Контролер (ПВ-3) - Никита Васильевич Семин
* * *
Генрих Григорьевич далеко не сразу понял, что земля под его ногами начинает гореть. Перспективы казались радужными. Собственное начальство на работе показывается редко. Прекрасный шанс проявить себя, чтобы в подходящий момент подхватить «знамя борца с врагами народа» у окончательно ослабевшей руки. И Генрих Григорьевич старался. Всего себя отдавал работе!
Из главных препятствий заместитель главы ОГПУ видел лишь Винокурова, так и норовившего перетянуть Главное Политическое Управление в свое подчинение. Терять же те полномочия, что были у организации в данный момент, Генрих Григорьевич не хотел категорически. Это же стоит лишь начать процесс и его будет уже не остановить! И влиятельнейшая должность превратится в придаток прокуратуры и Верховного суда.
Когда мужчине доложили о появлении в управлении студента, направленного товарищем Сталиным, Генрих Григорьевич поначалу не придал этому значения. Узнал только, что парня продвигает генеральный секретарь лично, учится тот в МГУ на факультете советского права, и мужчина даже порадовался. Значит, товарищ Сталин заметил его усилия! Вон, своего протеже к нему приставил. Не иначе ума набраться, на реальную работу чтобы посмотрел. Генрих даже думал сойтись с парнем. Устроить случайную встречу, да пообщаться. Но тут некстати навалились дела о вызревании целого заговора на промышленных предприятиях. Такое упустить никак нельзя! Если пусть и на словах будет создана альтернативная партия, Иосиф Виссарионович тут же с него, Генриха, голову снимет! И вовсе не фигурально.
Кто же знал, что парень приставлен контролером⁈ Да еще изначально негативно настроенным к его службе.
Об этом Генрих Григорьевич узнал от самого товарища Сталина, когда его «вызвали на ковер» вместе с собственным начальником. Старания Ягоды, его труд, вменили ему же в вину! Не такого ожидал мужчина, когда с усердием принялся за очищение страны от вредителей и предателей.
Тогда, после выволочки от генерального секретаря, Генрих Григорьевич вернулся в свой кабинет и тут же вызвал к себе начальника следственной части. Приказав тщательно следить, с кем общается в управлении парень, что его интересует и как реагирует на работу сотрудников, но не мешать при этом, Генрих Григорьевич отпустил подчиненного. А сам задумался, что ему делать. Весь его опыт говорил — надо надавить на парня. Найти рычаг влияния, а еще лучше очернить и устранить. Но только для этого необходимо собрать информацию, причем желательно втайне от парня, чтобы он не побежал к товарищу Сталину жаловаться.
И тут как на удачу Винокуров перестал давить, освободив время мужчины. Что позволило лично найти исполнителей для слежки и не привлекающего внимания опроса окружения студента.
Первые результаты были неутешительны. Парень — отличник учебы, комсомолец, состоит в партии, член ЦКК. Серьезно продвинулся. Кроме того знаком с начальником ВВС Барановым, написал несколько книг для популяризации советской промышленности и просветительской деятельности касательно идей коммунизма. Понятно, почему его заметил генеральный секретарь. К тому же в хулиганстве, бандитизме или участии в сомнительных инициативах не замечен. Вообще со сверстниками почти не общается. У кого не спросишь — положительный аж до тошноты. Нет, есть и те, кто парня не любит, но лишь из зависти. Улик против него нет.
Генрих Григорьевич уже совсем было отчаялся и хотел всерьез ухватиться за ложные доносы завистников, хоть это и очень опасно — если вскроется, Ягода потеряет все и в том числе жизнь. Но тут его люди перешли к изучению прошлого близких парню людей, и тут же вскрылось, что отец студента сочувствовал правым идеям! Более того, покинул партию, когда начали давить оппозицию. Не иначе, чтобы уйти от справедливого правосудия! Да еще и о товарище Сталине высказывался крайне не лестно. Пусть это было давно, и сейчас Огнев-старший держит язык за зубами, но назад в партию-то не вернулся! И с парторгом завода отношения у него натянутые. А вот отношения между отцом и сыном — самые теплые. Ну и как не ухватиться за это? Ведь получается, что студент-то — скрытый враг. Втирается в доверие к товарищу Сталину, чтобы добившись большого влияния ударить в спину!
— Ну, теперь ты у меня уже не отвертишься, — потер довольно руки Генрих Григорьевич, подписывая документ об аресте Федора Огнева. — Начнем с твоего отца, а там уже и до тебя, щенок, доберусь.
Глава 7
Начало декабря 1930 года
Трагедия случилась через день после моего похода к товарищу Сталину.
Я только вернулся из Кремля и собирался поужинать, как в дверь громко забарабанили. Открывать пошел отец. Мама встревоженно выглянула из кухни, прижимая к себе любопытную Настю.
— Кто там? — спросил батя.
— Откройте, ОГПУ! — раздался требовательный голос.
Уже приученные к тому, что обычно из этой организации приходят ко мне, отец спокойно открыл дверь. Я же торопливо прожевал кашу и поспешил в коридор. Как и родители, посчитал, что что-то срочно понадобилось или товарищу Сталину или тому же Вышинскому. Хотя можно ведь было и позвонить. Но опять же, я тоже думал, что нежданные гости пришли ко мне.
— Федор Иванович Огнев? — спросил рослый парень с угрюмым лицом и сбитыми костяшками на руках.
— Он самый, — удивленно ответил батя.
— Вы арестованы, — как гром среди ясного неба прозвучал голос ОГПУшника.
Он тут же стал крутить отцу руки, но тут подоспел я.
— Предъявите ваши документы, — перехватил я его за кисть, привлекая внимание.
Тот попытался отмахнуться от меня, но занятия в секции не прошли для меня даром. Пусть он и выше и сильнее, однако мастерство бьет голую силу. Что я тут же и доказал, заломив вторженцу руку за спину. Тот зашипел от боли и принялся угрожать.
— Вы оказываете сопротивление агенту ОГПУ! Я вас арестую за пособничество преступнику!
— До вынесения решения суда мой отец не может считаться преступником. Предъявите документы! Откуда мне знать, что вы нам не врете?
— Тсс… В кармане… Нагрудном, — процедил парень.
Отпустив его, я дождался, пока тот достанет корочки и покажет мне их в развернутом виде. После чего задал новый вопрос.
— За что вы хотите арестовать моего отца? Вы обязаны озвучивать причину!
— Участие в оппозиционной деятельности и подготовка контрреволюции, — буркнул агент, после чего сунул руку под шинель и тут же достал револьвер. — Руки вверх! Не сопротивляться. Иначе открою огонь на поражение!
Я нахмурился, но спорить не стал. Сзади ахнула сдавленно мама.
— Огнев,
