Синие московские метели 2 - Вячеслав Юшкин
Всё. Темнота. Как больно, сука. Опять темнота.
Нет опять не было ни светового потока, ни душевного общения с апостолами даже обидно. Могли бы и встретится и поговорить перед тем, как меня сюда отправлять. Койка и я на койке. Это я включил логику. Если я не раю и не в аду. значит я в госпитале. Бинты по крайней мере имеются и есть желание пощупать голову, но нет возможности рук я не чувствую. Значит лежим и ждем, что будет дальше. Голоса и в прорезь бинтов вижу мужчину в белом халате и шапочке и слышу голос- пока в себя не приходил. По крайней мере разговаривают на русском языке прикол был бы если бы на немецком языке мне сейчас диагноз ставили. снова темнота и снова неизвестно сколько прошло времени. Опять боль, но такая не очень терпеть можно и мне разбинтовывают голову. Открываю глаза и слышу товарищ сержант как вы меня слышите. Странно, когда я успел стать сержантом я ведь был капитаном. Но молчу слушаю, может быть, меня разжаловали, но за что и почему в сержанты. Мне под спину кладут подушку и мне становиться видно обстановку в комнате. Мать моя женщина. Это ведь не мое время. В СССР не было реконструкторов. У стены стоит пара стульев на них устроились — мужик в белом халате и у него петлицы на военной форме и в петлицах два прямоугольника. Майор или батальонный комиссар или старший лейтенант государственной безопасности. Вот теперь хочется узнать ответы на несколько вопросов. Где я, кто я и какой сейчас год. У второго сидящего на петлицах три квадрата опять те же проблемы с идентификацией. Старший лейтенант, политрук или младший лейтенант государственной безопасности.
Чего бы им не прийти сюда без белых халатов — у мен бы ясность была кто они такие. У политсостава на рукаве звезда пришита, у госбезопасности — щит и меч. Ладно надо молчать и слушать может будет понятнее. Итак, сержант Петров начинаем допрос. Имя фамилия отчество. Петров Иван Сергеевич. это значит я. Год рождения — 1920. Молодой я это хорошо. Если они в такой форме, то максимум сороковые годы. Старший внезапно отклоняется от формы допроса и говорит. Младший лейтенант тебе сколько раз говорено — дата и время записывается сразу. Младший лейтенант краснеет и вполголоса — 12 ноября 1939 года. город Москва. И далее опять — партийность — ВЛКСМ / это я знаю — с 1926 года Всесоюзный коммунистический союз молодежи/ значит я еще не в партии да действительно мне только девятнадцать лет.Но почему я весь в бинтах. Дальше идет заполнение бланка допроса уроженец города Москвы это хорошо всегда хотел быть москвичом. Работающий — следователь отдела НКВД Московского Управления. звание — сержант милиции. Вот дальше будет момент истины — мое процессуальное положение если начнется — вы подозреваетесь, то хана что-то, мне кажется, следствие НКВД я не переживу. Но нет слава богу — вы допрашиваетесь по фактам искажения социалистической законности в секретно -политическом управлении НКВД в городе Москве. Как-то так я не всё расслышал. Вы будете признаны потерпевшим по делу о фактах незаконного применения мер физического воздействия к врагам народа и шпионам иностранных разведок.
Или Вы действительно враг народа и шпион иностранной разведки. Я с трудом произношу нет я честный человек. Я реально ни в одной, ни во второй жизни не изменял Родине и врагом народа себя не считаю. Опять капитан — Иван Сергеевич я буду говорить вы будете кивать головой если согласны. Киваю головой. Согласен. дальше опять капитан — вы были задержаны и доставлены в тюрьму номер здесь капитан остановился и не стал называть тюрьму и там Вас допрашивали, требуя признательных показаний в измене Родине и террористической деятельности. В отношении вас были применены меры физического воздействия которые разрешается применять в отношении врагов народа и шпионов иностранных разведок в случае необходимости быстрейшего раскрытия политических преступлений. Киваю головой — становиться понятно почему я в бинтах. Именно поэтому вы напали на сотрудника государственной безопасности и убили его голыми руками. Так значит статус подозреваемого никуда не делся и это всё игры. Или сотрудника государственной безопасности убил бывший майор, который был в том же кабинете и к которому тоже применяли меры физического воздействия. Молчу и хриплю. Я никого не убивал. Снова капитан — значит убивал бывший майор — еле хриплю — я не знаю я потерял сознание и нечего не помню. Ладно уже разобрались — убитый бывший сержант госбезопасности разоблачен как враг народа и террорист. Ладно хоть так. Решением Народного Комиссара Внутренних Дел Товарища Берия следствие в отношении Вас прекращено за отсутствием в Ваших действиях состава преступления. Вам после госпиталя необходимо приступить к исполнению служебных обязанностей в районном управлении НКВД по Сталинскому району города Москвы. Вы всё поняли — мотаю головой — да всё понял. Мне подают узкую продолговатую бумажку — читаю подписка, обязуюсь не разглашать методы следствия и обстоятельства содержания в заключении, подписываю. Руки сами изображают мою подпись — подпись простая без завитушек. Петров.
Значит вот так. Следователь управления НКВД по Сталинскому району города Москвы. Сержант милиции. Как же я попал в тюрьму, что я такое натворил. Что там за бывший майор, который так лихо расправился с этим бывшим сержантом государственной безопасности. Хорошо я попал в период, когда из тюрьмы скопом всех впускали, кто не признавал свою вину. На поправку иду быстро. Но память возвращается кусками. Хорошо нет у меня жены и детей. Вот там я бы попал — женщину обмануть невозможно. Были бы опять проблемы. Мой муж не тот человек за которого он себя выдает он не мой муж. Повеселились бы от души. День идет за днем. Уже и за оконным стеклом белым бело. Забавное совпадение здесь у меня тоже день рождения
12 августа. Жаль того времени в Африке — весело было и жизнь была налажена и денег было море. сейчас у меня на руки шестьсот рублей. Много это или мало не знаю. выйду из больницы будем смотреть на эти цены. Выписка под Новый год — сестра приносит комплект милицейской формы, и строгий товарищ, не сказавший мне и двух слов раскрыв простую картонную папку на тряпичных завязках выдал служебное удостоверение и сказав 01 января на службу. Да, вот тебе ордер на комнату и ключи от комнаты. И уходит. Спрашивать, где моя служба не стоит — сам найду зачем мне лишние сложности. Одеваемся в форму и застегиваем ремень. Ремень командирский, но не со звездой, с гербом СССР. Это видимо сейчас модно. Иду в бухгалтерию больниц и получаю деньги и ценности, изъятые у меня при аресте. Денег почти две тысячи рублей, купюры разные, но впечатляет размер купюр. Еще теперь я обладатель часов — часы «Кировские» с гравировкой — Петров И. С. 07 ноября 1937 года. Получается я был в тюрьме почти два года. С ноября 1937 года по ноябрь 1939 года. Посидел, но вышел. Как говорят русские люди — от сумы и тюрьмы не зарекайся. Только как я попал в НКВД — воспоминание приходит сразу и на душе тепло. Заводской цех и наш парторг — направляем нашего лучшего комсомольца и рабочего в НКВД по комсомольскому набору. Хоть он и молод, но принципиальный уже по-взрослому. Парторг поступил по-хитрому — молодой и принципиальный вот пусть отправляется в НКВД и пусть там с ним мучаются с его юношеским максимализмом. Недельные курсы и я следователь НКВД в Сталинском районе города Москвы. Да, но дел я не успел расследовать меня арестовали сразу после утверждения в должности я не проработал и недели после курсов. Видимо у системы не хватало жертв вот и меня подгребли. Без формального ареста, без оснований — на допросе всё сам скажет и обломались ничего я не сказал. Память подсказывает дикое
