Алексей Евтушенко - Отряд; Отряд-2; Отряд-3; Отряд-4
Колодец привел их в небольшое, кубической формы помещение с железной дверью, открыв которую, они очутились в коридоре, заканчивающемся еще одной дверью, и эту дверь уже открыть просто так не удалось. Пришлось опять прибегнуть к оружию, после чего отряд оказался в широком тоннеле. Лучи фонарей скользнули по сводчатому потолку, осветили ряды кабелей на стенах и, наконец, выхватили внизу две узкие металлические полосы. Рельсы.
– Ага, – сказал Велга. – Кажется, мы добрались до метро.
– Очень похоже, – согласилась с ним Аня.
– Так, – сказал Дитц. – Налево или направо?
– Туда, где центр.
– А ты знаешь, где центр?
– Имеется в виду центр Москвы.
– Почему именно туда? Москва, как было справедливо замечено, большая.
– Считай, интуиция.
– Что ж, – согласился с доводами Александра Хельмут. – Интуицию я уважаю. Особенно нашу с тобой. Однако не удержусь вновь от вопроса: к центру Москвы – это налево или направо?
Велга только вздохнул.
– Ты же москвич, – с долей упрека заметил Дитц.
– Москвич. А лет сколько прошло, соображаешь? Даже если мы дойдем до ближайшей станции, я не уверен, что сориентируюсь. Метро–то наверняка разрослось.
– Вы даже не представляете насколько, – сказала Аня. – Но паниковать не надо. К центру – туда, направо.
– Интуиция? – прищурился Хельмут.
– Нет, точное знание, – усмехнулась Аня.
– Если наша Анечка что–то чувствует, то можно смело утверждать, что она это точно знает, – подвел итог Валерка.
– Значит, направо, – сказал Велга и первым шагнул в тоннель.
Они не успели пройти и сотни метров, как Аня замедлила шаг и остановилась.
– Что? – спросил Велга.
– Сзади. Кто–то нас догоняет. При этом он не идет, а едет. Но опасности я не чувствую.
Малышев немедленно лег и приложил ухо к рельсу.
– Точно, – сообщил он через короткое время. – Что–то едет. Пока еще далеко, но…
– Дежа вю, – пробормотал Дитц.
– Что? – не понял Велга.
– По–французски это значит «уже виденное». Помнишь, когда мы вернулись на землю от сварогов? Тогда тоже были рельсы.
– Тогда не было метро. Была просто железная дорога. Да и вообще, не время философствовать. Предлагаю устроить элементарную засаду. Ноги не железные и транспортное средство нам пригодится.
– Не говоря уже об «языке», который данным транспортным средством управляет, – оптимистично добавил Стихарь.
Засаду устроили без затей. Было решено просто залечь по обе стороны от рельсового пути, а в нужный момент включить фонари и приказать остановиться.
Ждать пришлось недолго. Очень скоро во тьме замерцал красноватый огонек явно не электрического происхождения, а затем они услышали постукивание, покряхтывание и потрескивание неспешно приближающегося загадочного транспортного средства. Что оно приближается именно неспешно, было понятно по тому, как медленно увеличивался в размерах красноватый огонёк, который в конечном итоге оказался старинным керосиновым фонарем…
– Стой! – крикнул во весь голос Велга, когда до этого самого керосинового фонаря, укрепленного, как ему показалось, на какой–то железной бочке с трубой, осталась не более двадцати метров. – Стой, или мы будем стрелять!!
И тут же девять слепящих лучей электрического света, включившись одновременно, уперлись в странный экипаж.
Эффект неожиданности сработал безотказно. Железная бочка на колесах, с трубой и керосиновым фонарем вместо прожектора заскрипела, зашипела, лязгнула, выпустила откуда–то из–под себя две струи белого то ли пара, то ли дыма, изрядно замедлила и без того небыстрый ход и, наконец, вздохнув, словно живое существо, покорно остановилось в пяти метрах от засады.
Несколько мгновений отряд изумленно разглядывал явившееся перед ними чудо техники, и первым, как всегда, не выдержал Валерка Стихарь.
– Ребята, – воскликнул он с плохо сдерживаемым восторгом. – Гадом буду, это же самодельный паровоз! Чтоб мне левого берега Дона не видать! Стефенсон совместно с братьями Черепановыми просто локти бы себе искусали от зависти, увидев такую штуку!
– Э–э… спасибо, конечно, – раздался откуда–то из–за бочки густой мужской голос, – но очень хотелось бы знать, что случилось.
– Идите сюда! – позвал Велга. – И не бойтесь. Мы не причиним вам вреда.
– Хорошо, – чуть помедлив, согласился голос. – Только для начала пригасите ваши сумасшедшие фонари. А лучше совсем их выключите. Я давно отвык от такого яркого света и теперь ни хрена не вижу.
– Парочку мы все же оставим включенными, – предупредил Дитц. – Нам нужно знать, с кем мы имеем дело. Так что потерпите. И выходите. Мы ждем. Советую также учесть, что мы вооружены огнестрельным оружием. Так что давайте обойдёмся без шуток и неожиданностей.
– Какие уж тут шутки, – проворчал голос, и они увидели, как от бочки отделился силуэт человека и медленно двинулся в их направлении.
Это оказался средних лет коренастый мужчина, одетый в изрядно замызганный рабочий комбинезон неопределенного цвета поверх какого–то коричневатого свитера.
Голова мужчины, густо заросшая длинными кучерявыми темными волосами, казалось, сидела прямо на туловище без всякой шеи. На кругловатом лице выделялись знатные густые усы с лихо подкрученными вверх кончиками и шикарная – по грудь – борода.
– Да уберите же ваш свет от глаз! – раздраженно попросил водитель самодельного паровоза, загораживаясь рукой. – Вам что, надо, чтобы я ослеп?
Велга и Дитц (остальные уже погасили свои фонари) убавили яркость лучей и отвели их в сторону.
– Так–то лучше, – проворчал незнакомец. – Спасибо. Кстати, меня зовут Федор. Не знаю почему, но мне кажется, что разговор у нас не будет коротким. Поэтому предлагаю присесть на рельсы и познакомиться. А чтобы нам друг дружку было хорошо и тепло видно, я свой фонарь посередине поставлю, ага?
Не дожидаясь разрешения, он вернулся к своему средству передвижения, снял упомянутый фонарь, присел на рельс и поставил источник света перед собой.
– Ну вот, – сказал удовлетворенно. – Теперь и поговорить можно.
От этого человека шло такое спокойствие и уверенность в себе, что отряду ничего не оставалось делать, как рассесться рядом и напротив.
– Чем хороши рельсы, – заметил на это Федор, – что все помещаются. И тесниться не надо. Так о чем, люди, говорить будем?
– А почему вы решили, что мы Люди? – поинтересовался Велга. – Отчего, например, не Рабы или не Охотники?
– Люди, в смысле человеки, – пояснил Федор, оглаживая бороду. – Я и так вижу, что вы совсем не местные. А кто вы – не мое дело. Захотите – расскажете. А не захотите, то и обойдусь.
– Как, Аня, – спросил Велга. – Можно нам доверять Фёдору или не очень? Что–то мне не хочется мудрить и лукавить. И уж тем более допрос устраивать.
– Зачем допрос? – удивился бородач. – Я и так вам расскажу, что надо. Зла в вас не чувствуется, а скрывать мне есть что только от тех, кто наверху живет. Но они сюда не ходят.
– Почему? – спросил Дитц.
– Кто–то ходов не знает, кто–то боится, кому–то это просто не нужно.
– А вы сами, что здесь делаете? – снова задал вопрос Хельмут.
– Живу, – едва заметно пожал плечами Фёдор. – Давно уже. С самого, можно сказать, Великого Исхода.
– А паровоз этот, – не удержался и влез перед командирами Валерка Стихарь, – чудо техники, что же, сам сделал?
– Ну! Сам, конечно. Кто ж мне здесь что–то сделает? Некому. Один я.
– А как же… извиняюсь, товарищ лейтенант…
– Ничего, Валера, – поощрил ростовчанина Велга. – Спрашивай.
– Вы, наверное, хотите узнать, как это мне удалось машину сделать, когда у других – у Людей, там, или Охотников не выходит. Так?
– В точности, – подтвердил Стихарь.
– А хрен его знает, – признался Федор. – Я ведь что думаю? Разум этот всемирный, компьютерный, сумел наверху такие условия создать, что никто без его ведома ничего сложнее самого простейшего механизма сделать не может. Не знаю, как у него это получилось, не спрашивал. Да и упаси меня Господь с ним вообще разговаривать. Может, полем каким специальным Землю окутал. Может, вообще, сумел саму реальность изменить себе на пользу… Но факт в том, что так оно и есть. Везде. И только здесь, под землей – не так. Или не совсем так. Может, поле здесь ослабевает или, опять же, реальность не меняется, не поддается той, что наверху. Не могу точно сказать. Однако паровую машину мне соорудить и поставить на колёса удалось, как видите. И она работает. А иначе как передвигаться прикажете? Московское метро большое, не находишься.
– А отчего же тогда бензиновый движок не приспособил? – тут же снова спросил Валерка. – Или, там, дизель?
