Целитель-7 (переработанная версия) - Валерий Петрович Большаков
Утешительница…
Шевелёва вздохнула. Тут и так… Понаслушаешься разговоров в консультации — страшно делается. Получается, что она сама обрекла себя на вечные муки! Последние месяцы… Роды… Бессонные ночи… Круговорот бутылочек с молоком и обкаканных пеленок…
Но изо всей этой пачкотни вырастает нечто светлое, необъяснимое словами. У нее будет ребенок. Мальчик или девочка? Похожий на папу или не очень? Ласковый, капризный, зареванный — он будет делать губешку «сковородником» и ковылять, протягивая руки ей, своей маме…
Дрогнув лицом, Маша упрямо заулыбалась безвестному будущему — да оно просто обязано стать для нее счастливым! Для нее, для Жени и для того или для той, чье имя пока скрыто.
Тот же день, позже
Москва, улица Полярная
— Дюха! Жимани!
Жуков подбежал грузной трусцой, и навалился на рычаг. Облупленный кузов «Волги» неохотно скособочился.
— Ага! Держи… Глаза!
Кузьмич в грубой брезентовой робе подлез, кряхтя, к самому лонжерону. Полыхнула сварка, донеся яростное скворчание тока, и затрещала слитно — электрод, плавясь и дымя, заливал трещину прочным швом.
Андрей старательно отворачивался, поглядывая то на старенькую «Победу», что раскорячилась над смотровой ямой, то на узкие оконца автомастерской. Невесть когда побеленные, изрядно закопченные стены будто вздрагивали в лиловых отсветах сварки. С улицы в распахнутые ворота сквозил холодный воздух и слабый запашок перегоревшего бензина — Проскурин гонял перебранный двигатель.
Жуков гордо улыбнулся — он и перебрал. Сбоя быть не должно, всё, как надо — промыл, подшипники кое-где заменил, кольца, прокладки… Кулачки Кузьмич наварил, так что… Моторесурс, как вторая жизнь!
«Точка — и ша!»
Звонко заколотил молоток, сбивая окалину.
— Порядок… Опускай!
Андрей послушался, и кузов мягко осел на подставленные шины.
— Нормально… — закряхтел сварщик, разгибаясь. — Пройдешься пескоструйкой, обдерешь до металла — я там мелом обвел — и в покраску.
— Сделаем, — солидно кивнул Жуков.
— Володь!
В воротах показался завгар Проскурин, обряженный в изгвазданную спецовку. Вытирая руки ветошью, он вопросительно глянул на Кузьмича.
— Спросишь академика, какая масть нужна? А то я могу и в светло-гов… к-хм… в цвет детской неожиданности!
Дюха усмехнулся про себя — старый сварщик будто стеснялся выражаться при нем.
«Боится травмировать нестойкую детскую психику!»
— Спросим, — кивнул завгар.
Из тускло освещенного коридора донесся женский взвизг.
— А ну, убрал грабки!
Сердитый голос Алины, бойкого диспетчера таксопарка, угас в басистом гоготе.
— Черт патлатый… — поправляя жуткую мохеровую шапочку, молодая женщина вышла в мастерскую. Стрельнув глазками в упор по Дюхе, она громко воззвала:
— Товарищ Проскурин! Там новое такси пригнали, экспериментальное!
— ВНИИТЭ-ПТ? — оживился Андрей.
— Слыхал чего? — обернулся к нему Владимир Ильич, метко зашвыривая ветошь в мусорный ящик.
— И слыхал, и видал! — авторитетно выдал Дюха. — ПТ — это «перспективное такси». Оно на минивэн похоже, вроде «буханки». Движок сзади и поперек, пол в салоне гладкий, дверь раздвижная. Четыре пассажира сидят друг против друга, а багаж между ними помещается. И сесть удобно, и выйти! А еще там перегородка, так что, если пассажиры чихают и кашляют, водитель не заразится…
— Самое то, — оценил Проскурин.
— Поглядим еще, как бегать будет это ваше «ПТ», — заворчал Кузьмич.
— Андрей, — хитро заулыбалась Алина, — там твоя звонила.
— Да? — покраснел Жуков.
— Ага! — довольно засмеялась диспетчерша. — Пошли, я номер записала, перезвонишь…
* * *В диспетчерской было светло и пусто. За окнами открывался просторный двор, где стояли в рядок, приезжали и уезжали такси, а за бетонным забором белели высотки вдоль Полярной.
Дюха, сверяясь с четким почерком Алины, набрал номер.
— Алло? — провод донес нежный голос Зиночки.
— Привет! — расплылся Андрей. — Звонила?
— Ага… Ты еще долго будешь?
— Да нет, всё уже, — мигом заторопился Жуков. — А что?
— Зайдешь за мной? Я у Маши.
— А-а! В Черемушках? Жди!
— Жду, жду! — хихикнула трубка.
Дюха осторожно положил трубку, и нарвался на добрый и печальный взгляд Алины.
— Да не красней ты так, — улыбнулась она. — Тебе стыдиться нечего. Всё же хорошо, а будет еще лучше!
— Думаете? — пробормотал Жуков, рдея.
— Знаю!
— Ну, я побежал?
— Беги уж… — проводив взглядом студента, женщина вздохнула, ловя себя на том, что завидует его девушке. У этой Зины всё впереди — и радости, и горести… Хотя… Ей самой всего тридцать четыре!
Алина решительно сорвала шапочку, и распустила по плечам роскошную волну волос.
Глава 5
Глава 5.
Суббота, 5 ноября. Утро
Псков — Дахла — Эль-Аюн
На утро вылета небо провисло серыми, клубистыми тучами, а под ногами хрупал снежок. Морозов особых не чувствовалось, но ветруган по-над «Крестами» задувал студеный — пока дошагал до рампы, лицо онемело. Десантники расселись в гулкой самолетной утробе, навьюченные рюкзаками, парашютами, оружием, сухпаями, и «семьдесят шестой» взлетел.
«Летайте самолетами «Аэрофлота»…» — подумал Зенков.
Ребята, возбужденные дальней дорогой, перешучивались да пересмеивались, пока не утомились. Где-то над морем залегли дрыхнуть, а Жека, пользуясь лычками сержанта, устроился у маленького иллюминатора. Высмотрел он немного, но синий гофр Атлантики и красноватые наметы Сахары запечатлел на всю оставшуюся.
В новенькой форме пустынной расцветки было зябко, однако, стоило «Илу» сесть в Дахле, как грузовую кабину заволок зной. Плюс тридцать!
— Пацаны! — заорал «Квадрат», поводя широченными плечами. — Готовим мыльно-рыльные! Сегодня банный день!
Десантура захохотала, а Женька, улыбаясь заранее, как бы авансом всем тропическим кудесам, сбежал на горячий бетон впереди своего отделения. Красота!
Налево двинешь — к океану выйдешь. Волны блестят, как пряжка дембельского ремня. Направо пойдешь — в бухту Дахла упрешься. За нею истинная пустыня виднеется, а на ее фоне сереют корпуса БПК — узнавались силуэты "Упорного" и "Стройного".
— Ну, ва-аще! — выразился рядовой Кузин, азартно крутя головой.
— Африка, мон шер «Кузя»… — сощурился Зенков, и повысил голос: — Отделение! Очки надеть! Тут солнце злое…
Достав темные очки, нацепил их — глазам полегчало.
Хотя все эти телодвижения совершались Женькой почти бессознательно, на рефлексе, вбитом учебой и тренировками. А вот в голове полный кавардак — и чисто детский восторг.
В армию он пошел по призыву души, еще классе в пятом решив для себя, кем быть. Родину защищать — вот его профессия. А тут…
Кто ж знал, что еще и мечты о дальних странах сбудутся!
Африка же! Самая настоящая! С гориллами, крокодилами и Бармалеями…
Валкой трусцой подбежал офицер, и бойцы выстроились, не дожидаясь команды. Капитан Марьин был свой — одолеть его в спарринге не мог никто, даже «Квадрат», КМС по дзю-до. И кроссы Марьин пробегал первым, и… Да что там говорить — воин. Лапа у него железная, но уставными строгостями командир не увлекался. «Мне без разницы, — говорит, — как вы тянете носок. Торжественным
