Запорожье -1. Провал - Безбашенный
— А где, кстати?
— Да в основном на сайтах самих же кошатников. Они же просто млели от всех подобных свидетельств героической отваги своих любимых котиков. Они гордились ими и хвастались. Чем крупнее и зубастее оттаскиваемая перепуганным хозяином собака, дабы даже случайно охреневшего кошака не куснула и неприятностей этим на него не навлекла, тем большие восторги вызывал у кошатников такой ролик. Как очередное доказательство, что эти собаки ни на что не годны, и вообще, этих свирепых и опасных тварей истреблять надо, а вот их милые и безобидные котики — это ещё и сила, оказывается. И непобедимая, поскольку побеждать её — дураков нет. Все собачники давно вызубрили, что в конфликте с кошкой любая собачья победа — себе дороже выйдет.
— Слава богу, для нас этот театр абсурда наконец-то кончился. Да загребали же на хрен, особенно за последнее десятилетие! Вот понимаю, что в целом этот наш провал к дикарям — хреново, и для меня вместе со всеми, но как собачник я от него в выигрыше. До чего нас эти, млять, кошатники грёбаные довели! Испохабили, млять, нашу современную цивилизацию! Ну, не только они, конечно, и не столько они, но и они тоже. Ладно, всё это в том мире осталось, и хрен с ним. Рэкс! Ты зачем эту падаль сюда принёс? Сам принёс — сам и обратно отнеси, где взял! Или мне за тобой её убирать прикажешь?
— Обождите-ка, Геннадий Николаич! — никто и не заметил, как к месту событий подошла и Никифорова, — Дайте-ка и мне взглянуть на вашего безвинно убиенного.
— Амельченко и вас уже настропалила, Клавдия Семёновна?
— Ну, так уж прямо и настропалила! — усмехнулась биологичка, — Что я, не знаю нашу Мыколовну? Но визжала — да, как будто её саму свора бродячих собак на части рвёт! — все рассмеялись, — А поскольку я знаю и вас, Геннадий Николаич, и вашего Рэкса, сразу поняла, что кошка была не наша, а какая-то чужая.
— Клавдия Семёновна, всё равно котика жалко! — заныла шмакодявка.
— Зоя, с этим никто и не спорит. Жаль, конечно, что так вышло, но это природа. Кошки с собаками — естественные враги, и не любить друг друга для них в порядке вещей. Нападать на наших дворовых кошек Геннадий Николаич отучил Рэкса, но их он по запаху знает и различает всех, а если появляется какая-то новая, незнакомая ему, то это — враг.
— Так котик же маленький. Ну какой из него враг?
— Зоя, ну что ты хочешь от собаки? Это же не человек. У собак всё проще — есть свои и есть чужие. Своих кошек, хоть они ей и неприятны, она не трогает, зато все чужие кошки — её законная добыча. Ну, если хозяин не запретит. Геннадий Николаич вмешаться и запретить — ну, просто не успел. А кто мог ожидать, что здесь чужой котёнок появится? Так, так! А выглядит он интересно. Зоя, а раньше он никогда здесь не появлялся?
— Нет, Клавдия Семёновна, в первый раз его вижу.
— А вы, ребята и девчата, никто его не припомните? Может, мелькал в какие-то из этих дней где-нибудь в парке или возле Дворца?
— Да нет, Клавдия Семёновна, — ответил старший, когда детвора переглянулась меж собой и обменялась отрицательными кивками, — Из нас никто не видел, да и собаки его учуяли бы, да погнали, и тогда знали бы и мы. Не было его ни раньше, ни в эти дни.
— Спасибо, дети, вы мне очень помогли, — поблагодарила их Никифорова, — Ну, собственно, что и требовалось доказать, — это она пробормотала уже себе под нос, достав из чехла смартфон и сфотографировав труп котёнка с разных ракурсов, — Всё, я закончила, Геннадий Николаич, спасибо и вам, можно убирать.
— Рэкс! Взять! Отнеси и положи туда, где взял! — скомандовал хозяин, указывая и рукой для наглядности.
— Клавдия Семёновна! Может, и не моё дело, но позвольте полюбопытствовать, что доказать-то требовалось? — озадаченно спросил старший сержант.
— Правильный вопрос задаёте, Михаил, — одобрила биологичка, — Если бы этот котёнок был приблудным из других городских кварталов, за этот десяток дней он бы уже давно объявился. Будь он домашним туземным, хоть я и не представляю, чьим бы он мог быть — тоже вышел бы к жилью проситься в хорошие руки.
— Так что же он тогда — дикий, получается?
— Именно. Дикий лесной. И очень жаль, что Рэкс его прикончил, а не принёс к нам живым и невредимым. Геннадий Николаич, не хмурьтесь, к вам абсолютно никаких претензий. Вы с Рэксом ни в чём не виноваты, а если Амельченко до Семеренко дойдёт со своими истериками, так и меня в свидетельницы защиты пригласите, — все рассмеялись, — Но всё-таки, на будущее, можете ли вы надрессировать Рэкса, чтобы он не убивал диких котят, а приносил их живыми и не искалеченными?
— Ну, гарантировать я не могу, но попробовать — попробую, если очень надо. А зачем они нам нужны, кстати? Они же дикие, злые и царапучие, насколько я понимаю?
— Правильно понимаете, Геннадий Николаич. Они практически неприручаемы, и я буду очень удивлена, если нам удастся приручить до полностью домашнего состояния хоть одного из них. Но нам они и нужны, слава богу, не для этого, а для скрещивания их с нашими дворовыми мурками. Из помесей с ними мы уже сможем отобрать приручаемых, а когда они вырастут — станут отличными крысоловами. Нам запасы провизии создавать, а на них и мыши из леса подтянутся, и крысы из наших подвалов и чердаков. А много ли вы видели хотя бы мышей, пойманных нашими кошками? Я не о хозяйских говорю, всех этих кастрированных и стерилизованных, это вообще бесполезный балласт, как бы не истерила по этому поводу наша Мыколовна. Я говорю об обычных дворовых, которые хотя бы уж и сами на воробьёв с голубями охотиться пытаются, а не только попрошайничают. Но даже из них мышеловы — на троечку с минусом, а уж крысоловы — не будем о грустном.
— Так хороший крысолов — он и среди сельских кошаков большая редкость.
— В том-то и дело. И как правило, это коты, среди предков которых были дикие лесные, когда они ещё водились в окрестных
