Начальник милиции. Книга 5 - Рафаэль Дамиров
— Ну и…? Как это — не видим? — не выдержал я. — Работаем мы, Соколова, работаем. Памятник потерпит, ты же видишь, я тут вообще-то маленько занят был, людей спасал. И при чем тут это хулиганство, вообще?
— А при том, что совершено оно тринадцатого августа. В день рождения нацистского палача, служившего в немецко-фашистском концентрационном лагере «Дулаг — 142» на Брянщине, это в посёлке Урицкий, на оккупированной тогда территории.
— Ну и что? — хмурился я. — Обычное совпадение. Думаешь, тут последователи у палача есть? Ха! День рождения его так отмечают?
— Нет, Саша… Палач этот носил фамилию Грицук…
— Что? Ого… совсем как у нашего сбежавшего, — оживился я. — Вот в такие совпадения я не верю, да…
— А прозвище у него было — Святоша…
— Чего? Он жив? ОН написал маляву зэку? Они, выходит, родственники?
— Сафрон Грицук — племянник этого Святоши. И, судя по всему, палач еще жив и окопался в Зарыбинске, только под чужими документами. Только беглый зэк-рецидивист может вывести нас на военного преступника, совершившего бесчисленное множество чудовищных деяний.
Я не верил своим ушам. Немецкий лагерь… палач в крохотном Зарыбинске… Как такое возможно? И почему здесь столько всего стало происходить, как только появился я? Видимо, неспроста судьба закинула меня именно в это время и в это место.
— И что? — переспросил я. — За столько лет его никто не нашел?
— А никто и не искал, пока не перехватили послание. Палач — теперь другая личность. Десятки лет живет под личиной обычного советского гражданина, а ныне — вообще пенсионера. Не удивлюсь, что еще и ветераном труда числится или где-то висит на доске почета. Хитрый он и жестокий. Умный и расчетливый.
Из уст всегда спокойной Веры теперь словно яд сочился, с такой неприязнью она говорила. Будто у нее были личные счеты с нацисткой крысой.
— А как же он документы себе сделал? — спросил я.
Как знать, может, у неё и на этот счёт соображения имеются.
— Вероятно, взял паспорт с трупа, тогда, во время войны еще, попортил страницу с фотокарточкой, а потом новый получил взамен. Раньше так легко можно было сделать, дотошно никто не сверял. Это сейчас важна форма 1 в паспортном столе. Да и не на всех эта форма была. Многие вообще без паспортов жили всю жизнь. А во время войны так тем более массово документы утрачивали люди, так что всё это можно понять. Так вот. По сведениям контрразведки, Грицук Павел Алексеевич, он же Святоша, просто пропал еще в 45-м. Считали, что он уехал куда-то за границу, но я уверена, что он осел в Зарыбинске. И теперь подтягивает к себе своего племянничка.
— Немецкие пассатижи! Интересный кордебалет получается, — присвистнул я. — А почему именно в Зарыбинске? А не где-нибудь на Западной Украине. Там ихнего брата поболее будет, как я слышал.
— Скорее всего, случайность. Видимо, у того, под чьей личностью он живет, здесь был дом или квартира. Или просто родом отсюда. Здесь он и осел, скорее всего. Как по паспорту приписан был.
— Так это что, он памятник расхреначил? Святоша? Кстати, а почему его так прозвали? Если уж он палач.
— Это страшная история, Саша… — глухим голосом произнесла Вера.
— Ты же знаешь, что я не из пугливых. Рассказывай давай, надо знать о нём всё…
Друзья! кому не сложно, киньте лайков под книгу на удачу Сан Санычу и Мухтару, чтобы изловили нацистского гада!
Глава 7
Когда совсем рассвело, в деревню вернулся Демидыч. Он гордо вел участкового. Старший лейтенант средних лет в форме и сапогах с недовольным видом шагал за дедом, придерживая кожаную планшетку, что била его по бедру при каждом шаге.
— Ну, где тут у вас бандиты? Что ты сочиняешь, Пилюгин! — отчитывал его служивый. — В прошлый раз у тебя НЛО летало. А теперь беглые зэки! И где? В нашей-то глуши… Не найдем зэков — оформлю тебя, Демидыч, как вредителя. Ну или в дурку отправлю. А лучше и то, и то сделаю.
Всё это хоть и издалека, но хорошо доносилось до нас в здешней тишине.
— Сергей Тихонович! Христом богом клянусь, тута ваши коллеги, и бандиты тута!
— Где?
— Да вон же! — тыкал в нас узловатым пальцем дед. — Те товарищи меня и послали к вам. И шифровку мне вручили. Ту самую… Вы же передали ее руководству?
— Конечно, передал, Пилюгин. В Москву сразу отправил, спецсообщением. Там уже всех на уши поставили. Щелокову доложили, и… — участковый вдруг осекся, завидев нас на пригорке у дома.
— То-то же, — удовлетворенно хмыкнул Демидыч, не распознав сарказм со стороны старлея.
— Здравствуйте, товарищи, — подошел к нам участковый и с подозрением стал осматривать всю нашу честнУю компанию. — Вы кто такие будете? Что делаете в такой глуши? Участковый Бобров я. А у вас документики имеются?
— Ах, ежа мне в портки! — завопил вдруг Демидыч. — Это ж мертвяки!
Он слонялся возле дома и наткнулся на «загорающие» трупы.
— Тише, отец, — прикрикнул я. — Долго ты за подмогой плавал, пришлось меры самим принимать, как видишь.
Дед отскочил от окровавленных тел, разложенных за домом в рядок. Сгреб в охапку бескозырку со своей головы и дал стрекача. Не смотря на деревянную култышку — припустил очень резво.
— Стоять! Не двигаться! — заорал участковый на нас, тоже разглядев мертвых и отчаянно борясь со своей кобурой.
Трясущимися руками никак не получалось достать пистолет. А когда получилось, он судорожно дернул затвор, но тоже не вышло, потому что впопыхах забыл с предохранителя снять. Вот уже с полминуты Бобров возился с пистолетом и таращился на нас ошалелыми глазами.
— Уголовный розыск, — сунул я ему под нос раскрытую ксиву, а второй рукой накрыл его Макаров, опустил вниз. — Оружие убрать.
— Фу-ух! — с облегчением выдохнул милиционер. — Я уж думал, это вы их пристрелили!
— Мы пристрелили, — кивнул я и показал на Веру. — Это следователь Зарыбинской прокуратуры, а это… — я перевел кивок на Тулуша. — Сотрудник угро.
— И документы у них имеются? — неуверенно проблеял участковый, все еще не зная, то
