Анатолий Лернер - Город двух лун
— Лихие людишки приходили. За деньгами. Им было по фиг, что в кейсе не мои деньги, а твои. Они пришли за ДЕНЬГАМИ. И если бы я не отдал их, они бы нас покромсали.
Аркадий посмотрел на Бубна с уважением, но тут он всё испортил сам.
— Я, может, тебя нарочно срубил, чтобы ты при этом не присутствовал. — Ляпнул Бубен.
— Вот теперь я узнаю старого циника.
— А чего? Мордобой, пушки. Слова грязные. Да и намерения. Не эстетично это всё. Так что… не только ты мне жизнь спас, но, выходит, и я тебе. А деньги — тьфу! Заработаем.
— Всё отдал? — сухо спросил Аркадий, рассматривая разбитую рожу Бубна.
— Аркаша, честное слово… да… всё им и отдал… Они приходили за деньгами… с пушками… и очень недобрыми намерениями. А у меня, Аркаша — ни денег, ни пушки. Из всего ценного — только ты на раскладушке посреди комнаты. Твой кейс с баблом. И на полу — ключи от машины. «Судьба!» — решил я.
* * *— Эй! Не трогай его! Я сказал: не трогай! — Крикнул Бубен крепышу, одному из посыльных Кольта. — Он в себя не скоро придёт. Пацан конкретно в улёте. Положи аккуратно на место. И отошёл. Я сказал — отошёл!
Второй посыльный, державший Бубна на прицеле, сильно удивился, и на всякий случай ударил того в лицо.
Бубен удержал удар, и, облизав разбитую губу, повторил:
— Не трогай его. Я сказал. Очень тонкое состояние. Между жизнью и смертью. Сейчас только Господь Бог может решить, что с ним делать. Не мешай ему. — Сказал Бубен, глядя в направленный на него ствол, и качал головой.
— Его трогать нельзя.
— И где люди только деньги на это находят? — Крепкий парень оставил Аркадия в покое, и отошёл от раскладушки. Но потом снова приблизился, вглядываясь в бездыханное лицо.
— Он часом у тебя не помер?
— Со страху! — Заржал в лицо Бубну второй детина, при этом изображая из себя крутого ковбоя, ловко крутя на пальце внушительного вида пушку.
— Слышь, — сказал он, — да он, похоже, не дышит!
— Ну и брось его! — крикнул напарник. — Пусть себе подыхает. Мы с этим решить должны.
— А что тут решать? — Попёр буром Бубен. — Пошли. Я возвращаю долг, и готов всё лично закрыть с Кольтом. Деньги в кейсе. — Бубен открывает чемодан Аркадия, и показывает наличность.
Закрыв чемодан, он наклонился к ножке стула, на которой висели джинсы друга, и поднял с ковра ключи.
— За мной! — Скомандовал он парням, направляясь к выходу.
— Эй! — окликнул его крепыш, — ты куда это намылился?
— В машину, — спокойно ответил Бубен. И вдруг закричал:
— Ты что не понял?! Свои деньги я сам хочу отдать в руки Кольта! А не в твои, урод! Сам!!!
— Да я тебя за «урода», — замахнулся парняга.
— Оставь его, — сказал второй. — Пусть едет. Деньги при нём. Я сяду с ним в его тачку. А не сложится у него с Кольтом, тачку себе заберёшь.
— Клёвая у него тачка, — соглашается парняга.
— Так выходит, что урод — это ты! — ухмыльнулся крепыш. — Понял, урод?!
* * *— И что было дальше? — Спрашивает Аркадий.
— Кейс я отдал Кольту.
— В кейсе были документы.
— Я переложил их в дорожную сумку.
— Бубен, ты меня зарезал, — Аркадий сел на пол.
— Не горюй. — Бубен сел рядом и обнял Аркашку. — Главное-то что? Что мы оба живы! А денег мы срубим столько, сколько захотим. Я тут всё придумал… Ты со мной?
— Нет! — Аркадий был вне себя от ярости.
— Вот так всегда. И всё же, послушай меня, друг. Нужно кой-куда съездить… Эта поездка дорогого стоит. Ты тачку, надеюсь, ещё не продал? Смотри, ты мне её обещал! Это как боевой конь. Она всегда приносила нам удачу. Ты уезжаешь, а тачку беру я, наследую от тебя наш талисман. Но для того, чтобы ты смог уехать, тебе нужны деньги, которых ты лишился этой ночью. А мне, чтобы заполучить этот талисман — твою тачку — нужно тебя отправить в твою Израильщину. Вот и выходит, — мы снова по одну сторону баррикад. Я помогу тебе вернуть все расходы сегодняшней ночи.
— Что на этот раз?
— Ничего криминального. Нужно отвезти кое-куда, кое-кому, кое-что.
— Что конкретно?
— Аркаш, этого даже я не знаю. И не хочу знать. Понимаешь, меньше знаешь, крепче спишь… да и времени нет. Нужно баул передать кому надо. И мы успеем его передать.
* * *Две машины с включёнными фарами, Фольксваген и Аудио, остановились у Мерседеса, образовав треугольник. Первой вышла охрана. Следом — Кольт, последним вышел Бубен.
— Привёз? — Спросил Кольт, поигрывая чётками из нефрита. Одет он был элегантно. Оранжевая рубашка, серый дорогой костюм, коричневые туфли. На шее — толстая золотая цепь, на пальцах — наколки и перстни. Лица, как всегда, не разглядеть из-за надвинутой на самые глаза шляпы.
Бубен улыбался, заглядывая под шляпу, и аккуратно ставя рядом кейс Аркадия.
— Открой. — Приказал Кольт, и посветил фонариком. Бубен открыл кейс.
— Сколько?
— Сумма, которая с лихвой покрывает долг…
— Сколько? — Настаивал Кольт.
— Угодно пересчитать? — Спросил Бубен, и тут же неожиданно произнёс:
— Не знаю. Я не знаю точно. Я был не совсем готов, а тут твои бычки ворвались… Я пересчитаю. Я быстро.
Кольт машет фонариком, и охранники хватают Бубна за локти, отрывают от земли и бьют головой о машину.
— Пересчитайте! — приказывает Кольт, быстро перебирая чётки.
Крепыш высыпает деньги. Выбирает пачку, проверяет банкноту, и пересчитывает пачки, складывает их в кейс.
В машине Кольта зазвонила трубка. Кольт глянул на часы и дал отмашку фонариком второму парню. Тот подошел к трубке и взглянул на хозяина, который направился, было, к машине, но во что-то вступил, и теперь матерился, светя фонариком на туфлю.
— Включи громкую связь! Бестолочь!!
Лежавший под машиной Бубен слышал, как звонивший спросил:
— Свитки у тебя?
— Да! — Коротко ответил Кольт.
— Послезавтра в 22 часа их будут ждать в аэропорту.
— Ты говорил, завтра!
— Заткнись и слушай! Если всё чисто, в киоске, рядом с эскалатором, купишь зелёный воздушный шарик. Если почувствуешь нежелательные движения — жёлтый. Красного быть не должно!
— Что ещё?
— Расчет с курьером прямо при вручении груза.
— Да, я помню! — крикнул Кольт.
— А то, что твоим ребятам придётся поделиться, ты помнишь?
— Помню, не кипишуй, генерал. Всё будет нисчак!
— Прекратить этот уголовный тон!
— Есть прекратить!
— Обеспечение операции на твоих урках. И, чтоб комар носу не подточил! Со свитков глаз не спускать! Немедленно сворачивай все свои мелкие делишки. Выполнять немедленно! — Генерал отключился. Кольт наконец-то оттер дерьмо от подошвы, а Бубен пытался понять, что означает слово «свитки».
— Ну что там?! — крикнул Кольт, и парень, считавший деньги, положил на капот «Мерседеса» кейс.
— Семьдесят пять штук зелени. — Сказал он.
— Расчет. — Нехотя произнёс Кольт, и пнул Бубна ботинком, который всё ещё вонял дерьмом. Бубен простонал.
— Очухался? Вставай!
Бубен встал. В лоб ему уткнулся холодный ствол. Кольт с любопытством посмотрел в глаза Бубна и сказал:
— Вали отсюда, пока я не передумал!
Через пять минут машина Кольта обогнала Бубна, а через десять минут, стоя у закрытого железнодорожного шлагбаума, Бубен слушал рассказ о том, как какой-то «джип» пытался проскочить переезд, и как его снесло товарным составом.
— Вон, тот самый, — говорил водитель автобуса, тыча пальцем на хвост последнего пустого вагона, торчащего напротив шлагбаума. Бубен незаметно нырнул по ту сторону состава. На месте пожарища несколько человек молча собирали разбросанные вывалившиеся из кейса Аркадия доллары.
* * *— Слушай внимательно, — говорил Бубен Аркадию, — мы, а не Кольт, передадим товар заказчику. Заказчик отслюнивает нам премию. Мы никому ничего не должны. Все довольны. Звено Кольта перед несущимся товарняком оказалось слабым. Кольт — выбывает! Но есть два парня, которым ещё под силу делать добрые дела. Ты же не против того, чтобы делать людям добро? Тем более что это добро хорошо оплачивается.
— Скажи, что ты не придумал всё это!
— Да пойми ты, садовая твоя голова, — настаивал Бубен, — джип Кольта — в кровельное железо превратился. А мне повезло! Я нашёл то, что Кольту поручили передать. И я знаю, где состоится передача и когда.
— Лучше бы ты мой кейс с деньгами отобрал у этих мародёров! — выдохнул Аркадий.
— Сволочь! — Сорвался он на крик, и сильно приложился кулаком, к не успевшему увернуться Бубну. — Иуда! Мало того, что ты меня обокрал, так ты же меня ещё и подставил! Ну, не Иуда?
— Иуда — это ты! Это ты предаёшь родину, наше дело, дружбу, меня… и едешь в свою Палестину! Ну и езжай! Скатертью дорожка! Но ты же не просто уезжаешь: ты продаёшь дорогие моему сердцу реликвии. — Бубен стал загибать пальцы:
