Алексей Евтушенко - Отряд; Отряд-2; Отряд-3; Отряд-4
– Привал, – скомандовал Велга.
– Фонари гасим, – добавил Дитц. – Можно курить и думать.
– Разрешите только курить, господин обер–лейтенант? – не удержался Стихарь.
– Так и быть, – усмехнулся Дитц, присаживаясь на сухой бетонный бортик, тянущийся вдоль тоннеля. – В виде исключения. Но в следующий раз тебе придется подумать дважды. Я специально прослежу.
– Ох, тогда лучше не надо. Для меня и одного–то раза многовато будет…
Закурили, отдышались, помолчали.
– Да, – сказал Велга. – Я сразу не спросил. Все целы, никто не ранен?
Оказалось, что, если не считать ушибов, синяков и царапин, никто всерьез не пострадал.
– Судьба продолжает играть на нашей стороне, – констатировал Руди Майер. – С одной стороны это меня радует.
– А с другой? – с интересом осведомился Валерка.
– А с другой, я понимаю, что это все не просто так. Если судьба нас хранит, то, значит, имеются у нее относительно нас далеко идущие планы.
– Знаем мы эти планы, – сплюнул на грязный бетон Шнайдер. – Проходили уже.
– Вот и я об этом, – вздохнул Майер.
– А вам не приходило в голову, что это никакая не судьба, а просто боевая выучка? – спросила Аня. – Вы ведь все опытные солдаты, и во время боя действуете на подсознательном уровне именно так, чтобы остаться в живых.
– Опытные–то, опытные, – сказал Дитц. – Но в чем–то Руди прав. Да и любой из нас тебе скажет, что для того, чтобы долго оставаться в живых на войне одного опыта мало. Тут, действительно, нужен фатум, судьба. Чтобы они играли на твоей стороне, как уже было сказано.
– Бог нас бережет, – обвел глазами товарищей сержант Вешняк. – Я верю. Только не знаю, для чего.
– Бог, судьба, фатум… – сказал Велга. – Все это, друзья и товарищи, хорошо. Но вопрос остается открытым. Что дальше делать будем?
– Жаль, с языками так вышло, – вздохнул Стихарь. – Ничего толком не выяснили.
– Не знаю, – задумчиво произнесла Аня. – Понимаете… Ведь это покойный Геннадий Игоревич нам ловушку устроил.
– Как?
– Что?
– Твою…
– ?!!
– Ну–ка, объясни, – потребовал Дитц.
Аня помолчала, словно подбирая слова для своих мыслей:
– Я чувствую человека, – начала она. – Вы знаете. То есть, я вижу, например, когда он говорит правду, а когда врет. Но здесь… Сразу не поняла. Он действительно говорил правду. Не врал. Только правда эта была… Как бы это сказать… В общем, нам от нее было ни холодно, ни жарко. Что она есть, что ее нет… То, что он нам сказал, мы и без него, в общем, знали. А чего не знали, могли бы и додумать. И еще. Он специально завел нас в эту квартиру. Я только потом догадалась. Там был телефон и компьютер. Действующие. Понимаете?
– Я – нет, – признался Велга. – Телефон и компьютер. Ну и что?
– Прослушивание, – сказал Карл Хейниц. – Да? В этой квартире была возможность прослушивать разговоры. Через телефон, компьютер, возможно, еще какие–нибудь устройства, о которых мы даже не знали. То есть, этому самому Геннадию Игоревичу не понадобилось даже ничего специально делать. Он самого начала знал, что те, кому надо, все услышат. Ему оставалось только говорить ничего не значащую правду и ждать, когда за нами придут. А если представить себе, что он был еще и неплохим актером, то Анина ошибка неудивительна. Ей казалось, что все по – честному. Да оно и было все по–честному. Так?
– В общем и целом – да, – кивнула Аня. – Мне горько, что я вас подвела.
– Глупости, – фыркнул Дитц. – Мы тоже хороши. Раз–зведчики… И ведь понимал же я, что где–то мы расслабились, ох, понимал.
– Вернее, чувствовал, – подсказал Велга.
– Ну, чувствовал. Какая разница?
Некоторое время молча курили.
– А ты, Карл, прямо Шерлок Холмс! – уважительно подмигнул ефрейтору Валерка Стихарь. – Ишь как по полочкам все разложил. Прямо завидно.
– Аналитик. – поднял вверх палец Шнайдер. – И этот… как его… дедуктор!
– Голова! – серьезно добавил Малышев.
– Да ну вас, – покраснел Хейниц. – Шутники хреновы. Извини, Аня.
– Кстати, насчет головы, – сказал Дитц. – И насчет того, что делать дальше. Помните восстание андроидов?
– Еще бы не помнить. – воскликнул Валерка. – Меня же тогда чуть не убили!
– Погоди, – сказал Велга. – Кажется, я… Ты хочешь сказать, что если бы мы не уничтожили центр, все могло закончится иначе?
– Вот именно, – сказал Дитц.
– Черт, ну, конечно! – хлопнул себя по лбу Александр. – Так всегда, – лежит на поверхности, а не видно. Нам же с самого начала талдычили: Центральный Разум, Центральный Разум! Раз центральный, значит, должен быть центр. По другому никак. Верно?
– Верно, – кивнул Дитц. – То есть, я тоже так думаю.
– Верно, да не совсем, – сказала Аня. – Здесь, в Москве, может быть только периферийный центр. Ну, тот, который держит под контролем, скажем, Россию. А настоящий, главный, мировой, наверняка где–то в другом месте.
– Почему ты так считаешь? – спросил Велга.
– Потому что эта Россия не многим отличается от той, в которой жила я. Я хочу сказать, что перед Великим Исходом это была не самая развитая в техническом отношении страна. По идее главный центр должен быть где–нибудь в США или Японии. Или в Европе.
– Может быть, ты и права, – сказал Дитц. – Даже наверняка права. Но я не вижу, почему бы сначала не попытаться уничтожить тот центр, возле которого мы уже находимся. Пусть даже он, как ты говоришь, этот… периферийный.
– Точно! – воодушевился Стихарь. – Главное – посеять панику в рядах врага и устроить заваруху. Сначала грохнем этот центр, а потом и остальным черед придет. Вернемся к «Маше» с «Гансом», доберемся до Америки с Японией и освободим на фиг человечество в очередной раз! Даешь восстание!
– Тихо ты, освободитель, – осадил ростовчанина Малышев. – Этот местный центр сначала еще найти надо. Москва большая, а языков мы потеряли. Спросить не у кого.
– Подумаешь, – пожал плечами Валерка. – Этих потеряли – других возьмем. Сейчас уйдем подальше, выберемся на поверхность…
– Тихо, – прервала Стихаря Аня. – Кажется, я что–то слышу.
Все замерли.
– Люк открыли, – прошептала Аня. – Рядом. И еще один… Кажется, нас нашли и собираются выкурить отсюда. Я чувствую опасность. И очень близко.
– Уходим. – вскочил на ноги Велга. – Быстро.
Глава девятнадцатая
Как очень скоро выяснилось, их собрались не просто выкурить, а уничтожить. Потому что сзади и спереди плеснуло нестерпимым жаром, и две стены огня пошли навстречу друг другу, жадно съедая то пространство, в котором еще можно было дышать и жить.
Их спасло, вовремя подвернувшееся боковое ответвление коллектора. Здесь снова пришлось чуть ли не встать на четвереньки, но, как верно скаламбурил Валерка: «Лучше три раза согнуться в три погибели, чем один раз погибнуть».
Вероятно, у противника были особые сканеры, позволяющие отслеживать движение живого под землей, потому что оторваться от погони им не удавалось.
Еще дважды они чудом избежали огненной смерти и совсем уж, было, выбились из сил, когда Велга прохрипел:
– Нужно уходить глубже. Они наверняка как–то нас видят и, рано или поздно, достанут. Ищите колодцы. Любые. И – вниз. Только вниз.
И такой колодец вскоре нашелся.
Правда, крышка была давно и надежно заварена, но против плазменной винтовки не устояла, и они, не оглядываясь и не раздумывая, один за другим, цепляясь за ставшие уже такими привычными поржавевшие металлические скобы, со всей возможной скоростью начали спуск.
Колодец вывел их на следующий горизонт. Это тоже оказался коллектор, и здесь можно было передвигаться в полный рост. Но пришлось использовать фонари, потому что темень тут царила полная.
– На сколько мы опустились? – вслух поинтересовался Велга.
– Метров на пять–шесть, не больше, – предположил Малышев.
– Думаешь, недостаточно? – спросил Дитц.
– Не знаю. Но думаю, что чем глубже, тем лучше. Надо запутать погоню и потеряться, а мы не знаем возможностей их приборов.
– Значит, спускаемся ниже?
– Да. При первой возможности.
Такая возможность представилась им очень скоро. В обширной боковой нише Курт Шнайдер обнаружил еще один колодец, несколько больше первого по диаметру и с откинутой крышкой.
На этот раз спускались гораздо дольше и, когда достигли дна, Велга подумал, что они забрались под землю еще метров на пятьдесят вглубь.
Колодец привел их в небольшое, кубической формы помещение с железной дверью, открыв которую, они очутились в коридоре, заканчивающемся еще одной дверью, и эту дверь уже открыть просто так не удалось. Пришлось опять прибегнуть к оружию, после чего отряд оказался в широком тоннеле. Лучи фонарей скользнули по сводчатому потолку, осветили ряды кабелей на стенах и, наконец, выхватили внизу две узкие металлические полосы. Рельсы.
