Загадка тетрадигитуса - Борис Борисович Батыршин
Юноша понимающе хмыкнул. Напарнице в последнее время приходится довольствоваться вторыми ролями. Он носится, как ошпаренный – договаривается, хитрит, пробирается в элитные клубы, – а ей остаётся только ждать результатов, волноваться и нервно покусывать губы. А что делать, если с равноправием полов здесь полный швах? Тем более, для юной леди из приличной семьи…
– Да всё хорошо. Вошёл, сделал, вышел. – как можно небрежнее сказал он. – Сама видела, никто за мной не гнался и взашей не выталкивал!
– Я, как увидела рассыльного, чуть с ума не сошла от беспокойства. – призналась напарница. – Ну, думаю, всё, засыпался! Спряталась в переулок, и жду, когда полиция подъедет, тебя арестовывать! Вот что бы я тогда делала?
– Да ничего страшного, настоящий рассыльный явился, когда всё уже кончилось. В итоге, посмеялись и отпустили.
Действительно, события развивались именно так, как и обещал "Дебре". В клуб Иван проник легко – швейцар, открывший дверь чёрного хода, выслушал его, сделал знак следовать за ним и направился вверх по узкой лесенке. Ему, видимо, и в голову не могло прийти, что рассыльный ослушается или поведёт себя неподобающе.
Иван знал, что сейчас его отведут в библиотеку, где члены клуба терпеливо ожидают результатов вчерашнего пари. Он шагал вслед за швейцаром – похоже, и правда из бывших боцманов, вон какие ручищи высовываются из рукавов ливреи! – и гадал, что делать дальше. Он в клубе – но как выяснить, в какой комнате будут встречаться сэр Рэндольф и его вчерашний собеседник? Спросить у швейцара? Бред, тот просто не поймёт, о чём речь. А если поймёт, то немедленно вытолкает взашей, и никакая записка не поможет. Да и нет никакой записки – в конверте, который нёс мнимый рассыльный, пусто. Да это и ни к чему – если план сработает, конверт вообще не придётся вскрывать.
Мысли мелькали бешеным калейдоскопом: "…Сбежать? Нырнуть в один из коридоров? А дальше куда?.."
Высокая дверь распахнулась; за ней большой зал, в интерьере которого господствовал бордовый цвет. Бордовые стены, декорированные в тон бордово-серым узорчатым ковром. Низкий, цвета тёмного шоколада, потолок резного дерева. Окна распахнуты настежь, бордовые портьеры тяжёлого бархата сдвинуты в стороны и чуть заметно колышутся.
"…Вот оно!.."
Воровато оглянувшись, Иван нырнул за ближайшую портьеру. Провожатый величественно проследовал дальше, мимо портретов, развешанных на стенах зала. Лакеи, накрывавшие столики скатертями и расставлявшие массивные серебряные подсвечники, тоже ничего не заметили.
Уф-фф-ф… а дальше? Шагов через десять швейцар обернётся, обнаружит пропажу и поднимет тревогу. Его отыщут, самое большее, минут через пять – и больше не позволят и шагу ступить по клубу. А то и в полицию сдадут. Единственная надежда – на план "Б".
– …нет-нет, Джоунси, никакой говядины! Сэр Рэндольф предпочитает дичь, подадим фрикассе из рябчика. Он и его гость будут обедать в Малой курительной. Вот, отнесите туда и возвращайтесь в буфетную.
Говорил представительный, лет пятидесяти с лишним, мужчина господин, одетый в безупречно чёрный фрак. Распорядитель клуба или дворецкий – слуги косились на солидного господина с почтением. Стоящий перед ним слуга (официант, лакей, кто их разберёт?) угодливо улыбался и кивал при каждом слове начальства.
Со своего наблюдательного пункта за портьерой Иван видел, как "дворецкий" указал на стойку со столовым серебром и хрусталём, возле камина. Официант взял с полки графин и заторопился к двери.
"…вот, сейчас! Если не обернётся – можно проскочить…"
Иван выскользнул из-за портьеры и с независимым видом двинулся за официантом. Лакеи, мимо которых он проходил, удивлённо поднимали головы, но ни слова не говорили, и возвращались к своим скатертям.
"…Спасибо английским традициям – им и в голову не может прийти, что в этой цитадели порядка, покоя и приватности может оказаться посторонний, тем более, соглядатай. Вот и не останавливают – если идёт, значит так надо. И правильно, и пусть…"
"Малая курительная" оказалась совсем рядом. Официант поставил свою ношу на столик и принялся поправлять безделушки на каминной полке. Иван увидел на скатерти тёмно-бежевый квадратик картона в бронзовой рамке. На нём значилось – "сэр Рэндольф Черчилль".
Удача: похоже, столик зарезервирован для беседы бывшего министра по делам Индии и первого морского лорда. А может, это его постоянное место – кто их знает, эти клубные традиции…
Кроме официанта, в Малой курительной никого не было. Иван оглянулся, воткнул в косяк двери кнопочку микрофона, и тут в коридоре раздались громкие, недовольные голоса. Швейцар? Точно – рассержен и требует, во чтобы то ни стало, отыскать пропавшего рассыльного.
Ну, была – не была! Юноша набрал в грудь воздуха и, проскочив мимо ошеломлённого официанта, нырнул под длинные, до пола, складки скатерти.
– …. а из-под стола меня извлёк швейцар. Схватил за шиворот, и поволок за собой, урод…
– А жучки не найдут? – спросила Варя. – Не может быть, чтобы под стол не заглянули!
– Чтобы найти, надо знать, что искать, а они тут понятия не имеют об электронная прослушке. Найдут один, посмотрят, поковыряют, да и выкинут. А я успел три штуки всадить, и снизу, в столешницу, и в ножки.
Микрофонами он запасся заранее. Горсть тёмных пластиковых штучек: крошечная таблетка на острой иголочке длиной в полсантиметра, диапазон действия – метров триста, работать будет дня три, потом сдохнет питание. Более чем достаточно – уже сегодня, лорд Рэндольф и сэр Артур Худ усядутся за круглый столик у камина в Малой курительной и продолжат беседу, начатую на Портсмутском рейде.
– … Ну а дальше – план "Б" сработал! Швейцар приволок меня в библиотеку, и я представился джентльменам, которые там собрались, племянником черногорского князя… то есть, тьфу, господаря. Якобы я учусь в Германии, в Геттингенском университете, и на каникулы приехал в Англию. А потом взял, да и ляпнул, что в White's забрался на пари, которое заключил с приятелями по студенческой корпорации, что смогу проникнуть в самый закрытый клуб Британии!
– И что они, это проглотили? – недоверчиво спросила Варвара. – Даже полицию не позвали?
– Представь себе, нет. Они же все заядлые спорщики, обожают подобные экстравагантные пари. Эта история пришлась джентльменам по душе, тем более, что я выходил какой-никакой, а аристократ, человек их круга, хотя и с диких Балкан. Стали смеяться,
