Евгений Токтаев - Пес и волчица

Марий скрипнул зубами. Все присутствующие понимали, что доведение до самоубийства жреца Юпитера целиком и полностью лежит на совести Мария-старшего, который незадолго до своей смерти совершенно спятил и начал истреблять даже ни в чем не провинившихся перед ним людей.

— Болтают про какое-то предсказание, будто мальчишка из рода Юлиев затмит славой старика, — сказал Гратидиан, — вот он, очевидно, и хотел лишить его возможности...

— Да поймите вы! — вспыхнул Цинна, — независимо от желаний Мария, других кандидатов сейчас не найти! Мальчишка будет фламином и хватит об этом! Как будто иных забот нет...

— Действительно, — согласился Гратидиан, — так что там Фимбрия?

— Фимбрия осадил Илион. Далее следует какая-то муть. Якобы местные уже сдались Сулле. Как они могли это сделать, не понятно, ведь Сулла все еще торчит в Греции.

— Может они сдались Лукуллу? Он ведь раздобыл флот?

— Не знаю. На море давно уже осенние шторма. Не знаю, я не моряк, может и Лукуллу. Не суть важно. Короче, жители Илиона открыли ворота Фимбрии, а тот поприветствовал их и похвалил, за то, что они стали друзьями Рима. Мы мол, римляне, от древних троянцев происходим, привет родственнички, со свиданьицем! После чего с улыбкой предал город огню и мечу. Я так и не понял, зачем. Уже десять раз пожалел, что поддался уговорам этого безумца и отправил его с Флакком.

— С другой стороны, он побеждает, — сказал Марий.

— Он убил консула, — резко вставил Перперна.

— Победителей не судят, — возразил Марий.

— Если только они не ведут двойную игру.

— Какие у тебя основания для таких подозрений, Корнелий?

— Флакк должен был перенести войну в Азию, восстановить законную власть в провинции и опередить на этом поприще Суллу. Почему он жевал сопли в Македонии, наблюдая, как его солдаты перебегают к врагу — непонятно. Из-за его нерешительности мы могли потерять оба легиона, поэтому я готов простить Фимбрии убийство консула. Гай Флавий Митридата, конечно, немного побил, но позволил улизнуть. Нельзя его судить за это, война есть война, а царь скользок и увертлив, как угорь. Но Фимбрия, вместо того, чтобы склонять колеблющихся местных на нашу сторону, занялся резней! Он или обезумел вконец или преследует какие-то неизвестные мне цели.

— Вот-вот, — подхватил Перперна, — такой подарок Сулле! Корнелий теперь избавит Вифинию и Азию уже не от Митридата, а от марианцев. И его люди будут кричать об этом на каждом углу!

— А весной он во главе своих закаленных легионов переправится в Италию... — процедил Цинна, — в то время, как наши легионы совершенно неуправляемы и занимаются Орк знает чем. Набирать новые? А Сулла наберет. Я еще месяц назад вам говорил, мои лазутчики сообщают — по всей Фессалии оружейники загружены работой выше головы. Если Сулла разгромил Митридата, против кого он теперь собирается воевать, а?

— Если Фимбрия ведет продуманную игру, чего он добивается? — спросил Марий.

— Не знаю, — ответил Цинна.

Нобили некоторое время молчали, потупив взор.

— Всегда подозревал, что Фимбрия сумасшедший. Особенно после того случая, когда он пытался затащить в суд Муция Сцеволу за то, что тот не дал ему, Гаю Флавию, себя убить. "Не принял меч всем телом", — сказал Перперна.

— Фимбрия возомнил себя Александром, — заметил Гратидиан.

— Что-то многие в последнее время мнят себя Александрами, — буркнул Цинна.

— Мы намекаешь на тот случай в суде над молодым Помпеем? — спросил Перперна, — Филипп давно благоволит этому юноше. Я, пожалуй, даже соглашусь, что молодой Гней весьма похож на изображения Александра.

— Больше разговоров, чем сходства, — фыркнул Цинна.

— Но в остроумии Марцию не откажешь, — усмехнулся Гратидиан и, приняв, насколько это было возможно на обеденном ложе, позу оратора, картинно произнес, словно передразнивая кого-то, — нет ничего удивительного в том, что Филипп любит Александра!

— Кстати, о Марции Филиппе... — раздался голос со стороны входа в триклиний.

Цинна и ближайшие к нему гости обернулись: в дверях стоял человек, одетый в короткий плащ поверх теплой шерстяной туники. Он был среднего роста и весьма крепкого телосложения: окружностью бицепсов вновь прибывший посрамил бы любого из гостей, даже Мария-младшего, который по примеру своего великого отца немало времени проводил в воинских упражнениях и брал уроки владения мечом у известных гладиаторов. Однако, вовсе не мощные мышцы отличали облик пришельца. Первое, что бросалось в глаза при взгляде на него — черная повязка на лице, прикрывающая левый глаз. Из-под повязки виднелся уродливый шрам.

Немногие славные воины имеют возможность всюду носить с собой свои награды, фалеры и венки. В этом смысле Серторию повезло: знак его воинской доблести, приобретенный во время Союзнической войны, всегда был при нем.

Квинту Серторию было тридцать семь лет. Уроженец города Нурсии, что в землях племени сабинов, он начал карьеру в легионах Сервилия Цепиона. Родовитый, влиятельный Цепион мог существенно продвинуть амбициозного провинциала, став его покровителем, однако надежды Сертория едва не пошли прахом. Во время войны с кимврами Цепион стал причиной сокрушительного поражения римлян в битве при Аравсионе, за что был привлечен к суду, лишен гражданства и едва избежал казни. Молодой Серторий был ранен в этой бойне, унесшей жизни нескольких десятков тысяч римлян, и чудом спасся.

Позже он продолжил службу под началом Мария. Герой Югуртинской войны одержал впечатляющую победу над варварами, разбив их при Аквах Секстиевых. Продвинулся и Квинт, именно тогда он совершил свои наиболее выдающиеся подвиги. Несмотря на всеобщее восхищение "вторым основателем Города", Серторий не попал под обаяние Мария, своей простотой и близостью к низам легко очаровывавшего солдат. Отношения у них не складывались, возможно, из-за того, что Серторий сохранял связи с враждебной Марию семьей Цепионов. Через несколько лет Квинт отправился в Испанию на войну с кельтиберами, которую вел консул Тит Дидий, вскоре ставший патроном нурсийца. Войска Дидия по большей части состояли из преданных Марию солдат, в числе трибунов были провинциалы, естественным образом тяготевшие к популярам, но сам консул, как и Цепион, симпатизировал консервативной партии, связанной с влиятельным родом Метеллов, а через них с Суллой. После кельтиберской войны и триумфа консула, Серторий, благодаря своему патрону, избрался в квесторы и зарекомендовал себя на этой должности деятельным чиновником.

Все шло к тому, что нурсиец и дальше пребудет в лагере консерваторов, однако во время Союзнической войны Тит Дидий пал в бою с италиками и Квинт остался без покровителя. Он попытался избраться в плебейские трибуны, однако столкнулся с мощным сопротивлением со стороны Суллы, который продвигал своего другого, в большей степени "своего" кандидата. Политические взгляды Сертория были Сулле непонятны, а годы службы того под началом Мария казались достаточным основанием для неприязни. К тому же Серторий был популярен в народе и уже этим опасен. Так Сулла толкнул потенциального союзника в объятья своих политических противников, а те приобрели полководца, пожалуй, наиболее опытного среди них.

Именно Серторий избавил марианцев от опасного наследия Старика — четырех тысяч освобожденных рабов Мария, чинивших насилие по воле безумного консула. Серторий заманил их на Марсово поле под видом раздачи наград и всех перебил. За это Цинна, которому головорезы Старика не прибавляли популярности, предложил Серторию должность префекта Города. Должность формальная, реальной власти префект не имел, но все эдилы, одним из которых горел желанием стать Квинт, на текущий год уже были избраны. Цинна гарантировал, что в следующем году Серторий точно станет эдилом, продолжив восхождение по карьерной лестнице. Подумав, нурсиец согласился. Функции охраны правопорядка он у эдилов забрал, да те особенно и не сопротивлялись, уж очень хлопотное это занятие, а Квинта уважали не только голодранцы на Форуме, но и авторитеты преступного мира, с которыми он смог найти общий язык в дни всеобщего хаоса, охватившего Город.

— Приветствую тебя, славный Серторий! — обратился к прибывшему хозяин дома, — присоединяйся к нашему пиру. На ложе найдется место для тебя.

— Мне не до праздников, — мрачно ответил префект.

— А что случилось, почему ты так хмур в первый день Сатурналий?

— Да, и что ты там говорил про Филиппа? — спросил Марий.

— Мне только что стало известно — какие-то ублюдки вырезали охрану Марция Филиппа, а его самого избили до полусмерти.

— Что?! Когда это случилось? Где?

— На Скавровом ввозе, недалеко от улицы Триумфаторов. Очевидно, он направлялся к себе домой. Я был на Палатине, поэтому меня известили достаточно быстро. Первым делом решил заглянуть сюда. Так, на всякий случай... Проверить, не ломится ли толпа в твои ворота, Цинна... Ведь ты отпустил слуг. Сейчас всего можно ожидать. На улицах полным-полно пьяных рабов. Честное слово, первая мысль была: "это мятеж". Рад, что у вас все в порядке.