Владимир Лошаченко - Белый тигр
На другой день многие девчонки разъехались на отдых по родным местам, домой — проезд, естественно, бесплатный, по воинским литерам. Не поехали лишь те, чьи дома находились очень далеко — не укладывались в недельный отпуск. Для них организовали посещения театров и музеев.
Второго января мы вчетвером отбыли в гости к Дарье Лукиничне. Я не оговорился — вчетвером, кроме нас с Семеном в коллективе присутствовали Людмила и Аня.
Аня — подруга Семена, живая и непосредственная девушка с внешностью киноактрисы.
В подарок бабусе купили мешок гречки и десять кило соли. Девушки раскритиковали наш презент, заехали на рынок и приобрели натуральный пуховый платок.
Дарья Лукинична даже всплакнула. Щенята подросли и крутились возле нас, радостно повизгивая.
Посидели, попили чайку, пообщались. Уехали после обеда, забрав двух Скуратовских собачат. Набрали деликатесов и различных напитков в коммерческом магазине, последовали на служебную дачу, выделенную нам с Семеном от Первого Управления. Отдохнули хорошо с размахом, ну дык заслужили, по выражению Семена. Дача оказалась огромным деревянным срубом о восьми комнатах и двух этажах. Она занимала участок не менее двух гектар. В бане, прилепившейся за домом, парились долго и со вкусом.
Эту баньку с санаторской не сравнить, да и что за баня, сложенная из кирпича, так баловство одно. Попарившись березовыми вениками, для контраста ныряли в сугроб — хорошо ешкин кот.
Сидя в предбаннике и потягивая холодный квас, Скуратов глубокомысленно изрекал — ванна, просто издевательство над организмом, примитивное размазывание грязи и больше ничего.
— Согласен, камрад.
После нас, в баню пошли девушки. Пока они мылись, я кратенько посвятил Семена в историю с Людмилой. Заявил что не отстану от нее, пока не выведаю, с помощью каких приемов и методов, она трамбовала нами пол. — Ты с ней осторожней, командир, тебя ждут на Родине.
— Не учи ученого.
Наши дамы, быстро делать ничего не умеют — выкатились из бани через полтора часа.
Мы успели переделать кучу дел — покалякали со сторожем за жизнь, покормили щенков и выпили бутылку коньяка под лимон. Не дав барышням млеть после бани, запрягли в работу — готовить праздничный стол, а сами удалились — порешать важные проблемы.
Мы, завернувшись в тулупы, хорошо подремали с часик, затем нас разбудили разгневанные девчонки, предъявив необоснованные и смехотворные претензии.
Пришлось слегка рыкнуть — угомонились, сели за стол.
Славно посидели, Семен достал гитару и изобразил маленький концерт. Странно, но у девушек глаза на лоб полезли, чего они?
Выяснили, одна таких еще не слышала, другая не успела — у них эти песни давно забыли.
— Значит вам здорово повезло, слушайте и запоминайте — вынес я свой вердикт.
Мы так давно, мы так давно не отдыхали. Нам было просто не до отдыха с тобой. Мы пол-Европы по-пластунски пропахали, И завтра, завтра, наконец последний бой.
Еще немного, еще чуть-чуть, Последний бой, он трудный самый, А я в Россию, домой хочу, Я так давно не видел маму.
Четвертый год нам нет житья от этих фрицев. Четвертый год соленый пот и кровь рекой, А мне б в девчонку в хорошую влюбиться, А мне б до родины дотронуться рукой.
Я закончил песню. Наступило молчание, первой его нарушила Аня:
— Вы так хорошо спели, спасибо вам. — Песня о нашей войне с фашистами?
— Да. Анечка, и закончится она в мае сорок пятого года. Или чуть раньше, но только между нами, государственная тайна — и я приложил палец к губам.
— Семен, бери гитару, спой что-нибудь.
Он не нашел ничего лучшего как провякать песню московских тунеядцев.
В районе бухты Ухты, мля, Лежит советская земля, Колхозы, мля, совхозы, мля, природа И портить эту красоту сюда приехавшие Ту, тунеядцы мля, моральные уроды.
Спят тунеядцы под кустом Не занимаются трудом И спортом мля, и спортом мля, и спортом, Один рябой пиджак на них Одна девчонка на троих И шорты мля, и шорты мля, и шорты.
Коллектив развеселился, я включил здоровенный ящик под названием «Телефункен», поймал на волне приличную музыку и объявил танцы.
Угомонились под вечер, разбрелись по комнатам, щенята почему-то увязались за нами. Впрочем, они шебуршились недолго, скоро заснули, улегшись на коврик в углу. Пока с ними возился, Колокольчик уже устроилась на кровати, кинув на свое обнаженное тело, кусок одеяла.
— Нет, всякие вопросы подождут, на такое тело невозможно смотреть спокойно — и я, рыча от возбуждения, кинулся к ней, не обращая внимания на притворный писк.
До сих пор удивляюсь, почему не развалилась кровать. Три часа безумного секса вымотали меня, а девчонке хоть бы что.
— Ты устала, милая? — с тайной надеждой спросил я.
— Нет, конечно, только вошла во вкус, с тобой все в порядке, дорогой?
— Вот зараза, ничего ее не берет.
Успокаивающе погладил ненаглядную, вернее сказать неугомонную и, приткнувшись к ее животу, заснул — организм отрубился.
Проснулся рано утром и побрел на кухню попить. В зале обнаружил Семена, забравшегося с ногами на кресло, с фужером в руках.
— Что, старый алкоголик, похмеляешься?
— Никак нет, Ваше Величество. Лимонад-с потребляем-с.
— Хорошее дело, только квас лучше.
Нашел нужную емкость и устроился в кресле напротив. Посидели, попили, поднабрались сил, да разбрелись по своим норкам.
Девушка при моем появлении открыла блестящий карий глаз и спросила:
— Где ты шляешься, бросил меня одну.
— Ты не одна, ты с собачками, а я тебе кваску принес.
Она с подозрением посмотрела на меня:
— Чего это ты такой добрый с утра?
Я несколько фальшиво хихикнул:
— Для тебя, радость моя все сделаю.
— Напрмер.
— Ну могу вдобавок лимонаду принести.
За свои героическое намерения получил подушкой по уху.
— Агрессию нужно срочно подавить в корне.
В тот же миг она оказалась в моих объятиях, раздался писк:
— Это не честно.
— Ага, а подушкой по голове, честно?
Перепирания резко оборвались, да и трудновато их продолжать — губы заняты страстным поцелуем.
Бедра девушки раздвинулись, раскрылся бутон удовольствий и я вошел в него весь, до конца, очнулся от тряски всего организма и пика высочайшего наслаждения, подо мной стонала Людмила. А когда успокоились, вдруг неожиданно заявила:
— Какой ты нехороший человек.
— Окстись, лапочка, неужель я такой?
— Да, нехороший, ты развил у меня идиосинкразию на остальных мужчин.
— Хочешь сказать, никто, кроме меня тебе не нужен?
— Да, и как мне с этим жить?
— Не переживай, время все лечит.
— Ты думаешь?
— Я уверен — и поцеловал ее в красивую грудь. — Все хотел тебя спросить, что за медальон висит на твоей красивой шейке.
— Оптический преобразователь, видишь у него камни в центре с двух сторон?
— Бриллиант и рубин.
— Нажимаешь на бриллиант и прикладываешь медальон к виску. — По твоему воображаемому образу или фотографии, он создает нужный тебе внешний вид.
— А рубин для чего?
— Нажмешь на рубин, станешь невидимым, повторное нажатие отключает аппарат.
— Ух ты, нам в хозяйстве сгодился бы.
— Будешь себя хорошо вести — подарю.
— Да мы завсегда готовы вам-с угодить, салфет ее светлости — пытаясь изобразить поклон, сидя на кровати, протянул девушке полотенце.
— Ну почему ты такой несерьезный. — Между прочим, после окончания трахательно-сексуального секретного эксперимента — ты отправляешься со мной, Орден тобой интересуется.
— Ничего не получится, голубушка, меня в тринадцатом веке ждут, государство бесхозное.
Людмила гневно засверкала глазищами.
— И не надо на меня так смотреть, я тебя тоже очень люблю. — Пойми, мое долгое отсутствие наверняка негативно сказалось на моей стране.
Девушка резко себя осадила, словно знала о моих будущих неприятностях.
— Людочка, за год я разберусь с делами и тогда прошу за мной. — Тем более у вас и месяц не пройдет.
Она обняла меня и посмотрела долгим сочувствующим взглядом.
Ничего конкретного из нее вытрясти не удалось, отговорилась недостаточными историческим данными. По поводу рукопашки, результат такой же — ноль. На все мои попытки узнать правду, ответ один — через год узнаешь.
— Вредина.
Пришлось отстать, тем более угроза с ее стороны прозвучала нешуточная — пообещала, мягко говоря, затрахать до потери пульса.
А она это может, точно знаю. Ну и спрятал язык в одно место, запрыгал перед ней беленьким и пушистым «зайчиком».
