Алексей Замковой - Лесной фронт. Благими намерениями...
- Что с ними делать? - спросил Антон, хотя по его глазам было видно, что в ответе он не сомневается.
Я посмотрел на полицаев, потом на своих бойцов. Генрих, Филипп, Алик и Семен аж дрожали от злости. Вот и еще одна проверка, которую выдержал Зельц, подумал я. Хотя и мелочь, но отношение к полицаям у него совсем не теплое. Кстати, новичкам переодеться бы... Вон, совсем в лохмотьях уже. Полицаев, конечно, в расход. А одежду пусть возьмут те, кому она подойдет. Но сначала надо этих полицаев расспросить - за этим же и останавливали.
- Поспрашиваем немного, - ответил я, - а потом посмотрим.
Я подошел и присел рядом с лежащими полицаями. Тот, который лежал в телеге, смотрел на меня безразличными глазами. От него сильно несло перегаром - точно бухал вчера. Потому и винтовка в руках так дрожала. Зато второй, который сидел на козлах, злобно зыркал то на меня, то на остальных.
- Ничого вам не скажу! - прошипел он.
- Скажешь. - со всей возможно уверенностью ответил я, взял его за волосы и поднял голову так, что бы полицай видел Генриха, Филиппа, Алика и Семена. - Видишь этих четверых? О том, что прошлой ночью лесопилку сожгли, слышал? Так вот их мы из сарая на той лесопилке, где над ними ваши товарищи издевались, вытащили. Как думаешь, что они с вами сделают?
Полицай промолчал. Зато другой тут же принялся умолять не отдавать его Генриху с компанией и обещал рассказать все, что знает. Дальше разговор пошел как по рельсам. Мы узнали, что они выехали в Коросятин для участия в поисках бандитов, которые сожгли лесопилку, а в Сенном остались только староста и еще два полицая. В Коросятине силами полиции собирался отряд для прочесывания окрестных лесов. Правда, направление и глубину прочесывания наши пленные не знали - точную задачу им должны были поставить на месте. На хуторах севернее Сенного ни немцев, ни полицаев не было, а восточнее - в Пустомолах, было полтора десятка полицаев. Зато в Тучине обосновалась целая рота немцев, которую разместили там после того, как сгорел мост через Горынь. Вот это уже очень приятная новость. Я расспросил о поджоге моста поподробнее - тем, кто организовал диверсию, удалось скрыться. Значит Селиванов и еще трое бойцов живы! Настроение тут же поднялось. Я начал спрашивать о мосте возле Дроздово - оказалось и там все прошло как по маслу. Восемь человек! Восемь человек из нашей старой группы выжили! А если считать нас с Антоном - получается уже десять. Может и из тех, с кем я взрывал шоссейный мост, кто-то выжил! Только где они все? Пошли догонять отряд или, как мы, где-то здесь по лесам прячутся? Ладно, живы - и хорошо. Очень хорошо! Положившись наудачу, я задал вопрос о шоссейном мосте возле Гощи. Но здесь, кроме того, что после взрыва моста всю окрестную полицию подняли на уши и заставили прочесать в поисках бандитов чуть ли не каждую щель, я ничего не узнал. Хотя, если немцы так обеспокоились - возможно кто-то ушел. Столько хороших новостей... Может не расстреливать их? - думал я после допроса. Но тут же отогнал от себя эту мысль. А что с ними делать? Не отпускать же!
- Раздеть и расстрелять. - приказал я, поднявшись. - Генрих, посмотри кому из вас подойдет одежда и пусть те переоденутся.
Оставив приговоренных на попечении остальных, я отошел в сторону и принялся изучать документы. Пропуска... Аусвайсы... Этих полицаев, оказывается, зовут Савелий Дрыгайло и Михаил Зенькин. Большое спасибо немцам за то, что документы были написаны на двух языках. Под каждой надписью на немецком шла дублирующая надпись на русском. Иначе, без помощи Генриха, я понял бы мало. Еще я обратил внимание, что никаких фотографий на документах не было. Только на аусвайсах было какое-то смешное описание внешности, вроде роста, цвета глаз и прочего. Очень-очень интересно. Фактически, эти документы мог использовать любой, мало-мальски подходящий под описание внешности в аусвайсе. Да это же просто подарок какой-то! А еще повязки, которых у нас имеется даже с запасом... Обязательно используем!
Сзади раздались два выстрела. Я повернулся и пошел к своим бойцам. Генрих как раз что-то втолковывал Алику, протягивая ему одежду одного из полицаев. Этот дурак что, не хочет одевать вещи полицая? Но моей помощи в убеждении Алика не понадобилось. Тот взял одежду еще до того как я успел подойти. Поэтому, я оставил инцидент без комментариев.
- Затащите этих, - я указал на трупы, - в лес. Вечером наведаемся в Сенное. Думаю, грех упускать такой случай, когда там остались только трое предателей. Телегу берем с собой.
****Село оказалось немаленькое. Полсотни дворов, небольшая деревянная церквушка... Слышится лай собак, а ветер доносит запах дыма и какой-то снеди, готовящейся на ужин. Просто идиллия. Если бы не война. И если бы я наблюдал за всем этим не лежа на мокрой земле в кустах на опушке леса, а, например, выходя из этого леса с ведром свежесобранных грибов. И если бы я не пришел сюда с намерением кое-кого убить. Уже начинало темнеть. Я зябко поежился, стряхивая пробежавших по коже мурашек и вернулся к наблюдению. Впереди лежал луг, который, метрах в трехстах от леса, пересекала разбитая колесами и дождями дорога, а за ней уже начинались огороды и первые дома - окраина Сенного.
- Ян, кто здесь староста знаешь? Спросил я лежащего рядом товарища, который, так же как и я, вглядываясь в этот вечерний сельский пейзаж.
Тот молча покачал головой. Понятно. Значит разведке придется все выяснять с нуля.
- Ладно. Давай назад.
Мы отползли в лес и, укрывшись за деревьями, поднялись. Остальные ждали нас возле телеги, в сотне метров от того места, с которого мы с Яном наблюдали за селом. Вопросительные взгляды, особенно со стороны новеньких, чуть не прожгли во мне дыру пока мы приближались к отряду.
- Ну что, командир? - Антон сидел под деревом и, положив на колени пулемет, все не сводил глаз с Генриха. Все еще не доверяет. Прямо гансофобия какая-то... Хотя, если подумать, такой фобией сейчас, наверно, страдает большая часть страны. Но в моем отряде этому явлению делать нечего - надо будет разобраться, и чем скорее - тем лучше.
- Казик, - вместо ответа я поманил к себе самого молодого, - иди смотри за селом. Когда стемнеет и там все успокоиться - скажешь.
Пацан бесшумной тенью исчез в том направлении, из которого мы с Яном только что пришли.
- Село большое. - начал резюмировать итоги осмотра я. - Сейчас там вроде все спокойно. До крайних домов идти по открытой местности не меньше полукилометра. Где староста - неизвестно. Надо будет это выяснить перед тем, как войдем в село. Предложения есть?
- В окна можэ позаглядывать... - неуверенно сказал Филипп.
- Там домов пятьдесят. - покачал головой я. - Всю ночь заглядывать будем. Еще и заметить кто-то может.
- Надо найти самый богатый дом. - выдвинул новое предложение Генрих. - У нас в Гоще старостой как раз самый зажиточный стал.
- Не факт. - отмел я и эту идею. - Нам надо быть точно уверенными.
- Надо было тех полицаев спросить! - тихо произнес Антон.
- Надо было. - согласился я. - Только теперь уже поздно. Еще предложения?
- Так давайте кого-то из местных спросим. - предложил Генрих. - Постучим в окно и спросим.
- Не откроют. - ответил Антон.
- И на глаза нам лучше никому не попадаться... - задумчиво протянул я. - Хотя... Ян, сколько у нас полицейских повязок?
Мы нагло, в открытую вошли в Сенное по дороге. Белые повязки чуть ли не светились в темноте на наших рукавах. Шли не скрываясь, перешучиваясь и громко смеясь. А зачем скрываться шестерым полицаям - представителям власти на оккупированной территории? Шестерым - потому что Семен, Филипп и Антон в это время крались огородами и служили нам подстраховкой на всякий случай. С нами они не смогли пойти по той простой причине, что одежда у них, мягко говоря, не соответствовала образу. Антон ходил в, пусть потрепанной, но полной форме РККА и заменить ее было нечем. В принципе, возможно и были полицаи из согласившихся сотрудничать военнопленных, но я решил все же не рисковать. А кроме того, я не знал насколько вписывается в образ и его вооружение - пулеметов у полицаев я еще не видел. Семен и Филипп тоже не смогли присоединиться к нашему маскараду из-за одежды. Представить себе полицая в таком рванье, как у них было еще сложнее чем в красноармейской форме. Самому мне тоже пришлось немного поработать над внешним видом. Сапоги и штаны я решил оставить, но немецкую куртку пришлось засунуть поглубже в приватизированный мной по праву командира немецкий ранец, который я также отдал Антону. Вряд ли немцы делятся со своими прислужниками обмундированием. Нет, насколько я знаю, полицаям положена была униформа черного цвета, но это ведь не 'фельдграу'. Так что, такую куртку я мог получить только сняв ее с трупа. А это - чревато. Кроме куртки, пришлось избавиться также от своей пародии на разгрузку и от некоторого другого снаряжения. В общем, шел я, поеживаясь от холода, в одной рубахе.
