Валерий Большаков - Позывной: «Колорад». Наш человек Василий Сталин
– Не знаю, стоит ли… – все-таки пококетничал он для порядка.
– Почему?
– Врать не хочу, а правда… Она еще страньше.
– Вот! – торжествующе сказала Галя. – Это же слова Алисы!
– Ну, да.
– А кто написал «Алису в Стране чудес»?
– Льюис Кэрролл, – пожал плечами Быков.
– Вот! – повторила женщина. – Вася очень мало читал.
– А-а…
– Так ты расскажешь?
Григорий вздохнул.
– Я родился в одна тысяча девятьсот шестьдесят первом году.
– К-как?
– Так, – развел руками Быков.
Сейчас он чувствовал блаженное опустошение – и облегчение. Освободившись от тяготившей его истины, он словно наяву сбросил с плеч тяжеленный рюкзак.
– Так ты из будущего?!
– Оттуда.
– Бож-же мой… Тогда… У меня голова кружится… Слушай, но тогда ты знаешь, что будет!
– Историю я учил на «тройку».
– Историю? А, ну да, это же все для тебя – прошлое…
– Прошлое, как прошлое. Гордиться можно.
– А когда кончится война, помнишь?
– В сорок пятом. Девятого мая.
– Как долго еще… А что будет с нами? Со мной?
Быков помрачнел.
– Мне бы не хотелось…
– Да почему?
– Ну, я будто наговариваю на Василия.
– Григорий… Мне-то ты можешь сказать? А я – никому, ни за что!
– Вы расстались бы через год, – неохотно проговорил Быков. – И Василий забрал бы детей.
– Вот как…
– Не думай о нем хуже… Тьфу ты! О ком?
– Григорий, можешь мне не верить, но я тебе верю. Смешно сказала, правда?
– Эх, Галя… Десять лет спустя Сталин умрет.
– О-ох! Иосиф Виссарионович?
– Он. И Василия арестуют.
– За что?
– За страх свой, за ничтожество.
– А-а… Сталина боялись, так хоть сыну его отомстить?
– Именно.
Галя зябко потерла ладонями плечи.
– Что ежишься? – улыбнулся Быков.
– Боюсь… Все такое огромное вокруг, страшное… И я не хочу тебя потерять, кто бы ты ни был.
– Ну, я так просто не дамся. Если выживу, конечно…
Галя положила ему ладонь на плечо и очень серьезно сказала:
– Выживи, пожалуйста. И… приходи. Мы будем ждать.
Григорий покинул Бурдонскую во встрепанных чувствах.
Он и ругал себя за излишнюю болтливость и радовался, что избавился, наконец, от своей ноши, от своего клейма.
Нет, он все сделал правильно, а Галина его не предаст.
Поверила ли она ему на самом деле, или женщину поразило то чудесное, необъяснимое, что произошло с ним? Бог весть…
Вздохнув, Быков завел двигатель.
Нужно было нанести еще один визит.
В доме № 5 по Малому Патриаршему переулку был прописан Николай Николаевич Поликарпов, директор и генеральный конструктор авиазавода, профессор и завкафедрой МАИ.
И – «король истребителей».
Поликарпов был подлинным творцом, а его самолеты – красивыми, быстрыми, легкими в управлении, простыми.
Совершенными.
Небрежно кивнув охраннику в парадном, Григорий поднялся и нажал медную кнопку у дверей, обитых кожей.
Звонок слышен не был, но вскоре щелкнул замок, и перед Быковым предстал авиаконструктор.
В ношенном, но опрятном костюме Николай Николаевич выглядел не профессором, а, скорее, рядовым инженером.
Скромный и благожелательный, он был истинным православным, чтящим Бога и желающим людям добра.
Даже своим врагам.
– Здравствуйте, молодой человек… – протянул Поликарпов. – Чем могу? Позвольте, позвольте… Василий Иосифович?
Григорий слегка поклонился.
– Добрый день, Николай Николаевич. Не помешал?
Конструктор замахал руками и сделал гостеприимный жест.
– Прошу! Сашенька, у нас гости!
Из кухни выглянула робкая женщина.
Испугавшись поначалу человека в форме, она сразу заулыбалась, разглядев, что перед нею военный, а не чекист.
– Не утруждайте себя, сударыня, – улыбнулся Быков. – Я ненадолго.
– Ну, хоть от чая-то не откажетесь, надеюсь? С плюшками?
– Вот тут слаб! Не откажусь.
Улыбаясь, Николай Николаевич проводил своего гостя в кабинет, три стены которого занимали книжные полки.
– Ну-с, и чем же вы меня займете?
– Николай Николаевич, вы верите в Бога?
Поликарпов посерьезнел и медленно кивнул.
– Пятого марта я был близок к тому, чтобы поверить в Него…
– И все же…
– Не знаю. Очень уж все странно…
– Неисповедимы пути Господни, – ласково проговорил конструктор.
– Николай Николаевич…
– Вы будто не решаетесь начать.
– Похоже. М-м…
– А вы сразу к делу, без предисловий.
– Ваш «По-7» не просто хорош, он лучше всех.
– «По-7»?
– «И-185».
– А, ну да, ну да. И?..
– Намечается секретная миссия, нужны будут восемь «По-7».
– Восемь?
– Семь таких, и одну спарку.
– Ах, вот оно что… Вы хотите кого-то вывезти?
– Именно.
– Дайте-ка мне потренироваться в логике… До пункта назначения вы доберетесь, израсходуете там весь боеприпас, и на обратном пути вас не спасет ничего, кроме…
– Скорости и маневра.
– Сколько самолетов противника вы сбили, Василий Иосифович? – неожиданно спросил Поликарпов.
– «Чертову дюжину». Засчитали только девять.
– Только! – фыркнул конструктор и добавил уже другим тоном: – Уважаю.
Тут дверь осторожно приоткрылась, и вошла Александра. Она несла поднос с дымящимися чашками и блюдом с плюшками.
– Извольте отведать!
– Благодарю, – улыбнулся Григорий.
Дождавшись, пока жена покинет кабинет, Поликарпов сказал:
– Вы совсем не похожи на того Василия Сталина, которого я видал еще этой зимой.
– Новую жизнь начал.
Конструктор поднялся и стал ходить.
– Восемь самолетов будут, – сказал он, – на доброе дело не жалко. Но у меня такое впечатление, что миссия, которую вы затеваете, не получила одобрения вашего командования. Оно о ней, скорее всего, и не догадывается. С другой стороны… Чем я-то рискую? Мой, как вы его назвали, «По-7» так и не пошел в серию…
– Надо спасти и человека, и самолет.
– И то, и другое – очень сложно.
– А я не один.
– Вы можете погибнуть.
– Все мы внезапно смертны.
– Хорошо, Василий Иосифович, самолеты будут! Надеюсь, вы откроете мне вашу тайну после возвращения? Кого именно вы спасли?
– Обязательно.
Быков встал, оправляя китель.
– Позвольте откланяться.
– А плюшки?
– Хм… Придется задержаться!
Душистому чаю и плюшкам было уделено полчаса, после чего Быков покинул-таки гостеприимный дом.
Посидел в машине, словно собираясь с силами, да и поехал из Москвы долой, выбираясь к Кунцево.
По узкой извилистой дороге проехал Фили и выбрался на Знаменскую дорогу, которую позже назовут Красногорским шоссе.
И снова к «ЗИСу» прицепился «хвост» – все тот же «Опель».
Добравшись до деревни Калчуга, Григорий свернул к госдаче «Зубалово-4» и покатил сосновым лесом.
«Опель» проехал мимо.
Неужто совпадение? Ага, щас…
Кому-то он нужен. Знать бы, кому.
Смеркалось.
Глухие железные ворота в высокой кирпичной ограде наплывали, качаясь в свете фар.
Приехали.
Домой, так сказать. На госдачу «Зубалово-4».
Еще до революции тут развернул строительство нефтепромышленник Зубалов, отгрохав четыре кирпичных дома. Весь участок огородил стеной почти в два человеческих роста, да еще и башни по углам поставил.
А Сталин любил все крепкое, надежное и защищенное.
Интересно, что Иосиф Виссарионович, высматривая усадьбу под резиденцию, остановил свой выбор на самом маленьком из четырех зубаловских домов, стоявшем в глубине огороженного двора, но двухэтажном.
Поприветствовав охрану – те взяли под козырек, – Быков прошествовал на территорию «дальней дачи», как Сталин называл это имение.
Парк, сад, теннисный корт, оранжереи, конюшня – не хило…
Да и убранство самого дома явно отличалось от пролетарских стандартов: на стенах – старинные французские гобелены, в окнах нижних комнат – разноцветные витражи.
Резной буфет в столовой, старомодная люстра, часы на камине.
Не дурно, совсем не дурно.
В этой-то обстановке и провел свое детство Васька Сталин.
После самоубийства жены Сталин редко появлялся на «дальней даче», да и от детей как-то отдалился – Яша, Света и Вася жили в Зубалово под опекой начальника охраны Власика да экономки Каролины Тиль.
В школу Васька ездил на трамвае и излишне не выделялся, снобизмом уж точно не страдал.
Читал мало, зато пил неумеренно…
Ну, это мы исправили, – усмехнулся Быков своим мыслям.
Он с любопытством разглядывал жилище, в котором как бы прожил годы, ожидая хоть какого-то отклика, но в памяти ничего не аукнулось.
Обычно в книжках о «попаданцах-вселенцах» пишут про подсказки подсознания, а тут – глухо.
Интересно…
А вдруг личность, психоматрица или душа Сталина тоже переселилась?
Только не в прошлое, как он, а в будущее?
И очнулся Вася Сталин за штурвалом «Грача»… М-да.
Или тут другая причина?
Старый-то дом взорвали, когда немцы подошли к Москве.
Отстроили новый, выкрасили в маскировочный темно-зеленый цвет…
