Раиса Сапожникова - Моя Крепость
Том Дерек, конечно, накормит всех лошадей, а его мальчики уберут навоз, но шкуру вороной Мун или гнедого Заката — скакуна самого Торина — должны вычистить хозяйские руки.
Иначе за что Закату любить Торина? Любить — и вынести из любой битвы, даже в беспамятстсве, даже мертвого... Рыцарь и его конь — товарищи. Так же, как лорд и его вассал. Как муж и жена. Как возлюбленные...
Торин вошел в конюшню. Как их много, подумал он. Слишком много. Зачем в замке сто лошадей?
Он подошел к своему Закату, взялся за щетку. Руки работали споро и сноровисто, конь тихо пофыркивал, не мешая хозяину размышлять. Рядом трудились друзья, многие полусонные и едва одетые. Вот вбежал юный Родерик, а за ним — хмурый, настороженный новичок.
Роланд чувствовал себя плохо среди незнакомых людей. На него с любопытством поглядывали из-за конских спин полуголые молодые мужчины — крепкие, сильные, с кожей намного темнее, чем у него. В их взглядах он не встречал враждебности, но остро ощущал свою чуждость. Это все рыцари, думал он. Ну, пусть не все, большая часть. Они служат своему лорду. Знают ли они, кто я? Может, и так.
А что, если он — мой враг!..
“А что, если он — мой враг!..”
Эта мысль не оставляла Роланда, пока он, едва успевая за тянущим руку Родериком, пробирался через переполненную конющню.
Здесь собралось, кажется, все население замка Арден. Среди полуодетых, разлохмаченных рыцарей и их оруженосцев невозможно было различить нескольких конюхов, что работали вместе со всеми.
А сколько лошадей! У Роланда разбегались глаза. Он помнил коней своего отца — могучие были звери — но их никогда не было столько. Разве что когда соберутся гости... Но со дня похорон его бедной матери в замке Арден ни разу не собрали гостей на праздник. Его отец за несколько лет превратился в угрюмого, нелюдимого молчуна. Даже со своим сыном он не желал разговаривать, что уж и говорить о соседях или крестьянах своей земли... А потом его стали называть колдуном. И король его не помиловал.
— А вот и Мун! Посмотри, Роланд, что за прелесть! — прервал его мысли неугомонный сын нового лорда.
В ответ раздалось приветственное ржание.
Роланд посмотрел. Кобыла и впрямь была на загляденье — ростом с боевого коня, тонконогая, сильная и на вид прекрасно ухоженная. Она нетерпеливо потянулась к своему молодому хозяину и получила угощение — соленую корку хлеба.
— Ей уже два года! А когда она обогнала всех в табуне, еще года не было. Ни один жеребец ее не догнал! И никто не мог на нее сесть, только я, и то, если приносил хлеб с солью, — продолжая весело болтать, Родерик ухватил скребок и принялся сноровисто расчесывать гладкую, густую черную шерсть. Мун только всхрапывала, точно мурлыча под его лаской. Она и к Роланду отнеслась благосклонно, даже не фыркнула на чужого, а только влажно дохнула ему в лицо.
У меня тоже была такая, хотел уже сказать он, но смолчал. Была, да, что говорить, не совсем такая. Конюх Пак сам, по секрету от лорда, выделил двенадцатилетнему господину кобылку — не видную, не дорогую, но все-таки лошадь. А о таком коне ему только мечтать... Он сжал губы и молча стоял перед стойлом Мун. Еще посмотрим, у кого будут лучшие кони!
— Она дочь Ворона! — оживленно продолжал Родерик, несмотря на его молчание, и махнул щеткой куда-то в сторону. Переведя взгляд туда, Роланд заметил очень крупного вороного жеребца с длинной пушистой гривой, которую в этот момент чесал конюх. Вороной не стоял смирно, а нервно помахивал головой, топал копытами.
— Это он отца ждет, — объяснил Родерик. — Он и мне позволяет себя чистить, и Тому тоже, и Маркусу, но каждое утро ждет, когда придет мой отец.
— Он придет сюда? — Роланд так удивился, что позабыл о своих обидах. Неужели граф придет чистить коня!
Он пришел.
Роланд увидал его неожиданно, уже когда тот шел по проходу между стойлами, а работающие люди приветственно кланялись, не выпуская из рук скребков и лопат. Лорд поспешил к своему Ворону, кивнул парню, что чесал гриву, и взял у него щетку. Боевой скакун тут же успокоился, замер под хозяйской рукой и всей мордой выразил удовольствие.
Сэр Конрад не мог стоять долго у своего Ворона. Привычно и почти машинально он двигал скребком, другой рукой гладил гриву любимца, но думал о другом.
Он тоже видел это множество лошадей, и подсчитывал, сколько корма им нужно на один раз, и сколько людей для ухода, и где их выгуливать, а куда деть навоз, ежедневно вываливаемый из конюшни... Проблема. Проблема номер — который? Он про себя усмехнулся. Вот так, оставляй престол сыну, плыви себе за тридевять земель, получи в подарок целое графство... и решай те же проблемы. Земля. Люди. Животные. Церковь... Что еще? Дом, пища, вода... Есть ли на земле место, где этих проблем нет? Власть! Власть — это, в основном, проблемы. И отнюдь не последняя из них стоит вон там, рядом с его тринадцатилетним сыном.
Он издалека кивнул не сводящему с него глаз Роланду и сумел даже ласково улыбнуться. Этот долговязый подросток не похож на своих сверстников, что сейчас крутятся вокруг и ухаживают за лошадьми. Его кожа намного светлей, ребра видны даже сквозь рубаху.
Он провел целый год в подземелье — а до того долго сидел взаперти в замке. Его юность — если она была — закончилась год назад. А перед тем, семь лет с безумным или равнодушным отцом. Чему он учился? Сколько успел узнать до того, как был забыт и брошен на произвол слуг и милость кухарок? Какие мечты роятся под его насупленными бровями? Сирота, пленник, раб... Сколько таких прошло через мои руки, а судьба все подкидывает мне новых. Нет, сказал он себе, это Бог испытывает меня! Ну что ж, да будет воля Его...
— Ваша Милость, — услышал он за своей спиной, в последний раз огладил пышную гриву: — Будь здоров, Ворон! Не скучай!
— Доброе утро, Том, — повернулся он к ожидающему конюшему.
— Доброе утро, милорд, — поклонился тот. — Будут ли приказания?
— Не притворяйся, мастер Дерек, говори прямо. Я же вижу, у тебя есть что сказать.
Они покинули стойло, пошли к выходу — граф впереди, Дерек на полшага сзади, точно по этикету.
Вообще-то Том Дерек не переставал удивлять Конрада с того дня, как в Афинах пришел наниматься на его корабль — конским лекарем. Он, знаете ли, прослышал, что господа везут коней в Англию, а так как он есть опытный лекарь и лошадник, так не возьмут ли его с собой...
До сих под неизвестно, что именно он узнал о хозяевах богатого каравана, но сразу же выяснилось, что у лошадей он свой человек и, кроме лошадей, ничем не интересуется.
Том Дерек стойко берег свои тайны, и лишь потом, мало-помалу, по крайней нужде стал выказывать удивительные способности: лечить если не наложением рук, то каким-то особым поглаживанием, а то и укалыванием (у него было сокровище — золотые иглы!); собирать разные травы в течение коротких стоянок... И легко успокаивать бешеных, застоявшихся на корабле скакунов. Если бы не Том Дерек, половина животных не доплыла бы до Англии. Но что теперь с ними со всеми делать?
— Много лошадей, Том, — сказал лорд Арден, оказавшить снаружи.
— Да, милорд. Сто четыре, считая и пони леди Хайдегерд.
— Пони леди Хайдегерд, как же! Ты и ее приволок? — фыркнул Конрад. Эту маленькую лошадку его дочери подарил герцог Танкред, провожая после стоянки в его порту. Старому другу, владетельному Танкреду казалось, что девочка еще так мала! Впрочем, между тринадцатью и пятнадцатью они все меняются неузнаваемо, и теперешнюю взрослую барышню герцог совсем не знал.
— Милорд, осмелюсь заметить, что лошадей слишком много. — продолжал главный конюший. Хотя помещение просторное, но...
— Нам просто столько не нужно. Не так ли, Том?
— Совершенно верно, милорд. Я так думаю.
— И ты прав. Где Торин и Джарвис? Надо поговорить с ними.
— Они здесь, милорд.
Дерек коротко поклонился в правую сторону. В самом деле, оба доверенных человека ждали только его знака.
— Что скажешь, Торин?
— Милорд, тридцать боевых скакунов для нас необходимы. Эта земля нова для всех, ее нужно объехать и изучить... А потом устроить разъезды. Я не могу ни одного рыцаря оставить без лошади, да и оруженосцы должны быть верхами на случай, если понядобятся конные латники.
— Джарвис?
— Хотелось бы оставить достаточно для одной большой и двух малых повозок. Понадобится, я полагаю, возить не одни только кухонные припасы, но и лес, дрова, может быть, камни... И еще нужны пристяжные для кареты.
— Десять упряжных животных тебе достаточно?
— Да, милорд.
— Так и сделаем. Дерек, остальных продать, — решил Конрад. — Оставим только боевых рыцарских, десять самых лучших для нужд хозяйства — ты сам выберешь, мастер Бейн — и личных верховых коней для меня, Родерика и дам. Ну, может, еще двух-трех в запас, лучше всего кобыл. Мало ли что.
Так что начинай выбраковку. У тебя не больше недели, торопись, я не имею понятия, где тут ярмарки и когда. Наверное, скоро, ведь уже осень, урожай собран.
