Андрей Архипов - Поветлужье
— Как же иначе! Ты нам на жратву зарабатываешь, пока мы тут баклуши бьем. Лечи... и не унывай, если что не так. Не сразу Москва строилась... — бросил Иван, заходя за угол под навес сарая.
— Лучше бы и не строилась, как посмотришь, что получилось в итоге, — донеслось вослед.
— Так, робяты, — начал рассматривать разложенные вещи Иван, потирая руки. — Докладай, шо тут у нас есть! Я гляжу, вы тут по полочкам все разложили. Ага, слева направо... Начнем с самого убойного оружия — самострела! Глянь, Степаныч, что-то сделать можно, чтобы эта конструкция из игрушки в оружие превратилась? И не в одном экземпляре?
— Смотрел давеча. На удивление просто сделано, поэтому надежно. Главный недостаток один... В этой деревне не гниет ни одного трактора, с которого можно снять рессоры. А если серьезно, то если решить проблему упругости предплечий лука, или как уж там они называются, то можно довести самострел до ума. Будет метров на сорок или пятьдесят дюймовку прошибать. Больше, наверное, и не надо: точно не прицелишься... Подойдут ли рога, не знаю. А металлические изготовить... сомневаюсь, что такое можно сотворить здесь и сейчас. Жилы еще надо подобрать на тетиву, но с этим я уже к Вячеславу подкачу, и... как ты, Вовка, говорил? Козью ножку? Короче, еще взводной механизм и предохранитель нужен. И все из местных материалов...
— Вот с Вовкой и займитесь, если досуг будет. Он тебе теорию, а ты все это в железе воплощать будешь. Такими знаниями обладаешь, Вовк?
— Ага. Я много читал про самострелы. Только они медленно стреляют, вот если многозарядный сделать...
— А он будет скорострельней?
— Разве что чуть-чуть. Болты сами подаваться будут, но взводить придется вручную.
— Вот этого чуть-чуть у нас, робяты, и нет. Давайте из местных материалов сначала самый простой сделайте, а потом уже к развитию перейдете. Но главное, Николай, — это кузня, выплавка металла и кирпичи. Если ты почувствуешь, что хоть что-то можешь на себя взять, даже не с нуля, а отдельный кусок технологического процесса, то хватайся обеими руками. Тогда мы хоть прокормить себя сможем.
— Слушай, Михалыч, сколько можно, а? Ты уже раз пятый про одно и то же толкуешь...
— Не пятый, а третий. Это раз. Нудный я, нудный, что тут поделаешь! Только поймите, что речь идет о нашем выживании. За нас тут никто не вступится, если даже резать будут. А дойными коровами, которых на мясо не пускают, нам еще предстоит стать. Все, я закончил, больше не буду надоедать с этим вопросом, раз все всем ясно...
Теперь ружья. Двенадцатый калибр. Сколько патронов выгребли? Все тут? Ага, полтора десятка мелкой дроби, пяток мелкой картечи четырехнулевками и семь штук картечин "трио", это фактически пуля. Не знаю как против кольчуги, но лошадь на полном скаку должна остановить. С вашего разрешения я крупную картечь оставлю себе, как раньше и было. Ружья из чехлов не вынимаем, чтобы вопросов не было. Так... два топора. Один обычный, но вроде неплохой. Другой марки "fiskars", этого хватит надолго. Твой, Николай? Деньги девать было некуда? А... ну да, теперь в ножки за него поклонимся. А уж аборигены на него просто молиться будут... Так, посуда. Алюминиевые ложки, кружки, пластиковые стаканы. Это в одну кучу. Две неполных бутылки водки с завинчивающимися крышечками, это удачно... Иголки, нитки разные, йод, остатки бинтов... это все сложи в пакет, Вовка, и бате отдай, ага? Еще — одеяло, пенки, спальник... О... Котелок и сетка! Это тут особые ценности... Так, с вещами все. Осталось только что-то личное и ножи у каждого. У вас, ребятки, перочинные? Тоже неплохо. А теперь к главному приступим. Картошки у нас на вес примерно четыре кило, лука... три кило и морковки килограмма на полтора. Все по пакетикам и в кучу. Это наш семенной фонд. Бери-ка пока все на себя, Тимка, ага? Пакет тоже вещь ценная, кстати, не рвите. Соли полторы пачки. Зажигалка. Две? Хорошо. Ну и все. Семечки? Жареные? Ах, полужаренные... Держи, Тимк, цельная горсть. Цветок будет хороший перед окном. Один. Может быть... Все, товарищи офицеры, закончили с перетрясом вещей. Ребята, вы стелите постели пока. Вон сена остатки, в углу. И готовьте программу обучения местного населения, если делать нечего. Трехмесячную. Завтра доложите. А еще можете Радку позвать и прошвырнуться по веси, потом расскажете нам, что да как. Только в конфликты старайтесь не вступать со сверстниками... без необходимости.
— Пошто ребят загрузил? — спросил Николай, когда они отошли от мальчишек. — Они и так как пришибленные сидят, не могут осознать, что с ними это действительно случилось. На себя не похожи.
— Вот я клин клином и пытаюсь выбить. Меньше будут думать — легче будет адаптация. В армии знаешь как? Ну да, знаешь... Если у солдата есть свободное время, то это приводит обычно к печальным последствиям. Они так и так улизнули бы погулять, а теперь пойдут э-э-э... с заданием. Глядишь, это их будет сдерживать.
* * *Вовка с Тимкой, пользуясь разрешением Ивана и молчаливым согласием Тимкиного отца, сразу прянули в дом в поисках Радки. Та занималась в сенях нехитрой уборкой после того, как гости повечеряли, и была только рада переключиться на такое интригующее событие, как экскурсия по веси у всех на виду в сопровождении новых поселенцев. Первым делом она повела их на конюшню к дружинному дому показывать боевых коней, привезенных из переяславских земель. Большинство было на выпасе, но один всегда, как объяснила Радка, стоял оседланный с отпущенной подпругой.
— Бяша, бяша, — позвала его Радка овечьим именем, на что мальчишки ответили дружным фырканьем. — Не смейтесь, Буян его звать, только любо ему на сякый мой зов откликаться.
Радка протянула ему руку, и конь сразу сунулся в ладонь теплыми влажными губами, подбирая крошки лакомства, протянутого девчонкой, и позволяя ей гладить себя по гриве.
— Вельми благий, да? Вы только не троньте его, занеже ко мне привык он, хозяин дозволяет, а вас и потоптать может. И еще... не сказывайте моим, что я хлеб ему давала. Попадет. Ужо поели его весь, а я припрятала корочку.
Мальчишки все-таки не выдержали и подвинулись чуть поближе рассмотреть красавца. А посмотреть было на что. Буян был небольшого росточка, в холке лишь чуть выше мальчишек, но серая в яблоках расцветка во все времена вызывала восхищение даже у далеких от лошадей людей. Седло было, по мнению более продвинутого в этом Тимки, какое-то низенькое, а стремена какие-то полукруглые, с шишечками по бокам.
— Видимо, шпоры, — тихонько прошептал он на ухо товарищу.
— Поглядевши? Дальше поведу вас, — отряхнула руки Радка. Но не успела зайти за угол дружинной избы, как оттуда неожиданно для нее выбежали трое запыхавшихся пацанов, каждый из которых выглядел чуть постарше гуляющих ребят. Были они также немного пошире в плечах, чем Вовка с Тимкой, уступая при этом им в росте.
— Гляньте, девка в рубе всем на смех явилась, — донеслось от одного из них, с рыжей шевелюрой, стриженной под горшок. — На истопку идешь, так она там дрова колет, на ловитву выходишь — и там пигалица в штанах. Ужель ты в отроки стремишься, а? Любо сходить за кусты да удами померяться, у кого длиннее? Шо не кигикаешь[4] согласие свое?
Радка густо покраснела и встала как вкопанная. Видимо, обидчики привыкли, что все нападки остаются без ответа, и рыжий собрался изгаляться дальше, но вперед неожиданно для него вылез Тимка, которому палец в рот было лучше не класть.
— А это хто тут кукарекает? Завелся никак петушок, у которого кукарекалка отросла? Ты эту свою кукарекалку в рот засунь, там и грызи. Недомерок несчастный...
Рыжий аж рот раскрыл от удивления. Он, конечно, не просто так зацепился за девчонку. Уже вся весь знала, что Антип привел христиан с детьми из других мест. Как же не сходить да не посмотреть, кто у него гостит? Заодно и проверить, что за новички такие. Если удача повернется лицом, то и кулаки почесать можно. Но такое... Прошла минута, а рыжий все еще слушал поток по смыслу понятных, но наполовину незнакомых ему слов, которые Тимка непрерывно изливал из себя подобно прохудившемуся водопроводному крану. Когда все же образовался секундный интервал из-за того, что Тимке пришлось глотнуть воздуха, справа от Радкиного обидчика выступил белобрысый паренек с еле заметными веснушками на щеках, обутый в грубо сработанные поршни, и быстро проговорил, успокаивающе опустив руку на Тимкино плечо:
— Мстислав я, айда драться за пажить. Его вот Андреем кличут, а обидчика вашего Вышатой. Пошли, негоже ждать, пока рыжий рот закроет, — это надолго. До темноты успеем обратиться, — и повернулся к воротам, не сомневаясь, что остальные последуют за ним.
Вернулись действительно до темноты, успев напоследок выкупаться в Дарье и приложить холодные речные камни на наливающиеся ссадины и синяки. При купании Радке выделили место чуть выше по течению, поскольку Мстислав рассудительно сказал, что невместно ей с ними плавать, даже в исподнем. Не дитя уже, пора привыкать, что девицей скоро станет.
