Афганский рубеж 3 - Михаил Дорин
— Ага. И меня тоже, — возмутился Кеша. — Как вот он увидел, что я что-то там не выдерживаю? Не я же командир вертолёта.
— Эх, Иннокентий! Больше не буду давать «рулить». У меня же такой идеальный послужной список посадок был, — слегка толкнул я в плечо Петрова.
— Саныч, ну я ж не со зла.
Так-так! Что-то мне ещё не рассказали. Видимо, Кеша успел уже накосячить.
Обстоятельства произошедшего были следующие.
Иннокентий был вызван командиром эскадрильи к доске. Ему была поставлена задача нарисовать схему сил и записать уравнение движения на этапе руления.
Это когда рисуется на доске силуэт вертолёта. Затем векторами показываются силы и моменты, действующие на вертолёт. Затем записывается уравнение движения.
В простонародье такой рисунок зовётся «ёжик», поскольку ощущение складывается, что вертолёт весь покрыт иголками.
— И в чём же была проблема? — спросил я.
— В самом Кеше, разумеется, — вновь засмеялся Семён.
— А точнее?
— Точнее, Кеша нарисовал ерунду и настоящего ёжика рядом.
Со слов Баги, терпение Баева лопнуло.
— В общем, он сказал, что ваше звено завтра не летает. К полётам Кеша не готов. Юрис тоже ему не понравился. И ещё пару человек добавил в список отстранённых. С Баевым после контроля готовности пошёл и зам. комэска разговаривать, и Кислицын, но без толку. Говорит, что не хочет, чтоб они потом разложились где-то на высоте, поскольку не знают, как вообще вертолёт летает. Короче, эти «ёжики» прям главное для него.
Я поговорил со своими подчинёнными. Мне довели, что завтра у нашего звена день работ на авиационной технике. Я проверяю лично всю документацию, а потом показываю ему.
— Меня отстранил от полётов на неделю. Сказал, что ему плевать на наши с тобой заслуги. Мол, перед контролем готовности все равны… — возмущался Кеша, но я его прервал.
— Иннокентий, не помпажируй. Насчёт того, что все равны — факт. Да и заслуги не влияют на допуск к полётам. Чё ты не нарисовал схему сил? На рулении проще простого рисовать, — сказал я.
— Саныч, ну я нарисую в следующий раз.
— Конечно. У тебя теперь неделя, чтобы выучить всех «ёжиков поимённо», — ответил я.
Взглянув на часы, обнаружил, что мой вечерний чай с Машей уже не состоится. К девушке после 23.00 идти нужно с цветами, выпивкой и «предохранителем». А сейчас уже почти 00.00. Придётся подождать до завтра, как минимум.
Но времени у меня не нашлось и завтра, и через два дня тоже. Работы выдалось много, поскольку Баев отстранил ещё пару командиров Ми-24. В итоге нагрузка становилась больше, а свободного времени меньше.
Кузьма Иванович был уже опытен в вопросах норм отдыха. Каким-то образом он выбил временный запрет на дневные полёты ввиду высоких температур. Но касалось это только вылетов на сопровождение других вертолётов. Некоторые задачи под запрет не попадали. Но их практически не было.
С одной стороны, это хорошо — летать в жару тяжко. А с другой, сидеть в классе, писать общую подготовку или, как я, ничего не делать, утомительно.
Спустя неделю такого режима, в очередной спор с Баевым вступил товарищ Кислицын. Разговор проходил у них тет-а-тет, но в коридоре было слышно.
— Мы уже это проходили. Этот маршрут нам не подходит.
— У меня другая информация. Рядом с «зелёнкой» уже сбивали наш вертолёт. Вот вы и боитесь…
— Это не страх! Это жизни людей.
Причина спора была простая. Кому-то в штабе ВВС показалось, что ситуация стабильна. Духов в окрестностях Баграма нет, так что можно летать где угодно.
Кислицын уже два дня докладывает, что наблюдал отдельные позиции духов на крышах. В него стреляли, и ему приходилось маневрировать.
— Это ДШК. Пулемёт, а не ракета. Маршрут утверждён такой. Нечего обсуждать приказы сверху.
— Конечно. А вы им докладывали последнюю информацию, которую вам довели? — услышал я вопрос Кислицына.
Ответа не услышал. Баев начал говорить тихо. Через минуту нас в кабинет позвал Кислицын. Вид у него был совсем недовольный.
Маршрут, который утвердили наверху и расписание вылетов, остались прежними.
— Завтра со мной в паре экипаж майора Кислицына на прикрытие, — объявил Баев.
Сергей Владимирович, едва скрывая недовольство, ответил: «Есть».
— Экипаж Гураева и Шарипова на обеспечение в Анаву. Вопросы есть?
Я поднял руку, желая узнать, какие будут для моего звена указания.
— Товарищ подполковник, задачи моему звену.
— У вашего звена, Клюковкин, специальная задача. Будете сопровождать завтра того, кого вам скажут. И тогда, когда вам скажут. Вам ясно? — несколько грубо произнёс Кузьма Иванович.
Видно, что он недоволен потерей некоторого влияния на моё звено. Под выполнение задачи по прикрытию Ми-28, Баев даже допустил всех моих лётчиков к полётам.
— Так точно, товарищ подполковник.
— Я не возражаю, если вы меня будете звать просто «командир», — поправил меня Кузьма Иванович.
На этом постановка задач закончилась. Баев быстро вышел из кабинета, а среди однополчан возникла дискуссия. Темы были разные, но все сошлись во мнении: права называться «командиром», Кузьма Иванович ещё не заслужил.
День начался, как обычно. 5.00 указания и быстрое перемещение на стоянку. Моему звену повезло. Мы спокойно ждали команды от испытателей.
В это время мы разговорились с Магой и Багой. Они меня пытались склонить к более активным действиям в медсанбате. Себе они уже там кого-то заприметили.
— Саня, брат! Девочка уже готова. Не я же должен тебя учить. У тебя опыта больше, чем у нас с Магой вместе собрать.
— Да, а у нас тоже немало, — поддерживал товарища Магомед.
— Всё будет. Сегодня только размышлял, что пора «на чай» сходить, — улыбнулся я.
— Вот это я понимаю, джигит! Раз сразу на чай пойдёшь! — воскликнул Бага.
За спиной показался Баев, который с недовольным лицом подошёл к нам.
— Вы где должны быть? Готовиться к вылету, — громко сказал Кузьма Иванович.
Бага и Мага подмигнули мне и ушли к вертолёту.
— А вы почему здесь? У вас специальная задача.
— Товарищ подполковник, пока команды на вылет не было.
— Так займитесь теоретической подготовкой личного состава. У доски по полчаса стоят, нарисовать ничего не могут. Вы командир звена или как?
— Так точно. Займусь. Вот только что это изменит? Лучше летать от более быстрого рисования схемы сил и моментов они не будут.
— Это уже мне решать, летают они
