Запорожье -1. Провал - Безбашенный
21. Живность
Следующий день, условное 30 мая.
— Уыыыыррр! — донеслось из лесных зарослей на месте стадиона Арена.
— Рэкс! Ну зачем? Ну сколько раз тебя учить, что нельзя чужих кошек трогать! — донёсся оттуда же мужской голос, — Фу! Брось, я сказал! Ну куда ты понёс? Фу!
Но пёс, смахивающий по своим размерам и стати на овчарку рыжеватой масти, не особо-то слушаясь хозяина, выбежал из зарослей с болтающимся в пасти загрызенным котёнком-подростком, подбежал к вымощенному тротуару у прохода между двенадцатым и четырнадцатым домами, да с видом честно исполненного собачьего долга положил свою добычу на тротуар. Даже не положил, а скорее уж — торжественно водрузил. Сама добыча — естественно, мертвее не бывает. Если кто-то мог ожидать чего-то иного от таких клыков, то после их беззлобной и явно хвастливой демонстрации едва ли у кого-то могли остаться хоть какие-то сомнения — вооружён и очень опасен для любых недругов анклава.
— Ыыыыы! Кооотика убииили! — заревела одна из шмакодявок.
— Не натравливал я его, богом клянусь! — сразу же начал оправдываться мужик, — Не видел даже! На пару секунд только и отвлёкся, а он — шасть в кусты, да молчком, и не залаял, а там — кошак этот недоросток орёт уже, как резаный! Я — следом за ним, но просто не успел вмешаться! Он уже навстречу, и кошак этот — в зубах. Никогда же Рэкс такого не творил, и я сам не знаю, что теперь на него нашло.
— Бешенство на твоего зверя нашло! — завизжала одна из баб, хорошо известная в квартале фанатичная кошатница, — А я говорила, предупреждала! Гляньте только, какие у этого чудовища зубы! Бешеный, говорю же вам! И усыпить его надо поскорее, чтобы не разгуливал с такими зубами по улице! Полиция! Где полиция?
— Да сдурела ты, что ли, Мыколовна? Ну какой он бешеный?
— Бешеный и всегда был бешеный! Ты забыл уже, как он моего Тимошу загнал на дерево, и мне спасателей вызывать пришлось, чтобы сняли?
— Ну так это когда было-то? Отучил же! Хоть какую-то из дворовых кошек он у меня гонял в последний год? Хоть чью-то, хоть бесхозную — напомни хоть один случай!
— Вот он, твой случай! — кошатница обвиняюще ткнула пальцем в свежий труп котёнка, — Отучил он, называется! Вот оно, твоё отучение! Как было твоё чудовище злым бешеным зверем, так и осталось! Да где же эта чёртова полиция, в конце-то концов?
— Что за шум, а драки нету? — поинтересовался подошедший Чубук.
— Усыпите эту бешеную собаку! — безапелляционно потребовала кошатница, — И арестуйте её безответственного хозяина! Вы только посмотрите, что творится!
— А что творится-то? — не въехал штаб- сержант.
— Вы что, не видите? — её палец снова ткнулся в труп котёнка.
— Ну, кошеня дохлое. Пёс, что ли, загрыз? Ну так и чего?
— То есть как это, ну так и чего? — кошатница опешила от возмущения, — Собака, наверняка бешеная, растерзала маленького безобидного котёнка, а вам — ну так и чего?
— Во-первых, усыпить пса я не могу — я не ветеринар, — пожал плечами Чубук, — Могу пристрелить, но не вижу причин — где признаки бешенства? Арестовать хозяина тем более причин не вижу — он вполне адекватен. Вы же не натравливали пса на это кошеня?
— Да нет, конечно! Вмешаться просто не успел.
— Ну так и чего вы народ зря баламутите, гражданка? — штаб-сержант обернулся к ней, — Собаки всегда гоняют кошек. Если поймают, то и загрызут — обычное же явление.
— И вы что, так это и оставите?
— Тут вы правы — падаль на тротуаре оставлять не годится. По нему люди ходят. Уберите-ка её, гражданин, за вашим псом.
— Да вы вообще в своём уме?! — взвилась кошатница, — Что значит, уберите? Это же вещественное доказательство! Вы что, и никаких мер принимать не собираетесь?
— Во-первых, успокойтесь. Что случилось, то случилось, и теперь уже этого не отменишь. Во-вторых, какие меры-то и в честь чего? А в-третьих, я сейчас даже и не при исполнении. Было бы что-то серьёзное — вмешался бы, а по пустякам — не вижу причин.
— Да ну вас! Полиция, называется! Михаил! Не прячьтесь, я уже вижу, что вы в форме и при оружии! — напарник и МП-5 на ремне выдали старшего сержанта с головой, — Потрудитесь-ка исполнить ваши служебные обязанности, от которых увиливает вот этот ваш недобросовестный коллега! Полюбуйтесь-ка, что тут творится!
— Да слыхали мы, пани Амельченко, слыхали. Вашу истерику и у самого РОВД было слышно, — Писарев обернулся к напарнику, — Как считаешь, тянет это на арест?
— Ну, военного же положения у нас никто не отменял? — ухмыльнулся тот, — На ровном месте устроила скандал со вздорными обвинениями, оскорбила нашего коллегу, а нас отвлекла от патрулирования по пустяку. Ложный вызов — это уже штраф, а в военное время — пожалуй, тянет и на арест до выяснения.
— Да вы что тут, сговорились все? — кошатница выпала в осадок, — Что это у вас тут за заговор собачников какой-то? Для вас законы писаны?
— Для нас они всегда и были писаны, пани Амельченко, — заверил её Михаил, — Теперь они будут писаны и для вас, кошатников. Нет здесь у нас судей-женщин, которые в том прежнем мире подсуживали кошатникам в нарушение единых для всех законов. И теперь здесь больше вашего беспредела не будет. Нигде в законах не прописано кошачьих привилегий, и никто не обязан разделять вашего пристрастного отношения к кошкам. Вы всё поняли, пани Амельченко?
— Да вы что, с ума все посходили? Здесь же маленькие дети! Сейчас это злобное чудовище котёнка растерзало, а завтра оно так же и ребёнка загрызёт!
— Кто? Рэкс? — первой расхохоталась пацанва, за ними девки, а последней уже и ревевшая ранее шмакодявка заулыбалась.
— Рэкс — хороший и добрый пёс, — согласилась она со всеми, — И никогда никого не трогал. И никакой он не бешеный. Но только зачем он вот этого котика убил?
— И что, вы так и оставите это происшествие без последствий? — кошатница так и не собиралась униматься, — Собака и её хозяин так и останутся безнаказанными?
— Если котёнок — чей-то, то его хозяин как пострадавший может подать в РОВД заявление, — пожал плечами Михаил, — Тогда мы обязаны это
