Загадка тетрадигитуса - Борис Борисович Батыршин

– Вы правы, ротмистр. – согласился барон. – Признаться, я тоже не совсем понимаю, что движет сэром Рэндольфом. Но ясно одно: чем бы он не руководствовался, это даёт нам шанс, который нельзя упускать.

И все трое посмотрели сначала на Ивана, потом на его спутницу. Члены группы "Алеф" немедленно почувствовали себя неловко. Как на экзамене, что ли?

– Позвольте вопрос, барон?

Корф согласно кивнул.

– Разумеется, гардемарин.

– Господин ротмистр только что упомянул, что лорд Рэндольф человек прагматичный и разумный, верно?

– Точно так. – кавалергард нахмурился. – А что вы, юноша, имеете против?

– Нет, ничего. – Иван выпрямился в кресле. Неловкость как рукой сняло. Великое всё же дело – знание будущего… – Просто я вспомнил некоторые необдуманные решения, принятые его сыном на разных ответственных должностях. Одни приключения в Южной Африке чего стоят, а уж Дарданелльская операция или безумная идея послать на Балтику, в помощь Финляндии, покрытые слоем бетона линкоры! А вы говорите – прагматичный…

– Ах вот вы о чём! – Корф негромко рассмеялся и сделал успокоительный жест кавалергарду, который недоумённо смотрел то на Ивана, то на самого барона. – Не волнуйтесь, ротмистр, я вам потом всё объясню. Да, пожалуй, я вас понимаю, гардемарин. Конечно, юному Уинстону сейчас всего пятнадцать лет, и он безуспешно борется с дисциплиной в колледже Харлоу но… Может, вы и правы, юноша, такие моменты тоже следует иметь в виду при планировании нашей операции. Яблочко от яблони, знаете ли…

Из дневника гардемарина Ивана Семёнова.

…в этой миссии, кроме нас, будут задействованы ещё две "литерные" группы из числа проходящих подготовку на Елагиных курсах: "Бейт" – Воленька Игнациус со своей напарницей Настей Туголуковой (та самая смолянка), и "Зайн", в которую входит Николка и его кузина Марина Овчинникова. Последняя, по словам инструкторов, продемонстрировала недюжинные успехи в стрельбе из винтовки. Для неё я позаимствовал у отца его "Лебель" с оптическим прицелом – и не местной длиннющей латунной трубкой, а мощным, с переменной кратностью и просветлённой оптикой, оптическим прицелом, который отец ещё на заре нашей "деятельности" вывез из двадцать первого века. Винтовка эта вместе с нами путешествовала в Сирию, а потом каким-то чудом уцелела во время его африканской эскапады.

Впрочем, надеюсь, до подобных крайностей дело не дойдёт. "Бейт" и "Зайн" ступят на берег туманного Альбиона позже нас; одна из групп составит резерв, вторая же – будет нас дублировать и страховать по ходу операции. А пока – до старта чуть больше двух недель, все шестеро старательно зубрят легенды, подготовленные спецами из Д.О.П. и Министерства иностранных дел, а так же подбирают снаряжение. Николка, кроме того, занимается со мной и Варей черногорским языком. Сам он выучил его, благодаря матери – та, пока была жива, дома говорила с сыном исключительно на родном наречии. Разумеется, никто не ожидал, что мы от в овладеем языком за оставшееся время – достаточно выучить десяток-другой фраз. Да и трудно ожидать, что в Лондоне вот так, с ходу, найдётся кто-то, способный отличить черногорский язык от сербского или русского.

За два дня до отправления нас, всех шестерых, собрали в зале на первом этаже учебного особняка. При разговоре кроме Корфа опять присутствовал ротмистр Нефёдов, назначенный руководителем операции прикрытия. Предполагается, что мы не увидим ни ротмистра, ни его подчинённых – а вот они в свою очередь ни на миг не выпустят нас из поля зрения. Что ж, с одной стороны приятно чувствовать за спиной незримую поддержку. А с другой…

Я набрался наглости и рискнул высказать барону свои сомнения. Нет, я не ставил под вопрос профессионализм ротмистра и его сотрудников – но поймите меня правильно, это всё же не оперативники ГРУ или КГБ, собаку съевшие в тайных операциях. Навык не тот – а вот англичане будут работать на своей территории, где знают буквально всё. Что, если негласная опека, вместо того, чтобы обеспечить группу поддержкой, наоборот, засветит нас?

Барон тяжко задумался – и с ходу перекроил планы. Теперь команда Нефёдова, вместо того, чтобы "топтать" (его собственное выражение, позаимствованное, надо полагать, у инструкторов-филеров из Третьего отделения) за нами следом, будут находиться на расстоянии пары миль от группы, имея под рукой транспорт и средства связи в виде коротковолновой рации. А поскольку возможности перехватить передачу у англичан нет и быть не может, то за надёжность связи опасаться не стоит. Можно даже выходить в эфир открытым текстом, всё равно никто не услышит.

И уже под конец инструктажа Корф окончательно уточнил для нас задачу. Добраться до сэра Рэндольфа и его коллег, выяснить, как и когда они собираются переправлять статую тетрадигитуса, а вот потом…

А дальше начинался тёмный лес. Продолжение операции придётся планировать с ходу, на коленке, привлекая к этому Нефёдова с его живорезами и обе резервные группы. Но другого шанса перехватить бесценный артефакт может и не представиться, нас не будет, так что окончательные решения придётся принимать нам, группе "Алеф"…

…помню, как Варя поджала губы и вскинула голову. Лицо её стало упрямым – я хорошо знал это выражение.

– Знаете что, господин барон? Всё это смахивает на задание из сказки. Из русской народной, про Ивана-дурака: "поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что".

В ответ на что Корф улыбнулся и развёл руками:

– Вы правы, милая барышня. Так оно и есть.

Англия, Лондон.

Группа «Алеф» на задании

– Погоди, Варь… – прошипел Иван. – Я подойду и поговорю с ним, а ты понаблюдай издали.

Девушка кивнула. Она не понимала, что затеял спутник, но спорить не стала. Только недовольно поджала губки – опять её заставляют ждать…

Они проследили за рассыльным от White’s до площади Ватерлоо. Иван сразу заприметил кучку подростков в характерной униформе и дурацких номерных шапочках. Они сгрудились возле памятника маршалу Клайду – у основания невысокой колонны, под которой расположилась скульптурная фигура – Британия, сидящая на льве. Здесь у рассыльных было нечто вроде биржи: пока Иван наблюдал, подошло три человека, и