Василий Звягинцев - Хлопок одной ладонью

– Давайте, я пойду впереди, – подчиняясь магии места, прошептала едва слышно Сильвия. – Дальше я знаю, куда нам надо…

– Веди!

Внутренний объем станции был пуст, как цилиндр отеля «Центавр» в Дели, пришло на ум Новикову. Шестнадцать этажей от крыши до уровня земли, и только спираль пандусов по стенкам. Не считая лифтов, само собой.

Здесь – почти то же самое.

Под ногами мягкое ворсистое покрытие пола, тоже как в отеле.

И – космическая тишина.

А палец сам тянется к спусковому крючку автомата. Ласкает его в ожидании момента...

– Пришли, – так же шепотом сказала Сильвия. И – отстранилась. В обоих смыслах. Физически отошла в сторону от двери, на которую указала, ментально послала сигнал: «Дальше – без меня».

Кто бы возражал? У каждого свой предел, «его же не перейдеше». В Библии отмечено.

Новиков с Шульгиным переглянулись, согласовывая, кто первый войдет, а Левашов уже ударил десантным ботинком, во всю силу и ярость, чуть ниже бесформенного выступа, напоминающего дверную ручку. Не слишком рациональный поступок, но сейчас Олег меньше всего ощущал себя инженером и прагматиком. Слишком ярко вспомнилось, как тащил он, прямо вот здесь, раненого Сашку, а над головой скрещивались лучи аггрианских лазеров. И Герард, прикрывая их, бил из автомата бесконечными очередями, с быстротой фокусника меняя магазины.

Прочная на вид, а на самом деле почти декоративная дверь сорвалась с направляющих полозьев, плашмя рухнула на пол.

Обширный зал открылся взгляду. Метров тридцать в длину. И в ширину немногим меньше. Над ним не то нависал, не то парил изломанный, без всякого уважения к геометрии Эвклида собранный из плоских и криволинейных конструкций потолок. Смотреть на него было тошно. И весь интерьер (по человеческим меркам) был дикий. Абсурдная помесь Центра управления космическими полетами эпохи Королева, экзотической оранжереи и десятикратно увеличенного будуара парижской кокотки позапрошлого века. Но некоторая логика все же просматривалась. Справа – ряды мертво отсвечивающих экранов, квадратных, овальных и круглых, под ними пульты, похожие на клавиатуры органов, табуреты и кресла, рассчитанные не на людей. В беспорядке расставленные колоннообразные конструкции, по виду имеющие отношение скорее к химии, чем к физике, пусть и инопланетной. А слева – якобы зона отдыха: цветущие кусты, ползущие по стенам и свисающие с потолка лианы, тоже, впрочем, достаточно мерзкого вида. Под ними и вокруг причудливая мебель, парящие на невидимых струнах полки с керамикой, статуэтками, иными произведениями народного творчества неведомых цивилизаций.

Вот в чем дефект человеческой психики, даже самой тренированной и гибкой, – избыток нестандартной информации тормозит стандартные рефлексы. И опытный охотник, взявший на копье десяток тигров или львов, может замешкаться, упустить момент, если на него вдруг выскочит малиновый скорпион ростом с собаку, расписанный рекламными слоганами.

Так и тут. Секунды две, три, от силы пять ушло на то, чтобы увидеть окружающее, оценить, понять и начать действовать по обстановке. А еще одной не хватило даже Шульгину с его феноменальной реакцией. Волею случая он оказался в их тройке правофланговым, Новиков перекрыл ему обзор влево. И если бы не сопровождавший робот, история могла бы кончиться печально. Здесь и сейчас.

Из-за спины Левашова громыхнул одиночный выстрел.

И сразу все стало как надо. Лишние сущности вычеркнуты из кадра, каждый субъект и объект мизансцены снова при своих функциях и на своем месте.

Под сенью образованного пряно пахнущими цветочными гирляндами шатра полулежала на кушетке Дайяна, распустив по плечам волну великолепных волос, почти в таком же атласно-золотом сари, в каком ее впервые увидел Новиков, а Лихарев сидел на мягкой табуретке напротив, прижимая к груди ушибленную руку и со свистом втягивал в себя воздух.

На звук рухнувшей двери он среагировал должным образом, развернулся с достойной уважения прытью и вскинул именной маузер. С десяти шагов он почти наверняка положил бы всех. Или только мужчин, оставив женщин для дальнейшей беседы «по понятиям». Принятым в их системе.

«Иван Иванович», не имея приказа работать на поражение, выстрелил и попал точно в магазинную коробку поднятого пистолета, и тот, исковерканный, улетел в дальний угол зала. Хорошо, палец владельца с собой не прихватил.

Четыре ствола нацелились в Валентина и роскошную женщину Дайяну. Ей ничего не оставалось, как протянуть вперед раскрытые ладони, показывая, что она тоже безоружна.

– Или мы таки поговорим спокойно, или у вас будут совсем большие неприятности, – сказал, веселясь, Новиков, вспомнив совершенно обратную ситуацию, когда «завороченная» в яркие шелка аггрианка говорила с ним тоном одесской бандерши.

Здесь, в отличие от лихаревского дома в Пятигорске, он уже ничего более не опасался. «Иль погибнем мы со славой, иль покажем чудеса!»

Очевидно, что База брошена и медленно приходит в упадок наподобие Замка Антона. Только, наверное, аггры недодумались до «одушевления» здания, и авторегенерация ему не свойствена. Возможно, этот зал – единственное место, где Дайяна умудряется поддерживать порядок и рабочий режим. Ох, и скучно ей тут, наверное…

– Догнали, мать вашу… – тоскливо выругался Валентин, сел, скрестив руки на коленях.

– А ты как думал? Одиночка всегда проигрывает организации. Закон природы, – назидательно ответил Новиков. – И теперь, как любил говорить твой приятель Заковский в бытность еще Левой Задовым: «Ми тебя будэм пытать, ти нам будэшь отвечать». Не бойся, не бойся, он просто путал русские и украинские слова, по-украински «пытать» означает просто «спрашивать». Это русский в развитии речевой и иной практики пошел несколько дальше…

Дайяна села на своей кушетке, вновь, как при первой встрече с Андреем и Берестиным, сверкнув сквозь разрезы «сари» белизной пышных обнаженных бедер.

Величественного спокойствия она не потеряла, да и не собиралась, судя по всему.

– Что же вы, Сильвия, в сторонке прячетесь? – с легкой издевкой обратилась она в полумрак. – Подходите, примите участие в последней беседе. Комплексовать не нужно, к вам – никаких претензий. Да и кто их вам мог бы предъявить? Не я же… – хозяйка базы непринужденно рассмеялась. – Но вообще приятно, что вы ощущаете некоторую неловкость и двусмысленность своего положения. Наверное, я при последней встрече не нашла верных слов, а то все могло бы повернуться по-другому…

– О чем вы? – спросил Новиков. – При последней встрече с ней? Или со мной? Кажется, тогда мы сказали друг другу все, что хотели…

– О том, о другом и о третьем тоже. Господин Шульгин наш прощальный разговор совсем не помнит?

– Великолепно помню, – Шульгин присел напротив аггрианки, положил «ППСШ» так, что он смотрел дульным срезом прямо ей в живот.

– Нет. Когда вы из квартиры Лихарева и тела наркома перенеслись сюда, для воссоединения с исходной личностью, мы, то есть я, Валентин и вы сидели в гостиной вашего Форта и кое-что обсуждали…

Сашка выглядел растерянным.

– Такого – не помню. Я переход совершил из тела Шестакова сразу в свое, в одесских катакомбах…

– Я постаралась, чтобы ни вы, ни Лихарев этого не запомнили. Однако встреча была. Признаюсь честно, я попыталась на вас несколько… повлиять. Исключительно к взаимной пользе. Мы тогда находились в просвете между четырьмя временами сразу, и если бы вы сумели… Нет, если бы у меня получилось, не потребовалось бы ничего того, что произошло с момента «одесских катакомб».

Новиков, Шульгин, да и все остальные тоже видели, что Дайяна захватила инициативу. Или она не хотела подвергаться унизительной процедуре допроса, предпочитая рассказать все, что сочтет нужным, или до сих пор на что-то рассчитывает. Пытается выиграть время.

Это у нее вряд ли получится – пять человек с очень по-разному устроенными мозгами ей не перебороть без какого-то сверхмощного широкополосного устройства. Так есть вдобавок и роботы, которых перепрограммировать может только главный процессор «Валгаллы».

Нечего опасаться, пусть поговорит, от своего имени или от чужого…

На всякий случай Левашов приказал двум «помощникам» обойти Базу, осмотреть помещения, в случае обнаружения враждебно настроенных существ – задержать или уничтожить. По обстановке.

– Никого здесь нет, не затрудняйтесь, – впервые подал голос Лихарев.

– Пусть разомнутся, хуже не будет, – отмахнулся Олег.

– Если База брошена, – поинтересовался Новиков, – кванги сюда не залетают? Есть, наверное, чем поживиться…

– Они в том времени остались, где никакой базы больше нет. Ваш форт, может, и пограбили, я там больше ни разу не была.

– А может, устроили мемориал воинской славы в благодарность спасителям, – предположил Шульгин. – Непременно съезжу…