Сергей Константинов - «По полю танки грохотали…». «Попаданцы» против «Тигров»
А мальчонка прав: немцы, да еще и поодиночке, запросто могли в темноте подобраться к танку и установить подрывные заряды. Кажется, с тем, настоящим (а я что – в игрушечном, что ли?!) КВ именно это и произошло: дождавшись, когда измотанные боем уставшие танкисты заснут, немецкие саперы подобрались вплотную, установили на гусеницах и бортовой броне заряды и подожгли бикфордов шнур. Правда, тому танку только перебило гусеницу, но зачем зря рисковать? Спать-то можно и по очереди. Оружие, один ППД-40, наган и десять осколочных гранат, имелось. Распределив очередность дежурств – охранять машину решили по двое, снизив тем самым вероятность того, что один часовой попросту уснет. Как выяснилось немногим позже, не зря. Правда, вести прицельную стрельбу в темноте непросто, но это оказалось не критичным: несколько очередей и пара гранат по шевелящимся теням, и фрицы оставили нас в покое до самого утра…
Новую попытку они предприняли поздним утром. То ли сами отдыхали, то ли нам на нервы действовали, но почти до одиннадцати ничего не происходило.
За час до полудня в наступление пошли танки. Легкие, верткие чешские PzKw-35t. Они сновали туда-сюда, жутко действуя на нервы. Или попросту отвлекая нас от реальной опасности. Поскольку их снаряды пробить броню нашего танка никак не могли. Но муха, жужжащая над ухом, тоже не может принести большого вреда, однако раздражает серьезно.
Мои танкисты заметно занервничали.
– Командир, гасить их надо, гасить!
Я согласно кивнула.
– Надо. Только не торопимся, чтобы было поменьше выстрелов впустую. Снарядов у нас не так много, а немцев вокруг… сами знаете. И не забываем о том, что на самом деле это наверняка просто отвлекающий маневр.
Экипаж согласно загудел.
– Ну, да…
– Их снаряды нам, что мертвому припарка.
– Это не с той темы. Ты б еще сказал – «что козе баян»!
– Та хоч козе припарка – яка разница? Тут дывыться надо як следует…
Парочка выстрелов оказались очень удачными, и количество «чехов» поубавилось аж на три единицы. Причем первому из них мы ухитрились уложить снаряд прямо в корпус, отчего танк в полном смысле перестал существовать, превратившись в несколько тонн раскиданного по полю изорванного взрывом рваного металла. Остальные двое просто оказались слишком близко от упавшей гранаты – один из них перевернуло, второму разворотило ходовую и сорвало гусеницу. Добивать их не стали, экономя снаряды, и продолжили внимательно следить за тем, что творилось по флангам и «за спиной». И это вскоре принесло результат:
– Командир, снова зенитка, на прямую наводку выкатывают! Однако повторяются, гады! Ничего другого придумать не смогли?
– Так они же думают, что мы ничего не замечаем.
– Эх, растуды их в коромысло и чтоб их… в… и еще… за… подвесить, а потом… и в дышло, чтобы… и свистело, и лаяло, и…
В этот раз Колькино высказывание оказалось особенно цветистым и длинным, оно поразило даже воображение обычно невозмутимого Яниса, удивленно вскинувшего бровь…
– Огонь…
Вторая ночь прошла вовсе безо всяких эксцессов. Ни вечером, ни, собственно, ночью немцы нас не беспокоили. Спали по очереди, выставляя неплохо зарекомендовавшие себя прошлой ночью парные патрули, вооруженные автоматом, наганом и гранатами. Местные жители, на этот раз аж трое, снова принесли нам еду и воду. Одно плохо – боеприпасы подходили к концу.
– Было бы здорово, если бы они вместо еды нам снарядов притащили, – невесело пошутил заряжающий. Его, как выяснилось, звали Вадимом. – А то совсем обидно будет, когда они нас голыми руками брать станут.
– Ну, голыми руками, предположим, не возьмут. У нас все-таки тоже кое-что имеется.
Но этого «кое-чего», конечно же, недостаточно. Да и не станут нас выковыривать из нашей громыхалки. Не получится, да и незачем. Куда проще подобраться поближе и подорвать. Или поджечь, из огнемета, например, или закидав бутылками с «коктейлем Молотова», о котором фрицы никак уж не могли не слышать… Кажется, с тем, настоящим «Ворошиловым», так в результате и произошло, если я ничего не путаю. Нет, конечно, у нас есть целых три «дегтярева» и три тысячи патронов к ним, но чем они нам помогут, если немцы войдут в мертвую зону, недоступную для пулеметного огня? Танк-то неподвижен; мы сейчас, как ни крути, просто высоченный бронированный ДОТ, застывший на обочине дороги…
Впрочем, как уже говорилось, ночью немцы приблизиться не рискнули, а уж когда рассвело, – тем более, и еще полдня прошло в томительном ожидании хотя бы каких-то действий со стороны противника. Но ничего не происходило. И это меня заметно нервировало. Да и ребята стали раздражаться и достаточно резко одергивать друг друга, цепляясь по малейшему поводу. Признаюсь, несколько раз не сдержалась и я. Резко одернула Кольку, неловко пошутившего по поводу запаха внутри танка, затем, невесть почему, рявкнула на Вадима…
Кажется, спокойствие удалось сохранить только Янису. Когда я сорвалась во второй раз, он ничего не сказал, только очень спокойно поглядел на меня своими темно-серыми глазами, и я почувствовала, как стыд заполняет меня целиком. Мне-то хорошо, еще несколько часов, ну, пускай сутки, и для меня это «сидение» так или иначе закончится. Я сниму шлем и перчатки, приму душ и залезу в постель с какой-нибудь увлекательной книжкой. А ребята? Для них все это тоже окончится, но, в отличие от меня, навсегда. На-всег-да. Не будет больше спокойного и рассудительного Яниса, разудалого Кольки, интеллигентного Вадима, двоих других, имена которых я так пока и не вспомнила…
Эти люди существовали на самом деле. Жили, влюблялись, страдали и радовались, служили в армии и волей судеб оказались в конце июня 1941 года здесь, неподалеку от небольшого городка Расейняй. Вместе со своим командиром, в сознание и тело которого я неким непостижимым способом попала. Нет, не «непонятным», а именно «непостижимым», потому что все, что рассказывал Виктор о «слиянии», было вроде бы понятно, но постичь это я так и не смогла. Это – точно как со Вселенной: понятно, что у нее не может быть границ, но, вместе с тем, постичь это невозможно…
Но сейчас главное не это. Сейчас… сейчас мы должны постараться выжить… как можно дольше.
– Ребята, давайте не будем ссориться.
Прозвучало совсем не так, как мне хотелось. Как-то по-детски, что ли.
Но Янис сразу же поддержал:
– А и в самом деле. Мы уже за эти дни стали друг другу даже больше, чем друзьями.
– Родственниками, что ль? – раздраженно бросил наводчик.
– Ну, да, практически родственниками.
– А родственники обычно сильнее всего и ссорятся, – задумчиво сообщил Колька. – По крайней мере у нас, в Сычавке. Ох, жалко, хлопцы, что не могу я вас пригласить в гости…
– Пригласить-то ты можешь, – легко ответил Янис.
В этот момент мы услышали рев моторов. Устав сражаться с непобедимым русским танком, немцы-таки вызвали авиаподдержку.
– «Юнкерсы», – равнодушно сообщил Вадим, изо всех сил натягивая на голову шлемофон, словно тот мог бы спасти его от летящей с неба фугасной смерти.
Звук падающей бомбы стал последним, что мне довелось услышать…
Россия, недалекое будущее. Виктор
Девчонка трясущимися руками стащила шлем. Сама, по счастью.
Вообще-то Виктор уже беспокоился: все-таки тридцать восемь часов в игре… С ним самим такого ни разу не случалось. Правда, Анатолий Андреевич успокоил его, сообщив, что все в порядке и что главное – не выпускать девушку из внимания ни на секунду. Он и не выпускал.
– Вить…
– Ну?
– А можно… мне в инет?
– Чего?
Виктор слега обалдел. Сам он после «слияния» некоторое время находился в отходняке, не способный ни на что, кроме как пойти принять душ. А этой в Интернет надо.
– А больше тебе ничего не надо?
Девчонка посмотрела с недоверием, помолчала. Улыбнулась виновато.
– Понимаешь, мне посмотреть надо… Я об этой истории читала, только давненько уже. По-моему, там с танком покончили совсем по-другому. То ли гранаты в смотровую щель кинули, то ли еще что…
Виктор покачал головой.
– Наташ, тебе бы матчасть подучить. Какая, на х… на фиг, смотровая щель? Ты себе представляешь ширину щели и размер связки гранат?
Наталья гневно насупилась.
– Вот я и хочу проверить! По крайней мере танк на самом деле уж точно не разбомбили! А по поводу матчасти… Ты-то сам в танке сидел хоть разок? В настоящем? Не так вот – в чужом теле, а в своем собственном.
Виктор хмыкнул. Девице палец в рот не клади – откусит руку целиком.
– Сидел, сидел, не сомневайся. А ты?
Девушка снова насупилась.
– Нет, и что? Зато я с закрытыми глазами разберу и соберу автомат, имею разряд по альпинизму, классно вожу машину, хорошо знаю историю и в детстве увлекалась разбором военных операций.
– А в еще более раннем детстве играла в войнушку, – в тон ей добавил Виктор, и они оба расхохотались.
