Владимир Контровский - Томагавки кардинала
— Большинство чудес, — загадочно произнёс отец Бюжо, — рукотворны. Всевышний очень занят — мы сами должны о себе позаботиться, хоть мы ему и доверяем.
— Что вы хотите этим сказать?
— Франция созрела для большой смуты, и если эту смуту немного подтолкнуть…
— …то его величеству Людовику XVI будет уже не до Америки, — подхватил Самуэль Адамо.
— …и король Франции будет безмерно рад, если ему удастся сохранить голову на плечах, — закончил Мишель Легран.
* * *…14 июня 1787 года толпы парижан, не обращая внимания на пули и сотнями ложась под картечью, штурмом взяли Бастилию.
Во Франции началась Великая Революция.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. ОБЪЕДИНЁННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ
1788 год
После двухдневного ожесточённого штурма над Ричмондом взвился белый флаг — де Вимер Рошамбо сложил оружие. Не получая подкреплений из метрополии и даже не зная толком, кто теперь правит Францией и жив ли ещё король Людовик, гордый граф сражался до конца и сдался только тогда, когда все возможности сопротивления были исчерпаны.
— Благодарю вас за помощь, генерал, — сказал Шамплен Клинтону, — вы внесли свой вклад в нашу победу. Ваших доблестных воинов ждут дома — их жёны и невесты все глаза проглядели. Пусть Атлантика порадует вас хорошей погодой до самых берегов Англии.
Британец в ответ сдержанно поклонился, а главнокомандующий армией Свободных Штатов добавил многозначительно:
— Если лично вы захотите вдруг остаться, чтобы жить здесь, в Америке, мы будем рады и предоставим вам за ваши заслуги титул почётного гражданина, но вот что касается ваших солдат… У меня сорок четыре тысячи человек, — Огюст широким жестом показал на огни лагерных костров, усеявшие берега Жакоб-Ривьер, — и ваши семь тысяч теперь для нас не слишком много значат.
Он улыбнулся, но Генри Клинтон прекрасно понял, что стояло за словами Шамплена: «Если вы вздумаете повернуть историю вспять, мы вас раздавим — тут же, пока моя армия воодушевлена победой над французами. Так что отправляйтесь-ка вы лучше домой подобру-поздорову».
А две недели спустя на улицах Бастони появились разведчики-сильванцы — до них дошли слухи, что маркиз Лафайет эвакуируется. Слухи оказались верными: разведка дошла до причалов бастоньского порта, не встретив по дороге ни одного французского солдата.
— Опоздали вы, ребята, — ухмыльнулся старый рыбак, сидевший с удочкой на краю деревянного пирса. — Последние военные корабли Франции ушли ещё пять дней назад.
Смущение сильванских волонтёров быстро уступило место ликованию: неужели всё, конец войне?
…Спустя два месяца французский Конвент заключил мир и признал независимость североамериканских колоний. Сделано это было мимоходом — у Конвента хватало других важных дел: Конвент арестовал короля Людовика XVI и теперь решал, за что его судить, казнить его или помиловать, и если казнить, то повесить его или отрубить ему голову.
Двенадцатилетняя война закончилась.
* * *1789 год
— Свободный народ Объединённых Штатов! Вы завоевали свою независимость, и вы теперь вправе пожинать плоды своих трудов! Мы будем жить в новой, подлинно свободной стране, где не будет ни королей, ни аристократии, ни какого-либо привилегированного класса вообще! В нашей республике вы сами будете избирать себе руководителей — и не навсегда, а на строго определённый краткий срок, чтобы избранный вами президент не смог превратиться в тирана. Не вы для республики, а республика для вас, и если тот, кому вы доверили управлять, будет плохо это делать, вы вправе сказать ему: «Уйди, мы тебя больше не хотим!». Это я говорю вам как законно избранный президент — первый президент нашей страны.
Центральная площадь Филадельфии и прилегающие к ней улицы были запружены народом — Шамплен видел белые пятна лиц на фоне моря одежд, самых разнообразных, от мундиров солдат и курток фермеров до камзолов негоциантов, сюртуков землевладельцев и сутан священников.
— Принятая нами Конституция обеспечит кооперацию всех штатов нашей федерации — e pluribus unum, единое из многого; гарантирует справедливость и общественный порядок, обеспечит защиту от внешних врагов и процветание, защитит ваши свободы в настоящем и будущем. Это, и только это является целями нашей Конституции!
Огюст Шамплен слышал слитное дыхание тысяч людей и чувствовал на себе взгляды тысяч глаз. Он ощущал себя частью этой человеческой массы и, казалось, искреннее верил в то, что он говорил всем этим людям.
— В нашей республике будут строго соблюдаться права человека, дарованные ему от рождения: право на жизнь, свободу, здоровье и собственность! Вы завоевали свою свободу с оружием в руках, вы будете её защищать, и поэтому право хранить и носить оружие — это право любого гражданина Объединённых Штатов Америки. Живите, трудитесь и богатейте: перед вами огромная страна, принадлежащая вам — ваша страна!
Толпа разразилась ликующими криками, и Шамплен замолчал, переводя дыхание. «Мы шли к этому часу много лет» — думал он.
* * *— Республика, тут двух мнений быть не может, — Шамплен обвёл взглядом лица всех членов «Конгресса борцов за свободу», — но какая? Человечество накопило большой опыт демократического правления — вспомним хотя бы Элладу и Рим. Монархия — это неизбежно тирания, наша страна будет процветать, только будучи республикой.
— Выборность всех органов исполнительной, законодательной и судебной власти на определённый срок, — начал Тома Жефри.
— В Конституции должны быть просто и ясно прописаны первичные права человека, — предложил Жан Адамо, — народу не нужны сложности. «Свобода, равенство, братство» — что может быть понятнее и привлекательнее?
— И собственность, — добавил Легран.
— Несомненно, — согласился Сэмуэль Адамо под одобрительные кивки, — это основа основ.
Отец Бюжо слушал, чуть прикрыв глаза, — очень внимательно слушал.
— Наша Конституция и наше государство создаются в уникальных условиях, — сказал он. — Нам нельзя копировать античные демократии. Более того, я настаиваю, чтобы само это слово — демократия — не было упомянуто в тексте Конституции. В дальнейшем это позволит избежать некоторых… недоразумений.
— А зачем нам копировать Грецию или Рим? Здесь, на американском континенте, есть превосходный образчик народного управления, причём федеративного, в отличие от тех же греческих полисов.
— Что вы имеете в виду, Огюст?
— Ирокезов, господа. Лига Шести племён — вот пример государственного устройства, доказавшего свою эффективность. Выборность вождей, коллегиальность принятия решений, соблюдение интересов каждого племени, входящего в союз, и всей федерации в целом — это ведь те же наши Объединённые Штаты! Зачем что-то изобретать, когда это уже сделано?
— Но ведь ирокезы, — возразил младший Адамо, — дикари! Они…
— Эти дикари, — перебил его Шамплен, — подмяли под себя множество племён, и они помогли нам победить. Их называют «римлянами лесов» не только за их воинственность и отвагу, но и за весьма совершенную форму правления, похожую на древнеримскую, — ни у одного другого племени индейцев нет ничего подобного. Я хорошо знаю народ ходеносауни.
— Прямые выборы хороши, пока численность населения не превышает определённого предела. Не вы один внимательно изучали ирокезов, Шамплен, — в голосе Бюжо мелькнул еле заметный сарказм, — я тоже этим занимался. Я знаю и об их нравах, и о Мировом Дереве, и о пророке Деганвида, и о Гайавате. Сами ирокезы признают, что их выборная система даёт сбои, когда избирателей слишком много. Система выборов должна быть многоступенчатой: народ выбирает выборщиков — людей, которым он доверяет, — а уже выборщики избирают президента.
— При прямых выборах, — Жефри нервным движение поправил волосы, — когда органы управления будут избираться непосредственно народом, большинство голосов будет принадлежать не просвещённому населению, а массам, что повредит демократии! Это будет уже охлократия, господа!
— А кого вы подразумеваете под «просвещённым населением»? — поинтересовался «духовный отец» Бюжо. — Вы предлагает совместить выборы с экзаменами по латыни?
— Не стоит придираться к словам, почтенный отец, — Мишель Легран улыбнулся, — думаю, не ошибусь, если скажу, что мерилом ценности и просвещённости человека служит его благосостояние: если человек ленив или глуп, он беден, значит… Богатство угодно Богу, не так ли?
— Да, Мишель, — поддержал Леграна сконфузившийся было Жефри, — именно это я и хотел сказать. В конце концов, в Древней Греции так и было: право голоса имели только имущие граждане!
— Я так и думал, мой дорогой Тома, — безмятежно заметил Бюжо, вновь прикрывая глаза. — Неточность и широкий смысл слов — опасная штука… Вот поэтому я и предлагаю не упоминать в тексте Конституции слово «демократия»: оно может быть неправильно понято.
