Любовь против (не)любви - Салма Кальк
Жиль встал с постели, прошёлся босыми ногами по периметру спальни, выставил за порог кувшин с розами, и, кажется, поставил защиту. Как от призраков. И на окно тоже. А после вернулся к ней и медленно снял с шеи свой вычурный крест.
— Если будет совсем страшно — возьми и надень на меня, хорошо? — прошептал он и вложил крест ей в руку.
Она посмотрела — крупный, серебряный, ажурный. Ничего себе так — силу сдерживает крест? Или это артефакт? Или ещё как?
А потом она подняла взгляд на него… и обомлела. Вокруг знакомого лица, да и вокруг всего него клубились серебристые щупальца — те самые, концы которых ей доводилось видеть, в последний раз — вот только что, в галерее дворца. Они показались ей невероятно красивыми — потому что искрились в магическом свете, очень изящно выплёскивались наружу и мягко охватывали её.
Он взял её за руки — просто взял за руки, остальное доделала его невероятная сила. Эти… загадочные штуки окружили её, и легко касались обнажённой кожи со всех возможных сторон, толкаясь, но не мешая друг другу — очень ласково, как его пальцы перед тем. Их было много, прямо очень много, и она — в центре. Для его языка и пальцев не было никаких запретных мест или действий, и для этого всего, похоже, тоже. Ей только что и осталось — податься ему навстречу, и целовать, потому что невероятные ощущения от тех щупалец просто не оставляли выбора — только хвататься за носителя силы и держаться за него, и ласкать его самой — ведь как иначе-то?
Раскрыться навстречу, принять его всего — какой есть. Что он там говорил? Сила? Ну да, сила, невероятная сила. Где и у кого ещё найдёшь столько невероятной и изысканной силы? Она и вообразить такого не могла!
И если он думает, что она теперь его куда-то или к кому-то отпустит — он глуп или наивен. А он, кажется, ни одно и ни другое.
68. Дайте мне полгода
Катерину разбудил стук в дверь. Громкий и настойчивый.
— Миледи, открывайте! Пора вставать!
Ох, это Грейс. А она тут… не одна, в общем. Крепко прижата к обнажённому мужскому телу. Гладкому и шелковистому, даже в тех местах, где волосы растут, удивительным образом шелковистому.
Попыталась пошевелиться и подняться — не тут-то было.
— Ну ещё немного, рыжехвостая, не уходи, — пробормотал Жиль, не открывая глаз и не разжимая рук.
Честно говоря, она и сама бы не отказалась — ещё немного, ибо спать хотелось немилосердно. Но увы.
— Поднимаемся, — она дотянулась и поцеловала его.
— Ладно, теперь можно, — из-под ресниц сверкнули глаза.
Он отбросил одеяло и два плаща, которыми они укрывались, сгрёб свою валявшуюся на полу одежду, коснулся губами кончика её носа и провалился в лавку. Эх, оказывается, любовник-некромант — это ещё и удобно, кроме всякого другого.
Всякое другое не вписывалось ни в жизнь Кэт Телфорд, дочери, жены, вдовы и землевладелицы, ни, тем более, в жизнь Катерины Корякиной. Совсем. Никак. Значит — я подумаю об этом после.
Впущенная в комнату Грейс тут же принялась ворчать — зачем цветы выставили, неужели так сильно пахнут, надо окно открыть — проветрить, сами говорили, воду сей момент Джесси принесёт, волосы вам расчешем, ой, а это что за сорочка, никогда не видела такой вышивки!
Что? Катерина глянула, куда показывала Грейс, и принялась хохотать. Ну да, под лавкой лежала сорочка из тонкого полотна, и ей эта сорочка, очевидно, была велика. И расшита какими-то диковинными зверями, здесь таких и впрямь не водилось.
Она схватила эту сорочку и затолкала под подушку — и ещё наложить заклятие от постороннего любопытства. Наверное, будет случай вернуть предмет хозяину.
— Но… нужно же возвратить? — прошептала изумлённая Грейс. — Как же милорд маг без сорочки-то?
— Я надеюсь, она у него не единственная, — продолжала хохотать Катерина.
И веселилась всё время, пока одевалась, и пока Грейс заплетала и укладывала её косу, и её даже просили не смеяться так сильно, потому что невозможно затянуть корсет.
За завтраком Джон весьма обрадовался происшедшей с Катериной перемене — так и сказал, что наконец-то, и что он очень доволен. И что так намного лучше, чем как вчера. И попытался выяснить, что же послужило причиной, но она лишь сказала, что сон хороший приснился.
Сегодня во дворец отправились все, включая Джейми, и флейтиста Джорджи для дополнительной охраны Катерины. И в большой приёмный зал сегодня пускали всех — он был переполнен, как постоянно приходящими придворными, так и прибывшими специально, вроде них.
Катерина была очень рада видеть всех Блэк-Роков — и лорда Эдварда, и леди Анну, и всех их детей — кроме сыновей с жёнами, с ними была молодая дама, столь же рыжеволосая, как и леди Анна, и не было никакого сомнения в их родстве. Даму представили — Элизабет Лэнгли, в девичестве Блэк-Рок. Да, невестка милорда придворного мага, всё верно.
Семейство Морни появилось одними из последних. Катерина с любопытством оглядела высокого представительного мужчину, очень богато одетого — очевидно, это отец Рональда. Рядом с ним леди Мэри подтянулась и тоже выглядела не злобной сплетницей с северной границы, а даже почти что достойной дамой. С ними шли двое молодых мужчин — очевидно, старшие сыновья, которые не от леди Мэри, а от покойной первой жены, один — вероятно, с супругой, и три юных девицы, одной из которых оказалась Летиция. Наверное, две другие — дочери герцога Морни и леди Мэри, потому как у одной из девиц было что-то общее с Джоном, а у второй — с Джейми. Рональд шёл последним, опираясь на палку, и за ним неотрывно следовали двое его людей.
— А ведь её величество очень внимательно выслушала всё, что я смог рассказать ей о вашей истории с покойной леди Телфорд, — тихо сказал Эдвард Блэк-Рок. — И я не стал ничего от неё скрывать.
— И правильно, милорд, — кивнул Джон. — Мы тоже рассказали всё, как было.
Не сразу, но кого это сейчас интересует?
Катерина успела заметить протискивавшегося к ним Джонатана Майли, но он не успел. Церемонимейстер, или кто он тут, объявил о выходе королевы.
Королева появилась из той самой двери за троном, где, как знала Катерина, находился её рабочий кабинет. Наверное, уже с утра занималась делами, не
