Целитель-7 (переработанная версия) - Валерий Петрович Большаков

— Все здесь? — осмотрелся капитан, щуря глаза.

— Так точно! — отозвался лейтенант Бергман.

Вот взводный был помешан на «орднунг унд дисциплинен». Правда, не пасовал — ни в жаркие бакинские денечки, ни в душные ферганские. «Нациков» гонял, как все. За что «Бормана» и терпели…

— Поесть, оправиться — на всё у вас два часа, — Марьин выпростал запястье из рукава, краем глаза ухватывая «Командирские». — Ждем еще три борта — и готовимся к десантированию. Место высадки — город Эль-Аюн, столица Сахарской Арабской Демократической Республики, оккупированная марокканцами. Оттуда до границы с королевством — семьдесят километров, до морского порта — тридцать. Мои два взвода выбрасываются на северную окраину Эль-Аюна, и перекрывают дорогу на север. Никого не впустим и никого не выпустим. Уличные бои — этим местные займутся. У сахарцев там техники нет вообще, так что не ошибемся: едет танк — подбиваем к такой-то матери. Парочку АСУ-57 гарантирую. Взвод товарища Бергмана захватывает аэропорт на западной окраине, две БМД вам в помощь.

— Есть! — вытянулся лейтенант.

— И держим связь с мариманами — в океане наш ракетный "Севастополь", и авианесущий крейсер «Киев». Если что, вызываем «Яки», путь долбят по скоплениям техники… — смолкнув, капитан приставил ко лбу ладонь козырьком, и глянул в бледно-голубое небо, словно выцветшее на жаре. — Летят, орёлики…

Две расплывчатые черточки в блеклой лазури оформились в «семьдесят шестые».

— Вольно! Разойдись!

Ниже безымянной высоты скучились розоватые здания Эль-Аюна. Оттуда наплывали звуки стрельбы, то близкой, то отдаленной. Тарахтели «калаши», долбили пулеметы. Война…

Обернувшись, Зенков оглядел не слишком сахарский пейзаж — среди песков протекала хилая речушка Сегиет-эль-Хамра, питая зелень по берегам.

Зачуханные овцы щипали травку на фоне песчаных дюн… Отстреленные парашюты полоскали белым шелком, цепляясь за финиковые пальмы…

А товарищ капитан еще переживал насчет «неправильной» окраски самоходок! Куда, мол, в пустыню на зеленой АСУ? А в масть! «Пятьдесят седьмая» дерзко задирала орудие на месте развороченного блок-поста — мешки с песком и марокканцев из Королевской гвардии расшвыряло прямым попаданием.

— Товарищ сержант! — гаркнул «Квадрат». — Разведка!

— Вижу.

БМД неслась с севера, вынырнув из-за холмов. Затормозила, подняв тучу охристой пыли. Наводчик-оператор, высунувшись из люка, отчитался перед капитаном, и боевая машина живо развернулась, откатываясь под защиту невысокой насыпи — одна башенка выглядывает.

— Так, мужики, — Марьин вернулся бегом, серьезный, но спокойный, — колонна идет. Танковая. Авиацию я вызвал, только начинать все равно нам.

— Начнем, товарищ капитан! — бойко ответил Зенков. — Пуркуа бы и нет? На ля гер, как на ля гер…

Зенков махом обошел позиции. БМД, как в полукапонире. Одну самоходку прикрыли мешки с песком, другая затаилась за грядою щербатых останцев. Гранатометчики засели вдоль узкого шоссе. «Ждем-с», — как Миха Гарин говорит…

— Танки! — разнеслось над позициями.

На подъеме, куда восходило шоссе, заклубилась пыль, и показался легкий танк АМХ с уродливой, будто обглоданной башней. За ним катились М60, куда более основательные.

Марьин медленно поднес к губам тангету.

— Первый, огонь!

Шипенье гранаты, выпущенной из РПГ-16, совершенно затерялось в рокоте и лязге, но вот танк в середине колонны замер, будто споткнулся на ровном месте, и в тот же миг его башня приподнялась на клубах огня. Сухой воздух раскололся взрывом.

— Пятый и шестой, огонь!

Дуплетом рявкнули АСУ, хороня легкий танк в авангарде, и колонна остановилась. М60 разворачивались, съезжая на обочину, выстрелила парочка орудий, но без толку, лишь вздыбились лежалые пески вдалеке.

— Четвертый, огонь!

Оставляя копотный след, вынеслась граната и впилась в борт танку, над которым хвастливо реял красный флаг с зеленой звездой. Долю секунды спустя сдетонировала боеукладка, и пламя рвануло изо всех люков.

— Кузя, хватай двоих, приветишь БТР!

— Есть!

По обочине запылил гусеничный бронетранспортер «Брэдли», рассыпая пулеметные очереди. Спрыгнувшие с брони пехотинцы открыли огонь, короткими очередями пропалывая кусты тамариска.

Едва Зенков открыл рот, чтобы дать команду автоматчикам, как рявкнула пушка БДМ, а соло «Калашниковых» слились в нестройный хор.

— Отсекай! — орал «Кузя». — Отсекай! Ма-акс!

Снаряд, предназначавшийся рубке АСУ-57, угодил ниже — в насыпь, швыряя песок и каменное крошево. Самоходка пальнула прямо через клубящийся дым разрыва, и тут на перемежавшийся грохот боя наложился новый звук — далекий свистящий гул. Он близился, переходя в надсадный вой турбин, и лишь тогда Женька поднял голову выше поросли верблюжьей колючки.

С моря налетали звенья «Як-38». Их хищные силуэты стремительно скользили в голубой вышине, а ракеты, управляемые или не очень, уже вытягивали дымные шлейфы и прыскали огнем стартовиков.

— Наши! — завопили от блок-поста. Зенков узнал голос «Квадрата».

Ракеты «воздух-поверхность» впивались в танки, как гвозди в трухлявую доску — одним ударом по шляпку, и курочили броню всею силой своих БЧ. Отдельное звено палубных штурмовиков прошлось над танковой колонной, сбрасывая кассетные бомбы с кумулятивными боевыми элементами. Они рвались часто и ярко, язвя М60 — ослепительные клубочки яростного огня вспыхивали десятками, вызывая в ответ грохот детонаций или чадный огонь расколоченных дизелей.

Жека стянул голубой берет, и утер им потное лицо. Победа…

Дорогу к океану БМД одолела за полчаса, и вынеслась на широчайший песчаный пляж. Пустынный, он тянулся от горизонта к горизонту, манил прилечь на горячий песок или разбежаться — и в воду.

Десантники, вопя, как мальчишки, сбежавшие с уроков, рванули к воде, скидывая форму на ходу, окунаясь в набегавшие валы.

Зенков чуть ли не первым ворвался в прозрачные волны, на удивление прохладные. Но и это — в радость. После духоты на солнцепеке, хотелось свежести, а не парной.

Отмахав саженками на закат, Жека ощутил, как смывается грязь и пот, усталость и смертное томление. А в море, утверждая мир и покой, синела громада флагмана 5-й оперативной эксадры — на палубу "Киева" как раз садился припоздавший «Як». Самолет опускался замедленно и плавно, он словно тонул в мареве воздуха, взбаламученного турбуленцией.

Зенков пожелал летуну счастливой посадки, и завернул к берегу.

Воскресенье, 6 ноября. Утро

Псков, улица Профсоюзная

Выйдя к «палатам», я повеселел — работа шла по всем стройотрядовским правилам, с полузабытым звонким девизом: «Даёшь!»

Бортовой «газон», набитый мусором, как раз съезжал с небольшого пригорка, заросшего неопрятной кудлатой травой, а синий «МАЗ» грузился потихоньку — студенты выскакивали с носилками и, поднатужившись, вываливали груз в кузов.

— Видал? — хмыкнул довольно Ромуальдыч. — А ты боялся!

— Нельзя начальству вот так вот, прямо, — попенял я ему. — Покорректней надо, как бы вскользь: «Испытывал определенные сомнения».

Вайткус рассмеялся, и хлопнул меня по плечу:

— Миша, даже не пробуй! Чиновника из тебя не выйдет все равно — натура не та! — вскинув руку, он повысил голос: — Етта… Привет труженикам!

— Деда!