Стивен Кинг - 11.22.63

Мы пошли по дорожке, Сэйди закинула сумочку себе на плечо. По прогнозам должно было дождить, но, похоже было, что синоптикам за этот прогноз можно было уже выписывать пенальти. Небо было ясным.

Не успела Сэйди сесть на пассажирское сидение, как позади меня голос произнес:

— Это ваша девушка, мистер?

Я обернулся. Там стояла девочка-попрыгунья с акне. Только у нее это было не акне, и не красная сыпь, и мне не надо было спрашивать, почему она не в школе. У нее была ветряная оспа.

— Да, моя девушка.

— Хорошенькая. Если бы не это… — она выдала звук ик, который как-то гротескно прозвучал даже чарующе. — …у нее на лице.

Сэйди улыбнулась. Мое увлечение ее выдержкой продолжало лезть вверх… и не падало.

— Как тебя звать, милочка?

— Сэйди, — ответила девочка-попрыгунья. — Сэйди Ван Овен. А вас?

— Ты можешь не поверить, но мое имя тоже Сэйди.

Детские глаза вспыхнули недоверчивым цинизмом, вполне естественным для девчонки-хулиганки с Мерседес-стрит.

— Да нет, такого не может быть!

— В самом деле, в самом деле. Сэйди Данхилл. — Она обернулась ко мне. — Это чисто случайное совпадение, как ты считаешь, Джордж?

На самом деле я так не считал, но не было времени на обсуждение этого феномена.

— Хочу спросить у тебя кое-что, мисс Сэйди Ван Овен. Ты знаешь, где останавливаются автобусы на Винскот-роуд, так же?

— Конечно, — она подкатила глаза под лоб, словно спрашивая «вы что, считаете меня идиоткой?» — А скажите, у вас двоих была ветряная оспа?

Сэйди кивнула.

— У меня тоже, — сказал я, — итак с этой стороны с нами все о'кей. Ты знаешь, какой автобус идет к центру Далласа?

— Номер три.

— И как часто этот номер три ходит?

— Я думаю, каждые полчаса, хотя, может, и каждые пятнадцать минут. Зачем вам автобус, когда у вас есть машина? Когда у вас целых две машины?

По выражению лица Большой Сэйди я понял, что она задается тем же самым вопросом.

— Есть на то причины. И, кстати, мой старик водит субмарину.

Сэйди Ван Овен расплылась в широченной улыбке.

— Вы знаете эту считалку?

— Всю жизнь знал, — ответил я. — Айда, Сэйди, нам надо отправляться.

Я зыркнул на свои новые часы. Те показали без двадцати минут девять.

— Скажи мне, зачем ты интересовался автобусами? — спросила Сэйди.

— Сначала ты мне расскажи, как ты меня нашла.

— Когда приехала в «Эдемские сады», а тебя там нет, я сожгла записку, как ты и просил, а потом поболтала с тем стариком, твоим соседом.

— Мистер Кенопенски.

— Да. Он ничего не знал. А потом смотрю — леди-терапевт сидит на твоих ступеньках. Она расстроилась, что тебя нет. Сказала, что поменялась с Дорин, чтобы Дорин смогла увидеть сегодня Кеннеди.

Впереди была автобусная остановка Винскот-роуд. Я притормозил, чтобы рассмотреть, есть ли график движения под небольшим козырьком возле столба, но нет. Через сотню ярдов после остановки я завернул машину на парковочное место и остановился.

— Что ты делаешь?

— Покупаю нам страховой полис. Если автобус не появится до девяти, мы поедем сами. Продолжай свою историю.

— Я обзвонила отели в центре Далласа, но со мной никто даже говорить не захотел. Они там все такиезанятые. Потом я позвонила по телефону Дику, а он уже в полицию. Сказал, что имеет достоверную информацию, что кто-то собирается застрелить президента.

Я высматривал автобус в зеркальце заднего вида, но тут, шокированный, уперся глазами в Сэйди, однако ощущая непреодолимое удовлетворение поведением Дика. Я понятия не имел, насколько серьезно он поверил в то, что ему уже рассказала Сэйди, но он все равно не поколебался рискнуть собой.

— И что они? Он им назвал свое имя?

— Даже не успел. Они повесили трубку. Вот тогда, думаю, я и начала верить в то, что ты говорил, как прошлое себя защищает. И в то, чем оно есть для тебя, разве нет? Просто живым учебником по истории.

— Нет, больше нет.

Подъезжал расшатанный, выкрашенный зеленым и желтым автобус. На маршрутном шильде было написано: 3 ГЛАВНАЯ УЛИЦА ДАЛЛАС 3. Он остановился, и одновременно аккордеонами раскрылись его передняя и задняя дверь. Внутрь зашло двое или трое людей, но сесть им там было негде; когда автобус медленно катился мимо нас, я увидел, что он переполнен. Успел заметить женщину с целым рядом значков Кеннеди, приколотых к ее шляпке. Она радостно мне помахала и, хотя наши глаза встретились всего лишь на секунду, я ощутил ее волнение, радость и предвкушение.

Сдвинув из места «Шеви», я поехал вслед за автобусом. У него на задней части, наполовину заслоненная отрыжками коричневого дыма, лучезарно улыбалась девушка Клейрол[661], уверяя, что, поскольку она имеет всего лишь одну жизнь, то желает прожить ее блондинкой. Сэйди демонстративно помахала ладонью.

— Фу! Подальше от него! Воняет ужасно!

— Это критика от напрочь прокуренной куколки, — заметил я, но она права, дизельный смрад был невыносимым. Я отстал. Теперь отпала необходимость преследования, поскольку я убедился, что Сэйди-попрыгунья была права относительно номера автобуса. Несомненно, была она также права и относительно интервалов движения. Автобусы, наверное, здесь ходили каждые полчаса в обычные дни, но сегодня день был необыкновенным.

— Я еще чуточку поплакала, так как думала, что ты исчез навсегда. Я боялась за тебя, но и ненавидела тебя, также.

Это я мог понять, тем не менее, все равно считал, что сделал правильно; итак, сейчас казалось лучшим мне не говорить ничего.

— Я вновь позвонила Дику. Он меня спросил, ты когда-либо упоминал в разговоре какое-то другое свое пристанище, возможно, в Далласе, но скорее всего в Форт-Уорте. Я сказала, что не помню, чтобы ты когда-то говорил что-то конкретное. Дик сказал, что это могло прозвучать в госпитале, когда ты лежал в беспамятстве. Сказал, чтобы я хорошенько подумала. Будто я без того не думала сколько было силы. Я вновь возвратилась к мистеру Кенопенски с надеждой, может, ты мог сказать что-то такое ему. Тогда уже почти поступило время ужина, потемнело. Сосед ответил мне, что нет, но как раз тогда приехал его сын с кастрюлькой ростбифа и пригласил меня поужинать с ними. Мистер К. разговорился, у него полно всяких историй о старых временах…

— Я знаю. — Впереди автобус завернул восточнее, на бульвар Викери. Я включил сигнал поворота и поехал следом, тем не менее, держась поодаль, чтобы нам не глотать его дизельный выхлоп. — Я слышал, по крайней мере, три дюжины. Кровь-на-седле, такого типа повествования.

— Слушать его было самым лучшим, что я тогда могла делать, так как я на некоторое время перестала рыться у себя в мозгу, а иногда, когда расслабишься, нужное само собой всплывает наверх из глубин памяти. Уже проходя назад к твоей квартире, я вдруг вспомнила, как ты говорил, что как-то жил на Кадиллак-стрит. Только ты понимал, что это не совсем правильное название.

— Ох ты Боже мой. Я совсем об этом забыл.

— Это был мой последний шанс. Я вновь позвонила Дику. У него не было детальных карт городов, но знал, что они есть в нашей школьной библиотеке. Он сел в машину и поехал туда — вероятно, едва не выкашливая себе мозг, он все еще очень болен, — нашел карты, а потом позвонил мне из офиса. В Далласе он нашел Форд-авеню и Крайслер-парк, а также несколько разных Додж-стрит. Но ни одно из этих названий не чувствовалось близким к Кадиллаку, тебе нужно понимать, что я имею ввиду. Потом он нашел Мерседес-стрит в Форт-Уорте. Я хотела ехать туда сразу, но он убедил меня, что, если я дождусь утра, тогда буду иметь намного больше шансов заметить там тебя или твою машину.

Она накрыла мою руку. Пальцы у нее были холодными.

— Наиболее длинная в моей жизни ночь, ты, беспутный мужчина. Я глаз не сомкнула.

— Я, зато переспал за тебя, хотя и заснул уже перед рассветом. Если бы ты не пришла, я, вероятно, проспал бы и убийство президента.

А что, ни чего себе депрессивное окончание было бы?

— Мерседес тянется на кварталы и кварталы, я ехала и ехала. А потом увидела конец улицы на парковке под большой стеной, словно задняя часть какого-то супермаркета.

— Почти угадала. Это склад «Монтгомери Уорда».

— А тебя ни следа. Передать не могу, как мне было на душе тяжело. И тогда … — Она оскалилась. Улыбка, вопреки шраму, была лучезарной, милой. — Тогда я увидела этот красный «Шеви» с глуповатыми крыльями, похожими на женские брови. Яркий, как неоновая вывеска. Я кричала и била кулаками по панели своего «Жука», аж руки заболели. И вот я…

Низкий, со скрипом, стон послышался из правой передней стороны «Шеви», и нас вдруг понесло прямо на фонарный столб. Что-то начало сильно биться под машиной. Я закрутил рулем. Он стал непослушным в моих руках, но мне хватило сил избежать лобового столкновенья со столбом. Только та сторона, где сидела Сэйди, прочертила по нему с жутким визгом металла об металл. Ее дверца вогнулась, и я дернул ее к себе, на среднее сидение. Мы остановились с капотом, который нависал над тротуаром, машина застыла склоненная на правую сторону. «Это не просто лопнул баллон, — подумал я. — Это была, сука, смертельная угроза».