Выпускник - Мэт Купцов

— Деньги принес? — не глядя на меня, цедит Коваль.

— Долг аннулирован, — спокойно отвечаю я.

Коваль поднимает голову, пристально смотрит на меня. Спокойно выдерживаю его взгляд, полный ненависти.

Класс замирает. В оглушающей тишине слышен только шелест страниц, кто–то листает учебник.

— Кто аннулировал?

— Я.

— Чё смелый стал?

— А я и был смелый. Ты придумал этот долг, сам и плати.

Раздаётся дружный смех за спиной.

— Родственника мента что ли напряг? — Коваль поднимается с места, опрокидывая карты. Бычится.

Если бы я «напряг» своего дядьку, ты бы сейчас здесь не сидел так вольготно, щенок! — проносится в голове.

— Не твое дело, — грубо отвечаю я, и вдруг слышу странный шелест, пробегающий по рядам.

— Макар, ты куда пропал? Тренировка сегодня, — хриплый мужской голос раздается в дверях класса.

Круто разворачиваюсь назад, вижу Артура.

Иду на выход из класса.

— Обязательно буду. Во сколько начало?

— В восемь вечера приходи.

Мимо проскальзывает шавка Коваля — Колян.

— А чего сам пришел? — спрашиваю Артура.

— Да к племяннику в школу отца вызывали, а он в отъезде. Вот пришел к директору.

— Понял.

Колян быстро возвращается обратно в класс.

Артур, хмуро сдвинув брови, буравит тяжелым темным взглядом Кольку.

Тот бочком юркает в помещение.

— Ну, все, — хлопает меня по плечу Артур. — До вечера.

Коваль со своей шпаной с этого дня обходят меня стороной.

Светка тоже неприкосновенна.

Мощь карате у всех на слуху.

Спустя месяц — конец июня. Экзамены сдаю на отлично.

Вот и всё, прощай школа!

— Мама, на вот возьми, — выкладываю деньги на стол. — Чего им без дела лежать.

— Откуда это у тебя? — испуганно спрашивает она, глядя как рассыпаются червонцы на столе.

— Заработал. Помнишь, неделю меня не было дома. Я вкалывал с шабашниками на стройке.

Смотрит на меня недоверчиво.

— Ты что не веришь мне?

— Макар, у нас в стране детский труд запрещен!

— Какой детский, посмотри на меня. Я уже взрослый мужик.

Мать падает на стул.

— Макар, раз уж так вышло. Давай на эти деньги купим тебе новую одежду. Вон как вымахал за этот год. В люди поедешь все — таки.

Не просто ей смириться с тем, что сын вырос. И уже заработал свои первые деньги.А теперь вот и оставляет отчий дом.

На домашнем собрании мы постановили, что я буду жить в общежитии. Действительно, не мотаться же каждый день в столицу по два часа в электричке, или на автобусе, того дольше.

Я уже и сам хочу уехать побыстрее. Не по себе мне здесь, словно чужой жизнью живу.

Бабушка тоже без конца заглядывает ко мне в комнату. Видит, что я сижу за учебниками, готовлюсь к вступительным экзаменам. Она садится рядом со мной.

— Макар, далась тебе эта Москва! Везде люди живут. Сейчас все равны.

Улыбаюсь, все уже решено.

— Макар, ты понимаешь, что нужно делать дальше? — спрашивает бабушка.

— Да.

— Так это из–за нее ты уезжаешь? — неожиданно спрашивает.

— Из–за кого — нее?

— Из–за этой вертихвостки, кого еще! — кивает бабушка на стену, за которой расположена соседская квартира.

Светка Горшкова та еще бестия. Но я совсем не разделяю вкусов прежнего Макара Сомова.

— Нужно учиться жить дальше без неё, — произношу я, едва сдерживая улыбку.

— Правильно, — кивает она. — Сколько можно по ней страдать. Не стоит она даже твоего мизинца.

— Бабуль, спасибо за всё.

Ещё одно, можно сказать, знаковое событие происходит на следующий день.

Сегодня у меня день рождения. Совершеннолетие.

Только начинает темнеть, и я уже стучусь в дверь квартиры Ивановых. Тут живет Саня, мой бывший одноклассник, по совместительству друг.

Он сразу открывает, и я оказываюсь в пропахшей запахом жареной картошки, квартире. Осторожно заглядываю внутрь.

— Родители уехали на дачу, а это значит — свобода! — громко кричит Санек.

— Отлично. Никто не помешает нашим планам сегодня расслабиться, — констатирую я.

Скольжу взглядом по окружающему пространству.

В углу, у советской стенки, тихо играет пластинка — кто–то из западных рокеров. Редкий экземпляр, Сашка где–то позаимствовал.

Каждый крутится в данных реалиях жизни, как умеет.

В квартире Ивановых типичный советский интерьер. Обои с бледными цветочками, в стенке — в середине за стеклом — полки с хрусталём и чашками, которые достают только по праздникам.

В центре комнаты– круглый стол, заваленный книгами и тетрадями. Сашка готовится поступать в Индустриальный институт. Хорошо дается ему математика и физика.

На стене висит красный ковёр. Все как у всех.

Саня входит в комнату, улыбается, глаза его блестят.

— Макар, садись за стол, не стесняйся.

— Да я не стесняюсь, — устраиваюсь поудобнее за столом.

Друг достает из шкафа бутылку морса для взрослых и два граненных стакана. Притаскивает из кухни жаренную картошку с луком прямо в сковороде и ставит на разделочную доску в центре стола.

— Ну что, Макар, отметим твое совершеннолетие как полагается? — говорит он, наливая нам по полной.

— Долго ждать пришлось, — отвечаю, думая о своем.

— За тебя, Макар! — говорит друг.

Пьем. Жидкость немного терпкая, но без горечи, сладко–кислое пойло.

Особо меня не вдохновило. Но вроде как отмечаем допуск во взрослую жизнь.

— Ешь, — Саня пододвигает ближе ко мне сковороду.

— Угу, — уминаю чуть подгоревшую картошку, но сегодня все