Опричник - Геннадий Борчанинов
Когда закончил с этим письмом, взялся сразу же за второе. Брату, Фёдору Степановичу. Где он сейчас несёт службу, я не знал, поэтому оба письма поедут в отцовское поместье, а уже оттуда — по нужному адресу. Можно было бы, конечно, уточнить местонахождение брата в Разрядном приказе, но отвлекать уважаемых людей от работы ради такого пустяка я не стал.
Почтовая служба несколько отличалась от привычных мне отделений связи, но передать письмо с нарочным всё равно не составит труда. Можно было бы отправить Леонтия, он будет только рад повидать родные места, но лишаться его поддержки сейчас мне как-то не хотелось. Да и в письмах этих ничего секретного не было, обычное приглашение на службу.
Я вспомнил Данилу Михайлова сына Афанасьева, нашего станичного голову с путивльской пограничной службы. Пожалуй, можно позвать и его, если он не посчитает зазорным подчиняться своему бывшему подчинённому. Тем более вчерашнему новику. Пусть даже я стремительно взлетел на самые верха местной пищевой цепочки, для многих я так и остался сопляком-выскочкой, неизвестно как и почему прорвавшимся наверх. Злопыхателей хватало.
Но Данила Михайлович казался мне честным и храбрым слугой государевым, и я, приблизив его, мог дать ему шанс подняться гораздо выше, чем он мог бы в местнической системе. Всё-таки он, как и я, был обычным помещиком, не самым родовитым. Так что я написал письмо с приглашением и ему тоже.
Люди были нужны. Нужны как воздух, и не кто попало, а верные и смышлёные. Кого-то, возможно, я мог бы забрать из своей бывшей сотни, но стрельцы в данный момент находились в походе, и выдёргивать оттуда лучших людей, значит, ослаблять сотню, которой нужны победы. Вот после войны можно будет набрать наиболее отличившихся. Если стрельцы, конечно, захотят сменить род деятельности.
Даже стало как-то не по себе от понимания, что мне абсолютно некого больше призвать на помощь. Я обзавёлся знакомствами и связями среди мастеровых и торговых людей, но не среди дворян. В высших кругах я обзавёлся только врагами и соперниками, что тоже немаловажно, но и соратников не приобрёл. Хотя этим стоило озаботиться в первую очередь.
Одно время, конечно, мне покровительствовал Адашев, но теперь, когда я открыто выступил против Избранной рады и показал, что я человек царя, относиться он ко мне будет уже по-другому. Пара знакомых была в Разрядном приказе, несколько — в полку князя Мстиславского. Пожалуй, моя нелюдимость и отрешённость сейчас мне только навредила.
Вернулся дядька, сытый и довольный. Пришлось его немного озадачить.
— Дуй, дядька, на почтовую станцию, — сказал я. — Письма тут. Два — в поместье батьке, одно — Даниле Михайловичу, голове нашему бывшему. Помнишь такого?
— Как не помнить-то, — буркнул он, убирая запечатанные письма за пазуху.
Во всём его виде читался немой вопрос, почему бы мне не сходить самому. Я мог и вовсе не оправдываться, но всё же сказал.
— Не хочу отлучаться пока из Кремля. Государь приказал рядом быть, до новых указаний, — пояснил я.
— Отправлю, как не отправить-то, — пожал плечами Леонтий. — Батюшке-то давно пора было весточку чиркнуть, переживают всё ж таки, да и поранен ты был. Матушка твоя небось места себе не находит.
— Погоди тогда, дай, — я протянул руку за письмами. — Отдохни тогда пока, покумекать мне требуется. Да и матушке тоже привет передать.
Нужно было их переписать ещё раз. Из простой деловой записки превратить в личное письмо. Не помещику Злобину, а дорогому батюшке. Не сухая просьба приехать в Москву, а подробный пересказ произошедшего и сыновняя просьба о помощи. Я хоть и писал со всем уважением, но в тексте всё равно чувствовалась холодность и отстранённость, и это нужно было исправить.
Я переписал оба письма родичам, что заняло у меня ещё пару часов, и только потом отдал их Леонтию, всей душой надеясь, что отец и брат согласятся перейти в опричную службу. Мне нужны были люди, нужна структура. Потому что один в поле не воин. Один человек может многое, но для того, чтобы опричная служба заработала как надо, одного меня недостаточно.
Глава 6
Бывшему священнику Сильвестру просто и бесхитростно отрубили голову, хотя лично я ожидал, что казнят его как-нибудь с выдумкой. Как это описывали средневековые путешественники в своих записках о Московии, рисуя в своих россказнях зверства лютого московского царя и его страшных опричников.
Собралась на казнь, казалось, абсолютно вся Москва, и многие даже шептались, что государь пощадит своего бывшего духовника в самый последний момент, но нет. Глашатаи зачитали список прегрешений Сильвестра, среди которых оказались не только попытка убийства государыни, но и несколько других преступлений, в которых он, очевидно, сознался, а затем палач отсёк седую голову расстриги одним богатырским ударом.
Во все церкви и храмы столицы и Подмосковья тотчас же отправились гонцы. Царь пожертвовал им всем по крупной сумме денег, на помин души Сильвестра. Чтобы отмолить грех убийства, на который я его подтолкнул. Но лучше уж так, чем хоронить цариц одну за другой.
Сам государь тоже отправился в Успенский собор, где долго и усердно молился.
Лёд тронулся. Болотную площадь москвичи покидали в глубокой задумчивости, так что казнь, можно сказать, подействовала как нужно. Симпатии толпы были не на стороне Сильвестра, его преступлению не могло быть оправданий, хотя некоторые шептались, что это навет, и отец Сильвестр на самом деле мученик. Но главным было то, что теперь все понимали, за преступления против государя можно не просто уехать в монастырь. Можно лишиться головы в самом прямом смысле слова.
Следующие несколько дней я провёл в вынужденном безделье. Поручений от Иоанна не поступало, видеть меня он не желал, очевидно, из-за того, что я склонил его ко греху, хотя я готов поспорить, государыня со своим братом тоже постарались. Анастасия так Сильвестра и не простила.
Но и время зря я не терял. Писал, регулярно гоняя Леонтия за новыми перьями, бумагой и чернилами.
На этот раз не устав. Самую обыкновенную азбуку. Но не в нынешнем варианте, а в современном, без еров, ижиц и ятей. Выкинул всё лишнее, усложняющее восприятие текста, потому что я намеревался внедрить эту азбуку для обучения нижних чинов. Мне нужны были грамотные люди, способные прочитать отправленный приказ. Пусть священники и дальше заучивают наизусть Псалтырь и считают себя грамотными.
Пособие по арифметике с десятичным счётом и арабскими цифрами я тоже планировал внедрить. Сейчас цифры записывались теми
