Огнем, мечом, крестом - Герман Иванович Романов
— Ты не пожалеешь, княже, что назначил меня своим воеводой. Твой меч не будет посрамлен!
Лив говорил проникновенно, был явно взволнован подношением, княжеским даром, что оказался своего рода и назначением, и авансом за будущую службу. Ливы и эсты, собравшиеся кругом, восторженно заорали, взывая к каким-то богам. Но в этих воплях прослеживалась красной нитью прямая и незамысловатая как лом идея — перебить всех крестоносцев и талабов, отобрать все оружие, и совершить набег отмщения.
Желание вполне понятное, но не с таким воинством, которое является самыми настоящими партизанами, воевать с крестоносцами. Нет, в отваге и крепости эстов никто не сомневался, недаром они дольше всех сопротивлялись завоевателям, а это удивления достойно, потому что на вооружение без слез смотреть невозможно. Доспехов с железными пластинками ни у кого нет, про кольчуги и говорить не приходится, как и про шлемы — стеганые и кожаные куртки, безрукавки и шапки вот вся защита, которая пробивается стрелами и болтами, а удар копья пробивает ее вообще с легкостью. У многих, правда, щиты, сколоченные из трех досок, но небольшие, потому что по весу тяжеловаты. К ним бы длинные копья, да умение действовать строем, но о том люди просто не знали. Из ручного оружия обычные топоры и дубины, на последних виднелись вбитые железные шипы. Мечей практически нет — то оружие профессионалов, а не собранных в малевы, то есть дружины крестьян. Длинные ножи у каждого на поясе, у немногих вполне увесистые тесаки, но против меча те никак не тянут. Метательное оружие убогое — охотничьи луки пробить кольчугу не могут, хотя под градом стрел бездоспешным талабам придется плохо — примерно треть из собравшихся шести десятков ополченцев лучники. Еще пара человек с пращами, у всех остальных копья — тяжелые рогатины, и совсем короткие сулицы — вроде дротика, по паре на бойца. Вот и все — немощно и хило, остается только удивляться, как с таким столь убогим арсеналом они не только сражались с рыцарями, но порой даже одерживали победы. Но тут играл свою роль численный перевес — навалиться толпой, и с большими потерями одолеть противника.
И сейчас Лембит начал осознавать, что с таким воинством он не сможет нанести серьезные потери крестоносцам, единственный шанс в ночной атаке в надежде на вылазку русской конной дружины — удара с двух сторон крестоносцы могут не выдержать. По крайней мере, если удастся вызвать панику у талабов, и те побегут, бросив своих «покровителей», то завоеватели просто уйдут обратно — и то хлеб.
Крестовые походы обрушились на прибалтийские земли, когда там, как написано в учебниках, которые Шипову довелось читать, происходил переход от родоплеменного общества к раннему феодализму. А потому противостоять натиску западноевропейского рыцарства народы не смогли, хотя сопротивлялись долго и упорно. К тому же была одна серьезная проблема — своего железа у них не имелось, его закупали у соседей в Пскове и Новгороде — вот только цены сумасшедшие торговцы задирали, не каждый крестьянин мог себе позволить топор прикупить…
— Княже, если в поле выйдем из леса, то арбалетчики нас просто перестреляют, — ливский сотник посмотрел отрешенно, — а там на коней рыцари сядут, и тех, кто сбежать не успеет, стопчут и порубят. Я дрался с ними много раз — мы не в силах открыто сразиться, у нас мало людей…
— Я тоже видел, воевода, как рыцари сражаются, и много раз, — Лембит усмехнулся, не говорить же, что это было по фильмам, да по компьютерным играм, в которые иной раз «погружался». — И побеждать их вполне можно, но не сейчас — у нас с тобой мужики, не ратные. Но мы не одни будем, под утро, когда больше всего спать хочется, русские дружинники на вылазку пойдут, конным боем в копья ударят. Вот тогда я огненный шар в небо пущу, а если сил хватит, то второй. Из городища также эсты выйдут — их там десятка четыре, набросятся на арбалетчиков. Там сарай с сеном стоит — он как раз и полыхнет, видно станет, где мы и где талабы. Вот по ним и ударить нужно, от леска, что у озера, там их стан, и от дороги, но то нападение отвлекающим будет, как я мыслю. Две малевы по три десятка в каждой, на треть лучники, по десятку. Истреблять только талабов, бить их.
Лембит посмотрел на Калью, тот задумался, однако заметно повеселел, когда понял, что ночью драться с рыцарями не нужно, их возьмут на себя русские. Да оно и понятно — латгальцы совсем не тот противник, чтобы эсты их боялись, тут как раз наоборот. К тому же все эсты знают про огненный шар, и не испугаются, зрелище им сил добавит. А противнику про то неведомо, и определенное смятение зрелище в их рядах вызовет.
— Арбалетчики опомнятся, но дабы у нас больших потерь не было, то мужикам в лес отойти, если в стан не ворвутся. А дороги санями и боронами перегородить, чтобы крестоносцам пути назад не было. Их тут всех перебить нужно, чтобы весть об этой победе до всех уголков земель эстов и ливов дошла. Этой ночью мы сражаться будем, и победим обязательно — я это знаю также хорошо, как кому жить и умереть придется. Но зачем о том людям заранее знать — они от этого плохо сражаться станут. Вот только ливам твоим, воинам опытным, другая задача будет, наиважнейшая…
— Какая, мой господин? Все исполним!
Шипов посмотрел на обрадованного воеводу — тому было теперь не страшно умереть, если победа этой ночью будет одержана. И вот эта его уверенность должны все мужики ощутить, чтобы прежнего страха перед крестоносцами ополченцы уже не испытывали…
Язычникам не до благородства — главное, подрубить ноги рыцарскому коню…
Глава 11
— Если будет измена, чему я не верю, то поляжем с честью. Однако если «князь» Лайне-Лембиту со своей дружиной от леса по орденским «братьям» ударит, то победу над ворогом добудем, сдавим его двумя руками и «удушим». Да и «греческий огонь», пусть и малый, в смятение крестоносцев приведет,
