Мышь и драконье пламя (СИ) - Агата Лэйми
Прижал к шершавой стене возле лестницы, ведущей в кабинет к самому ректору, пробираясь руками всё выше и выше, скользя по обнажённой спине. Голова шла кругом от его прикосновений, они словно отзывались внутри бушующим пламенем. Дыхание сбилось, когда его вздох обжёг губы, а затем его рот накрыл мой в страстном поцелуе, ещё сильнее вжав в стену.
— Не сейчас, — рыкнул, отстранившись так же внезапно, как и поцеловал. Опустил голову, уткнувшись в моё плечо, продолжая тяжело дышать и сжимать в руках сильно, едва ли не до хруста ребёр. Хотелось выть от отчаяния, обиды и ещё чёрт знает чего.
Потому что этот самый дракон, что сваливался на мою голову как развратное торнадо, именно сейчас пошёл на попятную.
Выскользнув из кольца рук, я всё ещё пыталась прижимать его к себе. Так отчаянно, сильно, будто это могло что-то исправить. Коул удалился, оставив меня с бешено бьющимся сердцем.
Хотелось догнать, броситься на шею и услышать, что всё будет хорошо, и он любит меня, и мы будем всегда-всегда вместе, до самой старости. Но ведь он не скажет, не скажет и будет до последнего всё отрицать!
Вздохнула. Провела ладонью по лбу, смахивая светлые выбившиеся волоски из хвоста. После вчерашнего на пару дней нас освободили от занятий. А, значит, можно было… Хотела бы сказать отдохнуть, но вот только, вспоминая бесконечный список рефератов, что задал мне ректор, вряд ли бы вышло.
Ноги вынесли меня в коридор.
— Мейси, — до боли знакомый голос заставил застыть на месте. Напротив меня возник и сам Томас.
С таким несчастно-виноватым видом, от которого становилось не по себе. А может быть, это всё потому, что он пытался меня убить этой ночью?
— П-привет, — сглотнула, чувствуя скованность во всём теле.
— Прости меня, — опустил глаза, качнулся с носка на пятку и с сожалением в голосе продолжил, робко сделав шаг в мою сторону: — Я попался под чары Фиби… Я дурак! Я знаю. Я чуть не убил вчера тебя ночью из-за неё, из-за чар! Мейси, я такой идиот! Мне нет ни капли оправдания… Но я всё ещё люблю тебя. И не могу представить свою жизнь без тебя. Давай всё вернём?
24
Божечки-кошечки! Вот этого я не ожидала совсем. Никак!
Томас… И если раньше, всего несколько дней назад, сходила с ума по нему и вылила, наверное, не одно ведро слёз, оплакивая наше расставание, то сейчас…
— Ты пытался меня убить! — выпалила, мысленно чертыхнувшись и отодвигаясь. Совсем не то хотела сказать!
Я люблю Коула, и, наверное, где-то в глубине души, у меня всегда были к нему чувства. Но он казался мечтой, недостижимой мечтой, которая есть у каждой девушки. Парень, от которого ты без ума, но который никогда, никогда не обратит на тебя внимания. Вот только всё вышло по-другому… И ведь он обратил, обратил и, может быть, ещё раньше чем я..
— Я знаю! Прости меня, никакие слова в мире не искупят того, что сделал. Мне так жаль, Мейси, я дурак! Самый последний дурак, я повесил защиту от суккуб и инкубов! Надо было сделать это раньше. Прошу… Дай мне ещё один шанс.
Внутри что-то сжалось, болезненно, сочувственно от ноток вины в его голосе. А в мозгу кольнула запоздалая мысль… Он ведь и правда меня любит. Я знаю Томаса как облупленного: когда он врёт, когда злится, когда счастлив… И сейчас он не врал.
Обычно сердце разбивали мне, во всех отношениях. Вдребезги, в клочья, пройдясь напоследок ботинком, оставив лишь осколки.
— Я не могу, — сглотнула, нервно облизнула губы и очень сейчас пожалела о том, что в руках нет ничего, совсем ничего, что можно было бы ухватить или покрутить для успокоения нервов. — Я люблю Коула. Прости.
Кровь прилила к щекам, и бочком, стараясь не смотреть, как почва уходит из-под ног у бывшего, прошмыгнула вперёд, пытаясь смешаться с толпой адептов. Хотелось уйти до того, как услышу, как разбилось его сердце от моих слов, разлетелось в клочья, оставив лишь невидимые осколки на полу.
Мне жаль. Я не хотела причинять ему страдания, даже если наши чувства и были в прошлом. Томас хороший парень с огромным, добрым сердцем, и он заслуживает ту девушку, что будет любить его всем сердцем, также, как я люблю Коула.
Невыносимая, ужасная боль пронзила руку на том самом месте, где находилась метка, что заставила замереть и скрючиться, опустившись на колени. И, нет, мне, конечно, было жаль Томаса, но не настолько же, чтобы вот так вот!
Метка! Она жгла огнём кожу, вены, казалось, кровь внутри взбесилась, а каждый вдох причинял неимоверное страдание. Чёрные точки, мушки, звёздочки. Да плевать, как их назвать, прыгали перед глазами. Вдох… Выдох… Боль пронзила лёгкие, словно полыхнула огнём и одновременно сдавила тисками, что не давали больше дышать.
— Что с ней??
— Понятия не имею. Кажется, это на неё вчера напала та суккуба. Нужно отвести её к целителям.
Я умираю? Последняя, слабая мысль проскользнула в сознании прежде, чем всё померкло.
* * *
Дышать было невыносимо тяжело, будто на грудную клетку свалился огромный валун, придавив собой тело, затрудняя каждый вдох-выдох. Руку больше не жгло, но по всему телу чувствовалась слабость, ужасная, невыносимая, такой не было даже после полнолуния, после сегодняшнего стресса.
Он здесь. Где бы мы не были, он был здесь. И для этого мне не требовалось даже открывать глаза. Коул здесь. Его запах щекотал чувствительный нюх, пробуждая в душе слабое приятное томление.
Едкий, въевшийся запах лекарств щекотал ноздри.
Он сидел на больничной койке и сверлил меня немигающим тяжёлым взглядом, ставшим уже привычным.
— Новости неутешительные, — голос его дяди заставил вздрогнуть, и, обведя взглядом помещение, обнаружила, что здесь больше никого нет. Лишь целительница академии копошилась в углу, внося какие-то данные в компьютер. — Метка на руке моего племянника была повреждена во время драки, — сердце сжалось, а в мозгу всплыло непрошеное воспоминание о прошлой ночи, о клыках Томаса, что впились в руку Коула… и как только не откусил? Он спас меня в очередной раз, спас от смерти… — Повреждение метки грозит мучительной смертью. Я постараюсь выяснить, как можно скорее, как это предотвратить. У нас ещё есть время.
Мы умрём? Опять? И в этот раз Коул не спасёт нас странным и магическим способом.
