляция — вопрос времени.
Возможно, если бы Александер не испытывал проблем, схожих с теми, что имелись у его итальянского визави, английское продвижение было бы еще стремительнее, однако он оторвался от египетских баз снабжения, а морским поставкам препятствовали неожиданно многочисленные и, главное, нахально ведущие себя итальянские субмарины. Не то, чтобы им удалось устроить на франко-британских коммуникациях такую же резню, что и «бородатым мальчикам» Дёница в Атлантическом океане, но считаться с их существованием пришлось.
Впрочем, несмотря на это, англичане продолжали выдавливать итальянцев из Ливии, занимая один порт за другим и практически сведя на нет не то что поставки, а даже добычу не столь давно разведанной тут нефти. Мириться с этим не захотели уже в вермахте, и, как результат, едва не четверть танков 5-ой легкой дивизии оказалась в Северной Африке вместо Северо-Западной Германии. Гитлер, возможно, послал бы и больше — мог себе это позволить с учетом того, что более двадцати процентов французской армии завязли в Турции, да только как их, при контроле франко-британцами над Средиземным морем, было переправить? Ну, и захват французами Турина свою роль, наверное, сыграл: планировавшиеся к отправке в Африку, на защиту Эль Агейлы, солдаты отправились оборонять от «лягушатников» Геную и Милан. И хотя французское наступление быстро выдохлось, Турин они так обратно и не отдали.
— Ну что там? — подал голос механик-водитель.
— Да вроде все спокойно, — Яис скрылся в своем бронеавтомобиле. — Арабы коз и верблюдов пасут, шевеления никакого. Вот, боюсь только, как бы под Кузур аль Булайдахом они серьезного чего не поставили, для фланкирующего огня. Ну а под Бир эс-Суэра им сам Бог велел нас встретить, так что двигаемся быстро, но без спешки. В Марза эль-Брега нам надо, по возможности, прорваться живыми.
Бранденбург-на-Хафеле, плац 800-го строительно-учебного батальона.
20 апреля 1940 года, 11 часов 16 минут.
В форме горнострелка Генка тут был один. Три парня, прибывшие, видимо, пораньше, облачены были в форму военных инженеров, правда, без знаков различия, еще двое были в штатском, а один, самый старший, на вид — лет семнадцати, обряжен был в невообразимую военизированную композицию по мотивам турецко-британско-французской униформы. Изрядно ношенную и украшенную таким же, как у Генки, «Железным крестом» второго класса и Бронзовым знаком за ближний бой.
— Рудольф, — парень с крестом сам подошел к Гене, едва тот появился на плацу, и протянул руку.
— Гейнц, — ответил Кудрин на рукопожатие. Раз уж начали звать на немецкий лад, решил он, то нечего заставлять людей языки ломать, выговаривая его настоящее имя. Да и объяснять по полчаса, что он такой же Гудериан, как собеседник — Гитлер, Генке отчего-то совсем не улыбалось. — Где тут можно вещи кинуть?
Парень тряхнул ранцем, который держал в левой руке.
С вокзала его забрал молчаливый фельдфебель самого что ни на есть зверовидного облика. Если бы в СССР показывали фильмы ужасов, то парень мог бы решить, что сей унтер запросто может сниматься в таковых без грима (особенно в роли чудовища Франкенштейна), но, поскольку эта ниша в области поп-культуры в советском кинематографе была вакантна, Генка мысленно окрестил фельдфебеля как помесь гориллы и ёкарного бабая. Встретив Кудрина на перроне, тот только и спросил, является ли он Гейнцем Гудерианом из сотого полка первой горной дивизии (словно поезд полон был подростков в егерской форме), и, получив утвердительный ответ, скомандовал посадку в кабину тентованого грузовика, которым оный фельдфебель и управлял. Всю дорогу унтер молчал и лишь по достижении грузовиком контрольно-пропускного пункта соизволил сообщить Генке, что того уже ждут на плацу (направление, куда парню следовало поспешить, он обозначил движением головы, указав его своим массивным, словно сделанным из необработанного куска гранита, подбородком), и что построение будет через десять минут. Стоит ли упоминать, что выдвижение туда Гена произвел со всевозможной поспешностью, так, что пятки сверкали?
— Брось покуда с краю плаца, до казармы дотащить уже не успеешь, — ответил Рудольф. — Тебя откуда к нам перевели?
