Огнем, мечом, крестом - Герман Иванович Романов
Вот только будущий позор Всеслава Твердятовича не на шутку устрашал — послан порубежье охранять, и первым сбежал, врага увидев. Княжескую опалу не переживет, землицы лишится, а псковичам он не «свой», и никогда им не будет, даже если голову сложит за град. Так что рубиться ночью придется — атаковать в конном строю, добраться до рыцарей, пока те на коней не сели, и побить их. Тогда, возможно, на приступ могут и не пойти, без «братьев» оставшись, а там и от Пскова помощь подоспеет…
— Тебе воевода, слова князя нашего Лайне-Лембиту передаю, — паренек явно весточку заучил, многократно повторив ее. — «Как закричите ночью на вылазке мое имя, то небо алым „греческим огнем“ освещу — недолго гореть будет. И со своими воинами нападу от леса — и сразу гореть будет то, что этой ночью сгорело. Видно будет своих, и чужих, и меч вам в руку».
Паренек выпрямился, и стало ясно, что слова передал в точности. Воевода только покачал головой — его смутили слова о легендарном «греческом огне». Эсты о нем просто не знали, а тут такое…
Глава 9
— Бедные мои соотечественники — в домах, ставших музеями все красиво и чистенько, а в реальной жизни сплошные безобразия. С принятием христианства культура заметно прогрессировала, хотя язычество, по большому счету никуда не делось, оно просто спряталось, второй натурой стало.
Лембит проснулся, как и рассчитывал — трех часов сна ему вполне хватало. Вроде бы привык к дурному запашку, но скорее устал настолько, что организм не стал придавать значения, хотел выспаться. А вот пробуждение оказалось тошнотворным — он снова стал чувствовать пропитавшие все и вся миазмы, которые даже печной дым, что зависал пеленой над потолком, не мог толком приглушить. Сплошное амбре, а не воздух, невероятный «букет» с запашками болота, тухлятины, перемешанного с землей дерьма, вечной сырости и прочих «ароматизированных добавок», которые и определить нельзя. В общем — жить в раннем средневековье не рекомендуется.
А вот люди не грязные, что такое баня прекрасно знают, и лохмотья не носят. Даже в сумраке было различима вышивка на одеяниях, а серое домотканое полотно рубах явно стиранное многократно, иначе бы давно превратилось в черное по цвету. Интуитивно понимают, что без мытья тела и стирки давно бы от вшей чесались, да вымерли бы всем скопом на своих болотах. Ведь Эстония даже в 21-м веке, несмотря на проведенные обширные работы по осушению, территория на треть из болот и заболоченностей состоит, а сейчас явно половина, никак не меньше. Однако постоянная жизнь на них чревата большой смертностью, особенно детской. Выживают только сильнейшие, и то только для того, чтобы их прирезали завоеватели.
— Вот и все — вопрос о власти стоит ребром, и в сторонке отсидеть не удастся. Если удастся улучшить жизнь, а такое всегда заметно, то народ ко мне примкнет — и путь для прогресса открыт будет…
Пришедшая в голову и на язык мысль была настолько безумной, что Лембит захохотал, и этот нервный смех разбудил его окончательно. И сразу же ощутил, что ногам тепло — он ведь снял сапоги и перед сном и пропревшие носки — тонкие из хлопка и толстые шерстяные. Пошевелил пальцами, к ступням словно пышущую жаром грелку приложили, мягкую, и вроде как живую, к тому же издающие звуки.
— Ты уже проснулся, мой господин? Сейчас принесу твое «питье», оно теплое. И обую тебя, княже — твои сапоги просохли.
Лембит увидел над собой лицо Айны, потом ее всю — поднявшаяся девушка уже заправляла рубашку, успел заметить белую кожу и пупок. В голове тут же щелкнула догадка — так вот кто, оказывается, грел ему ступни, прижав их к своему животику. И обращение к нему изменилось — не просто «господин», но «мой» — а такая весьма почтительная обмолвка о многом говорила. Выходит, что дав ей «фантик» в виде пакетика от кофе, он сделал предложение вступить к нему на службу, а девушка, приняв его дар, согласилась служить преданно, раз голые ступни собой грела. То-то у всех женщин глаза в чашки превратились, когда на торжествующую девчонку посмотрели. Но да ладно, раз не «мой муж» назвала, то вообще хорошо, а так как он никакой ни князь, а самый натуральный самозванец, то свитой обзаводиться надо, без нее по нынешним временам «господину» никак не обойтись, ведь известно, какую и чью роль она должна играть.
— Вот твое «питие», мой господин, испей.
Пока мужчина размышлял, сидя на медвежьей шкуре, девчонка уже метнулась к печи, сняв с камня его кружку с недопитым кофе, как он помнил, но прикрытую какой-то дощечкой. И тут он удивился не на шутку — девушка чуть отхлебнула из кружки, действительно отпила, причем нарочито демонстративно, и что значил сей ритуал Шипов так и не понял. Но возмущаться не стал, даже неудовольствия не выразил — явно ведь не просто так все делается. А вот кофе был пусть не кипяток, но вполне горячий — видимо, специально не давали остыть, заботливо поставив на горячие камни. А пока пил, Айно снова метнулась к печи, и тут он заметил, что на приставленных камнях развешаны его носки и стоят сапоги. Несказанно удивился, когда девчонка, встав перед ним на колени, стала надевать выстиранные, действительно выстиранные носки (ведь «колом» должны стоять и дурно пахнуть), мягкие и теплые, ему на ступни. А там дошла очередь и до сапог, из которых девушка стала вынимать обычное сено — так обычно делают во время просушки обуви. Выходит, служанка ему попалась очень заботливая и самостоятельная, не ждет от «начальства» постоянных «ценных указаний», а действует по собственному разумению и врожденной практичности. Так что следует, как говорится, «посмотреть», ничем не выражая своих эмоций, как свойственно феодалам по отношению к зависимым от них людям. И Лембит поймал себя на
