Попова Александровна - Пастырь добрый
- Девочку, - поправил Курт, отвернувшись от насупленного Кранца. - Одиннадцати лет. Изнасилована раза четыре, после чего изрезана вдоль и поперек и почти выпотрошена. Неужто только я уверен, что Финк такого бы не сделал?
- Мамочки! - шепотом пискнула какая-то девица за столиком у двери, приподнявшись и тут же усевшись обратно; Бюшель нахмурился.
- Да, это уж что-то для Финка слишком. По морде залепить мог бы, да и попользоваться, разрешения не спросив, но вот так вот... А все же - что ты здесь найти думаешь? Говорю же - никто тут ничего не знает, сам видишь.
- Да ты даже не дослушал, - укоризненно возразил Курт. - Вся хохма в том, что если и могу я где-то найти для него оправдание - то только здесь. И свидетелей у меня, кроме вас, никаких нет.
- Вот это слово мне что-то не нравится, - вновь вмешался Кранц, однако уже более миролюбиво, хотя и по-прежнему настороженно. - «Свидетель» - это когда надо идти к вам, там отвечать на ваши вопросы, а потом меня же в соседнюю камеру?
- Если бы дело вел магистрат, вас бы и слушать не стали, не то что звать куда-то, чтоб пообщаться, - отозвался он, кивком пригласив все еще стоящего посреди комнаты собеседника присесть напротив. Поколебавшись, тот медленно приблизился и примостился подальше от него, на самом краешке трехногого трухлявого табурета. - У Друденхауса свои правила, весьма удобные. Никому и никуда идти не надо, хватит того, что я услышу здесь, а в отчете потом напишу «из заслуживающих доверия источников стало известно, что...»; и все.
- Здорово, - хмыкнул кто-то от дальней стены. - А откуда твое начальство узнает, что ты им мозги не крутишь?
Итак, разговор постепенно переходит во вторую фазу, отметил Курт про себя, улыбаясь любопытствующему посетителю «Кревинкеля» почти приятельски:
- Мое начальство - инквизиторы, помнишь? Узнают.
Чуть слышимый, все еще неуверенный смешок, прокатившийся по маленькому темному зальчику, был хорошим знаком, и он продолжил в том же тоне, стараясь не упустить на миг возникшее полудоверие:
- Главное в том, что магистрату я потом ничего объяснять не обязан: тайна следствия Конгрегации, и - выкуси. Как доказал и что нашел - мое дело.
- Хорошо пристроился, - разомкнул, наконец, губы Шерц. - Прям весь в малине.
- Завидно? Давай к нам. Сделаем из тебя пыточный инструмент, будем подсаживать в камеры к малефикам; через час любой запросится на признание. Шерц, мать твою, я вонь твоих портков отсюда чую!
От немудрености и тупости произнесенной шутки стало тошнотворно самому, и, слушая уже откровенный смех, Курт едва не перекривился, припоминая, как когда-то сам покатывался над подобными же безыскусными плодами местного юмора. «Cor dolet, quum scio ut nunc sum atque ut fui»[28]... Но как же до омерзения легко вспоминается все это...
- Если б не твоя побрякушка, Бекер... - с невнятной угрозой отозвался тот, не договорив, однако, и уставясь в сторону.
- Да хорош заливать, - с добродушной насмешкой осадил его кто-то, - ты, разве, пузом можешь задавить, а этих, я слышал, учат от десятка вояк враз отбиваться. Правда это?
- Правда, - не дрогнув лицом, соврал Курт, покривив душой лишь самую малость - «отбиваться» учили от пятерых, много - шестерых, ибо, вопреки распространенному мнению, большего количества бойцов в круг подле одного человека попросту не вместится. Кроме того, учили не отбиваться, а бить, однако на этом он тоже внимания заострять не стал.
- Вот где настоящие мужчины, - проворковала дева с недостачей зубов, и одарить ее ответной улыбкой стоило таких усилий, что от напряжения едва не свело челюсть.
- Руки прочь, - настойчиво порекомендовала девица от двери, выглядящая, к удивлению, несколько свежее и имеющая в наличии все прелести, включая полный набор зубов, поразительно белых. - У тебя вечер забит по самые уши. Майстер инквизитор, допросите меня наедине?
- Ты поосторожней с ним, - заметил Кранц с кривой ухмылкой. - Его бабы кончают на костре.
- Ой, правда? - без особенного испуга уточнила та, и Курт кивнул.
- Правда. Пылкая была штучка... Хотя, я сильно сомневаюсь, что она кончила.
Благодатная тема, подумал он, растягивая в усмешке губы под хохот вокруг. Веселить местных обитателей подобными шуточками несложно, кроме того - нужно, исподволь приучая их к мысли о том, что вот тут, среди них, сидит такой же, свой, с которым можно запросто; вот только какая-то висюлька болтается на шее, но во всем прочем он ничем от них не отличается...
- Недавно тут, - кивнув через плечо на девицу, уже без враждебности истолковал Кранц ее неведение относительно недавних событий, что объяснило также и ее сравнительную опрятность в облике по сопоставлению с прочими.
- Новенькая... - прежним приветливым голосом произнес Курт, пытаясь определить, подошло ли время задать интересующий его вопрос, столь логично укладывающийся в продолжение темы, и осторожно уточнил: - И частенько залетают свежие пташки в эти места?
- Интересуешься девицами?
- Да. Одной из них.
Зародившийся было в тесном зальчике беззаботный гомон утих, и Бюшель, со скрипом опершись на свою стойку, тяжело, шумно вздохнул.
- Стало быть, к делу; так, Бекер?
- Я ж сказал, зачем пришел, - ответил он с таким же вздохом, всем своим видом говоря о том, как он доволен просто побыть здесь, среди валяющихся на полу отбросов и кислой вони, однако же - долг зовет... - Ты спрашивал, что я надеюсь тут выловить? Так вот, я надеялся разыскать одну милашку - блондинка, низкорослая, щуплая, вчерашний вечер провела с Финком. Тоже - новенькая. Помнит ее кто-нибудь?
- Я эту сучку помню! - с готовностью отозвалась чистоплотная девица, в мгновение ока пересев к его столу - Курт едва успел заметить, как она оказалась напротив; оценив столь явную готовность к сотрудничеству очередной благосклонной улыбкой, он кивнул:
- Ясно. И чем эта дщерь Евина заслужила такое порицание из уст... Тебя как зовут?
- Мария, - томно отозвалась та, и Курт улыбнулся еще шире.
- М-м, какое непорочное имя...
- Только сама я - страшная грешница, - без каких-либо признаков смущения потупила глаза та, тут же снова подняв взгляд к гостю. - А эта проб...дь - сучка, потому что дрянь редкая.
Логика неколебимая, мысленно усмехнулся Курт, а вслух уточнил:
- Стало быть, ты ее видела. Так?
- Да все ее видели, - вмешался Кранц, потихоньку придвигая свой табурет поближе к грешнице. - Мария с ней поцапалась, вот теперь и бесится... Хотя, конечно, девка была та еще - с норовом. Только вчера тут было, я тебе скажу, весело, и чтоб ее обламывать, ни у кого настроения не было; мы так подумали - если останется, сама поймет, что тут к чему, а если нет...
- Да вы перед ней плясали все, - с непритворной злостью возразила Мария, окинув собравшихся коротким взглядом. - Смотреть не на что, сопля соплей, а еще ходила тут, как на базаре, выбирала себе по вкусу. А эти, - сообщила она доверительно, обратясь снова к Курту, - как кони на продаже - ушами хлопают, копытом бьют, ждут, пока их оприходуют.
- Врешь, сука, - лениво подал голос от столика у двери оставленный Марией ухажер. - На нее и внимания-то не обращали. Ходила - и ходила себе, хрен с ней.
- И никому не стало любопытно, - встрял Курт снова, - что какая-то незнакомая девка ходит тут, высматривает что-то?
- А чего - в магистратских казармах и бабы водятся? - гоготнул грешницын поклонник. - Вот бы глянуть...
- О том, что такое «агент», знаешь? - ласково поинтересовался он, и возникший вокруг смех разом утих. - Платишь ей пару талеров, она является в такие вот места, ходит, смотрит... А после одного из вас приходится отмазывать.
- Вот ведь бл...ство... - проронил Кранц тихо. - Так ты всерьез думаешь, что Финка подставили? И баба эта с ним вчера была не просто так? Это она его, типа, высматривала?
- Я ж сразу сказала, что она мне не нравится, - удовлетворенно сообщила Мария, и Курт кивнул:
- Вот об этом и расскажи. Ты с ней, значит, вчерашним вечером повздорила?
- «Повздорила»! - фыркнула та раздраженно. - Я б этой стерве зенки б выцарапала, если б кое-кто меня не утащил.
- Не слишком-то ты сопротивлялась, - заметил ухажер, и та бросила на него уничижающий взгляд.
- С тобой посопротивляешься, кобель похотливый.
- Так в чем было дело? - напомнил Курт; она передернула плечами.
- Да, в общем, ни в чем особенно, просто она меня взбесила. Я к ней знакомиться - она отсела. Спрашиваю, как звать - «не твое собачье дело», говорит. Ну, это еще ничего, бывает же у девушки дерьмовое настроение, верно? Может, она в эту дыру с горя какого приперлась... Я к ней и так, и этак - по-доброму, а она сперва огрызалась просто, а потом так меня послала, как из них вот не каждый сможет. Я ж, мать ее, знаю, каково тут новенькой, да еще и девчонка совсем, малолетка; хотела чисто помочь - ну, там, рассказать, что к чему. А эта с таким видом тут сидела, как будто торговка какая с цветочками - заскочила по делу, и тут же ей обратно бежать надо...
