Араб с острова Банда - Михаил Васильевич Шелест
Мы не стали их обгонять, а намеренно замедлили ход, уйдя правым галсом мористее, и развернувшись, подошли к устью реки с севера по ветру. Благодаря нашей медлительности мы определились с пониманием целей арабской флотилии, потому что услышали залп крепостных орудий и ответный залп корабельных пушек.
Мы тоже приготовились к бою и едва подошли к устью, как ударили слаженным залпом по ближайшим кораблям противника.
Январский морской бриз был свеж и крепок. Паруса джонок позволили развернуться им почти на пятке руля и выскочить снова в море. Я всё больше влюблялся в мою чайку «Ларису», как я назвал её в альтернативу каракке «Люсии». Её паруса, действительно походили на крылья чайки и так же, как у птицы складывались.
Сделав ещё один заход на цель, я увидел, что нас уже ожидают, подставив борта, пять парусников. Я дал сигнал Людвигу отвалить. А сам понёсся по большой дуге на максимальной скорости. Ни один из пяти кораблей противника не попал по летящей, как птице, джонке. Мои пушкари стреляли по два залпа на каждое судно и более удачно. Всё-таки свою скорость легче контролировать, чем чужую.
После того, как противники разрядили по мне свои орудия, каракка и остальные корабли, спокойно пройдя мимо них, расстреляли врагов почти в упор.
В крепости тоже даром время не теряли и осыпали корабли ядрами, точно ложившимся на палубы.
Когда я шёл в свою третью атаку, то увидел выходящие из устья корабли, удирающие на зюйд. Догнав крайний, я развернулся к нему левым бортом и ударил картечью.
Как я уже говорил, на моей «Ларисе» было двадцать средних пушек на два борта, а портов на каждом борту верхней палубы было тоже двадцать. Поэтому мы перекатили пушки с правого борта на левый и зарядили их снарядами от малых пушек. Их, как раз ложилось в ствол по четыре в ряд.
Двенадцать дюймовых «картечин» чистили палубу, что тебе хороший веник, если пройтись по ней из двадцати стволов. Разброс зарядов из одного ствола с расстояния сто пятьдесят метров составлял три метра.
Я знал, что пробить борта нашими даже «средними орудиями» с такого расстояния — весьма проблематично, и поэтому мои пушкари получили команду использовать заряды от малых пушек и бить ими издали, «полунавесом», по палубе. Благо, высота борта «Чайки» позволяла. Ещё на стоянке у острова мы потренировались, стреляя по берегу. Пороху у китайцев было много, а заряды мы потом собирали.
В устье Малакки стояли почти обезлюдившие три вражеских парусника, а мы, развернувшись к ветру и перезарядившись, сейчас догоняли четвёртый. Остальные бывшие нападавшие драпали, задрав хвосты.
Догнав отстающего от основной группы противника, мы не стали делать ещё один залп. Его палуба была практически пуста.
Уровнявшись скоростью и зацепив кошками борта мы перебросили на него абордажную команду. Я пошёл вместе с ними.
— Пленных брать! Легко раненных перевязать! Безнадёжным облегчить участь! Замыть палубу и подготовить корабль к буксировке.
Захваченный нами корабль фактически потерял паруса, которые висели беспомощными тряпками. Такими ветер не возьмёшь. А вот моими «деревянными» можно взять даже дырявыми. Другой принцип движетеля, однако.
В Малакку мы пришли уже затемно, но были встречены ещё на рейде тучей маленьких судёнышек, как ёлка увешенных огнями. Это было феерическое зрелище. Они, как огни Святого Эльма указывали нам дорогу к причалу. В конце концов они сблизились настолько, что просто передавали нас из рук в руки. Это было трогательно. Честно, я бы прослезился, если бы не находился в предчувствии предстоящих проблем. Я опасался Альбукерка. Суровый, по рассказам историков, был дядька.
Альбукерк встречал нас лично. Я удивился. Сколько ему пришлось нас ждать? Мы торчали в море, согласно моему хронометру, около пяти часов. В бой мы ввязались в девять тридцать три, начали преследование в одиннадцать сорок две, захватили судно в двенадцать двадцать, начали буксировку в тринадцать двадцать пять, шли против ветра четыре часа… Пока доворачивали на огни…
— Рад вас приветствовать уважаемый дон Педро Антониу Диаш. Я знавал вашего батюшку. Какими судьбами у нас?
— Не судьбами, уважаемый дон Афонсу де Албукерк, ветрами. Нас штормом пронесло мимо Малакки и даже мимо Суматры. Мы потеряли три корабля и вышли в Яванское море у Джакарты. Потом потеряли ещё один. Как нас не «приняли» на свои орудия мусульманские крепости, одному богу известно. Они, видимо, сильно были удивлены. А теперь мы возвращаемся с островов Пряностей. Тоже с приключениями, как видите, — показал я на крылья моей «Чайки».
— Синские джонки? Откуда они у вас? Мы уже опросили этих, — губернатор махнул рукой на арабские корабли, пришвартованные у того же причала. — Они как раз из Джакарты. Вы наказали их за их «гостеприимство».
Я рассмеялся.
— Мы об этом никого не просили и договоров о ненападении не подписывали. Но и они пришли сюда не с дарами волхвов.
— Ха-ха-ха! — Громко рассмеялся Альбукерк. — Да, не с дарами!
В абсолютной темноте я не разглядел города. Факельное шествие по узким улочкам привело нас к каменной воротной башне крепости форта, у которой восторженные жители города нас оставили, а мы прошли во внутрь форта и затем в стоящий в центре крепости дом губернатора.
Я слишком устал, чтобы бурно предаваться пиршеству и обильным возлияниям. После второго бокала вина меня повело, и я почувствовал, как тело подхватили чьи-то руки. Я был не в силах открыть глаза и провалился на дно глубокого колодца.
Утром я привёл себя в порядок, оделся, обулся и позвонил в стоящий на столе серебряный колокольчик. Вошедший в комнату индус жестами попросил следовать за ним и провёл меня в большой обеденный зал, где уже сидели несколько человек вместе с губернатором, Людвигом, Раулем и Пауло Россини — капитаном маленькой джонки, которую мы окрестили «Малышка», бывшим флорентийским купцом, знавшим навигацию.
— Мы как раз говорили об исчезновении джонки с синским послом, — сказал Людвиг.
— Хорошо, что этот синец плыл с посольством не к нам, а к Махмуд Шаху, — сказал Альбукерк.
— Вполне вероятно он туда и отправился, — сказал я, усаживаясь на вовремя пододвинутый мне прислугой стул с высокой спинкой. — Мы потеряли их у острова Линга.
— Очень даже возможно, — согласился со мной Альбукерк. — Ведь у них же не было достаточно припасов?
— Не было, — подтвердил я. — Жаль моряков. Двадцать отличных бойцов. Стремились поступить к вам на службу.
— Да… Жаль-жаль… Нам сейчас каждый боец дорог. Мы вот-вот должны были уйти в Гоа, да наша
