Владимир Лошаченко - Белый тигр
А она это может, точно знаю. Ну и спрятал язык в одно место, запрыгал перед ней беленьким и пушистым «зайчиком».
— Боишься значит?
— Ой, боюсь, все боятся.
«Колокольчик» рассыпался веселым смехом — слава Богу, у нее есть чувство юмора и доброе сердце, я «ужаснулся» о последствиях, будь все по-другому.
Наконец мы заснули и отдыхали до одиннадцати утра.
К обеду народ собрался в зале, причем девчонки сразу сели рядышком, таинственно зашушукались и сердито поглядывали на нас.
Мы, наоборот, пребывали в благодушном настроении, кушали хорошо приготовленные блюда, изредка разбавляюемую холодной водочкой.
— Ты с клюквой попробуй, Семен.
— Щас попробуем — и посыпал ягоду сахаром.
Девчонки между тем на нас надулись — смотрели как мыши на крупу.
— Девоньки, вы чего такие сердитые?
— А вы что не понимаете?
— В чем дело, девушки, ну-ка выкладывайте — строго сказал я.
— О, господи, — страдальчески задрала головку к потолку моя Людмила. — Вы что слепые? — Не видите, в чем мы одеты?
Мы с Семеном пожали плечами. Я осторожно спросил:
— Милые девушки, мы с Семеном Николаевичем ничего не понимаем, в чем собственно дело?
— На вас новые камуфляжные комбинезончики, сапожки по ноге — нормальная одежда.
Скуратов подтвердил:
— А то.
Девушки возмущенно встали из-за стола:
— Ну почему вы такие тупые, нам же нечего одеть. — Праздник, новый год, а мы в этой шкуре и вся наша одежда на складе, в санатории.
Извечное женское утверждение — нечего одеть — давно перешедшее в анекдоты, неожиданно перешло в реальность.
— Мда…, действительно. — Дорогие девушки, чего раньше молчали, но все поправимо — едем в магазины.
Женская половина радостно запищала и кинулась одеваться.
Сели в машину и поехали в столицу. Большинство магазинов не работало, нам посчастливилось наткнуться на коммерческий.
— Выбирайте, милые дамы.
Сами вышли на крыльцо, ближайший час мы свободны.
— Командир, ты узнал у Людмилы что хотел?
— Нет, к сожалению, в перспективе вроде брезжит. — В общем поживем, увидим.
— Владимир, ты посмотри на них, совсем бабы от тряпья с ума сошли. — Мы с тобой пятый год комбинезоны не снимаем и ничего.
— Женщины, что ты хочешь — я философски пожал плечами.
За время ожидания успели съездить на рынок, купить мяса по дикой цене, выпить по паре кружек пива и сдать прыщавого карманника наряду милиции.
Семен, буквально поймал того за руку, в сумке пожилой женщины. Приехав к магазину ждали около получаса. Наконец нас позвали для оплаты покупок. Ворох свертков закинули в багажник, с облегчением вздохнули и тронулись на дачу.
В Москве стало многолюдно. Был позорный момент для некоторых москвичей, я не имею ввиду простой народ. Многие начальники и партаппаратчики поддались панике — решили смыться из столицы, несмотря на прямой приказ. Разгром немцев под Москвой, остудил многие головы и панику ликвидировали.
На дачу добрались благополучно, девушки моментально оккупировали одну из комнат, устроив из нее ателье по подгонке купленных обнов.
Я включил «Телефункен», поймал Берлин — Геббельс, как всегда ездил слушателям по ушам, пробежал веньером дальше — загадочная радиостанция гоняла латиноамериканские мелодии.
Сыграли несколько партий в шашки, надоело.
Я постучал в дверь:
— Девушки, народ требует хлеба и зрелищ, вы скоро?
Вразумительного ответа не дождался.
— Сеня, бери гитару и пойдем посидим за столом, а то мы с нашими дамами с голоду умрем.
Хорошо посидели, за окном стало смеркаться и, наконец, появились девушки.
В своих нарядах выглядели на миллион.
— О, женщины, из-за такой ерудны отказываться от стола, странные они, что-то не то у них с мозгами.
Свою мысль благоразумно озвучивать не стал. Наговорили им кучу комплиментов и быстренько за трапезу, прерываемую показом новых платьев и туфелек.
Постепенно девушки угомонились — ажиотаж барахолки, почти исчез.
— Предлагаю выпить за нашу победу, дзинь…
Хорошо шаркнули по душе, давно так не отдыхали.
Вдруг среди веселья прозвучал странный Анин вопрос:
— Если не секрет, почему вы постоянно при оружии, вон даже за столом здоровенные пистолеты в кобурах?
На немой вопрос, Семена я кивнул головой. Он ответил:
— Милая, Анечка, мы с командиром шестой год при оружии днем и ночью. Шестой год воюем, а кроме пистолетов приходиться и вот это таскать.
После сей тирады выхватил из ножен нож, что висел скрытно меж лопаток.
Дамы ойкнули. Естественно у них возник следующий вопрос:
— С кем собственно воюете?
— С нехорошими людьми, их всегда хватает.
Людмила, понятливо опустила глаза, Аня кивнула, не представляя, о чем идет речь.
— Закончили вечер вопросов и ответов, выпьем товарищи за Новый 1942 год, дзинь.
Затем короткие танцы и мы с Людочкой уже в постели.
Поспав пару часов и приведя себя в порядок, занялись любовью. Отдыхая от страстей и глядя на Людмилу, машинально произнес вслух одну фразу и получил весьма странный разговор. Фраза в принципе невинная, а вот выводы…
Сказал я вот что — Странно, но в последнее время, мне попадаются исключительно красивые девушки.
Негромко пробормотал, но Людмила услышала.
— Ты в зеркало на себя смотрел?
— Смешной вопрос — я, когда бреюсь, смотрю в него чуть не каждый день, ну и что.
— Дурачок, ты хоть понимаешь, что ты красив, да и Семен тоже.
— Ты издеваешься, мужской красоты вообще не существует — это выдумки извращенцев. — Общеизвестно — мужчина ценится своими поступками, а не сказками о придуманной красоте. — Вот женщины да, тут красота действительно есть, с мозгами правда хуже.
Я прикусил язык, но девушка кажется не заметила.
— Господи, какой ты дремучий, а еще царь всея Руси. — Да ты хоть знаешь что в вас с Семеном все девчонки влюблены и независимо от эксперимента, легли бы под вас, все пятьсот человек.
У меня по моему челюсть до пупа отвалилась. Людмила залилась своим серебристым смехом, упала на спину, аж ножонками дрыгает и все пальчиком в меня тыкает.
— Ничего смешного не вижу, молоденькие девчонки, нафантазировали себе, это бывает.
— Нет ну какой ты чурбан, пойми, женщина всегда хочет здоровое и красивое потомство. — В вас они сразу разглядели достойных отцов и настоящих мужчин, дошло наконец? — и она пальчиком постучала по моему лбу.
Я аккуратно поймал ее руку, поцеловал пальчик, а потом ее всю. Волна любви подняла нас и опустила.
— Разве можно так надо мной издеваться, я ведь чуть сознание не потеряла.
— Ласточка, я ведь не нарочно.
— Я не ругаю, наоборот, с тобой сказочно хорошо, милый, давай немного поспим.
— Хорошо.
Мы спали, а я сквозь сон слышал скрип и треск бревен, от жгучего мороза, где-то в углу завел свою песню сверчок, щенята громко вздыхали во сне — мне было покойно и тепло. Так и уснул окончательно под цвирканье сверчка.
С утра сделали трехкилометровую пробежку. Решили сами приготовить мясо, пусть девчонки отдохнут.
Нарезали, отбили, посолили, обсыпали разными специями. С часок его нужно выдержать до кондиции, а пока разделали селедку под лучком и в слабый раствор уксуса.
Выпили по стопочке под холодное, вот и мясо подошло, на сковородку его.
Пока я жарил отбивные, Семен варил на гарнир картошку.
Накрыли стол, наше угощенье хоть простое, зато вкусное и сытное. Пили не много, так рюмку, другую. Утолив первый голод, сказал Семену — у меня новость, мне давеча сообщили страшную секретную тайну — головы присутствующих повернулись в мою сторону. — Оказывается мы с тобой Сеня — писанные красавцы — сообщил я с самой серьезной мордой лица.
— Ха-ха-ха… Гы-гы-гы.
Людмила презрительно передернула плечиком — что, мол, с убогих взять.
Семен долго не мог успокоиться, все хихикал и мотал головой.
Поступило предложение покататься, высыпали наружу, расселись в машине. Поехали куда глаза глядят, с шоссе свернули на проселочную дорогу и заехали в лес.
Хорошо на природе, воздух чист и прозрачен, ели в шапках снега, цвиркают неугомонные белки. Зачарованные красотой природы не уехали пока не стали подмерзать. На дачу гнал со всей возможной скоростью, приехав, срочно протопил баню — нужно пропариться и согреться.
После бани сидели за большим столом — чаевничали, в углу хрустели костями щенки.
«Телефункен» вполголоса издавал приятную музыку, словом хорошо расслабились, даже язвительная Людмила стала белой и пушистой.
Обрадовал коллектив — завтра возвращаемся в санаторий, у нас поднакопились кое-какие дела. Особого восторга, естественно, никто не высказал.
Разошлись рано.
Людмила была необычно тиха и задумчива. Лежа в кровати спросил — милая, ответь, почему ты со мной резка, постоянно язвишь, разве я тебя чем-нибудь обидел?
