Морской волк - Владислав Олегович Савин
Ладно, не будем о плохом. Может, мы вернемся к себе в тот же день и тот же час, и никто не заметит нашего исчезновения в будущем.
И как тогда отчитаемся за потраченный боезапас?
Кок не подвел, приготовил отличный торт, и не один, по куску досталось всему экипажу, да и остальные блюда тоже хороши, настоящий праздничный обед с обязательной рюмкой красного вина. Были поздравления, пожелания и даже подарки. Как без подарков?
И вдруг – сообщения из центрального. Сначала о двух воздушных целях, кружащих над выходом из фьорда. И почти сразу после – о множественных шумах винтов. Причем не транспортов, а боевых кораблей.
– Боевая тревога!
Сначала я подумал, что это по нашу душу. Обозленные немцы взялись за нас всерьез, сформировав корабельную поисковую группу, как поступил бы я сам на месте немецкого адмирала. Четыре-пять эсминцев с гидролокаторами и полным запасом глубинных бомб при поддержке базовой авиации. Добыча пытается охотнику зубы показать? На что была заточена противолодочная оборона в эти времена? Не умели еще субмарины работать на скорости и на дистанции. Когда десять узлов полного подводного хода разряжают аккумуляторы за час, и остается лишь тихо, не дыша, ползти на трех-четырех узлах (скорость гребной шлюпки), моля Бога, чтобы цель не отвернула, чтобы корабли охранения не заметили. Если заметят, то развернутся «гребенкой» и прочешут весь подозрительный район, слушая акустикой. И лодка уйти не может – даже у траулеров, переоборудованных в охотники, ход вдвое-втрое больше, ну а эсминцы перед субмариной – так это вообще гончие и черепаха! И одна надежда потихоньку-полегоньку оттягиваться, отползать в сторону или затаиться в полной тишине, надеясь, что не заметят.
Но если кораблей в охранении конвоя много, или лодке «повезло» нарваться не на конвой, а на особую поисковую группу, то охотники наверху могут ждать до посинения несколько суток, пока на загнанной в глубину субмарине экипаж задыхаться не начнет. Всплыть ночью – а если на охотниках радары, или вообще полярный день? Фильм «Командир счастливой „Щуки”», кто помнит? Песец. Ну а мы можем метко стрелять с дистанции, абсолютно запредельной по здешним меркам. И нас не догонят и не загонят с нашими тридцатью узлами, на которых мы можем идти длительное время. Эсминцы могут бегать и быстрее – но, как я уже сказал, при такой скорости их собственные винты забьют любую акустику. Вот атомарина-охотник на глубине услышала бы нас хорошо – так до появления этого самого страшного для нас врага еще лет двадцать! Потому в открытом океане, имея глубину и свободу маневра, мы с успехом сыграем в кошки-мышки хоть с целой эскадрой, причем есть мнение, что мышкой будем не мы. Ну, а в узость и на мелководье мы сами не полезем, не самоубийцы же?
– Цели! Первая, вторая…
Ого! Больше двадцати штук! Глянем, уйти успеем всегда.
Показались. Впереди, гребенкой, сразу четыре противолодочных тральщика, все те же восьмисоттонники. За ними – крейсера? Нет – два эсминца типа «Нарвик», это у них была такая характерная двухорудийная башня на полубаке, шестидюймовый калибр! Еще эсминец, тип «Маас» – орудия в обычных одинарных установках. За ним уже точно крейсер, тип «Кельн» – или «Лейпциг»? – три трехорудийные башни, причем две в корме. Все-таки «Кельн». «Лейпциг» вроде в сорок втором был на Балтике, а вот «Кельн» отметился здесь. И еще дальше – «Лютцов»! Уж его-то силуэт я изучал, готовясь к этой атаке, много раз! Около него еще кто-то непонятный, опять минзаг или плавбаза, и замыкает еще один эсминец. И целый рой всякой мелочи – тральщики, траулеры, еще кто-то, с такого расстояния не разобрать. И самолеты – два, нет, три, крутятся чуть впереди и в сторону моря, но до нас не достают.
Эскадра. Сила. Моща.
А для нас – дичь.
– Сережа! Готовь две шестьдесят пятых и четыре пятьдесят третьих – полный залп! Цели…
БИУС принимает данные. Эскадра уже несколько впереди нас – но нам это лишь на руку, потому что меньше помех между нашими главными целями и прочими. Лодки времен войны должны были атаковать с носовых курсовых углов и с относительно малой дистанции, которую сейчас и контролируют эсминцы. Ну, а дальноходным управляемым торпедам по фигу!
В последний момент решили чуть сменить приоритеты, так как Саныч, взглянув, заявил, что это что-то, плетущееся рядом с «Лютцовом», уж больно смахивает на штабной корабль! Разумно разместиться там штабу перехода!
– Ну а крейсер что тогда тут делает?
– Могли придать для охраны от надводных кораблей англичан. Еще писали, что у них обитаемость была спартанская – если чину да со штабом, то там тесно и некомфортно будет.
Одиннадцатиметровая дура весом пять тонн выскальзывает из аппарата. За ней, с положенным интервалом – вторая. И четыре поменьше, калибра 53 сантиметра. Идут, повинуясь заложенной в головки программе – каждая на свою цель, игнорируя мелочь.
Ныряем. Отсчет времени. Когда он почти вышел – снова всплываем под перископ.
Кажется, торпеды заметили? Мелочь вдруг задергалась, концевой эсминец изменил курс. Поздно!
Первой дошла шестьдесят пятая – по «Лютцову». И это выглядело, как если бы по хрупкой фарфоровой вещи врезали кувалдой, причем снизу. В воду быстро погружалось уже что-то бесформенное, разъятое на фрагменты, – похоже, что в дополнение к боеголовке на броненосце рванули погреба, – но и без этого говорить после о подъеме и вводе в строй будет издевательством над здравым смыслом. Затем пятьдесят третья разорвала пополам концевой эсминец, почти одновременно с попаданием в штабной корабль – или плавбазу – плевать, пусть черти в аду сортируют! У крейсера после взрыва второй шестьдесят пятой просто исчезает кормовая половина вместе с орудийными башнями, – здесь точно артпогреб рванул! – а то,
