Скаут - Александр Вячеславович Башибузук
— Твари, мать их наперекосяк… — Тим еще глотнул самогона, прислушался, устроился поудобней и снова закрыл глаза.
Премьер-министр Родезии и по совместительству отец Сары, естественно, послал подальше своих бывших сюзеренов, а Родезия провозгласила независимость. Британия возбудилась и протолкнула в Совбезе ООН беспрецедентные санкции, чтобы наказать строптивцев. Одно время бритты даже серьезно подумывали оккупировать Родезию. Авианосцы, десант и вот это все. Но вовремя одумались, так как сообразили, что получат очень качественных люлей. Да и сами британские военные не пылали идти войной на своих товарищей.
А СССР и Китай? Тут тоже ничего личного. Советские и китайцы, пользуясь смутой, просто активно продвигали свои интересы в Африке. А еще им нужен был плацдарм рядом с еще одной непокоренной страной, активно отстаивающей свои интересы — Южно-Африканской республикой. Так что интересы капиталистов и коммунистов здесь совпали.
Тим поворочался, еще раз привычно выматерил наглов и крепко заснул.
Проснулся еще в темноте, быстро собрался и потопал к своим. Бурбон косолапил рядом, активно пожирая на ходу все, что казалось ему съедобным.
— Маленькие дети, ни за что на свете… — Тим ухмыльнулся, посмотрев на чавкающего медоеда и неожиданно припомнил другую песенку. — Как там? А в нашем зоопарке новый экспонат, причем такой разбойник, что никто не рад, зовется медоед и поведеньем плох, но медоед отбитый и ему пох!
— Пи-хуй! — машинально согласился Бурбон.
— Ага, пихуй, — Тим чуть не заржал и потопал дальше.
Через два часа они вышли к дороге, которая шла прямо к водохранилищу Карибу. За несколько десятков метров до нее, Тим набросил на себя маскировочную накидку, измазал лицо грязью, накрутил глушитель на винтовку и перешел на скрытное передвижение.
Вскоре послышалось приглушенной бормотание, а потом Тимофей увидел родной советский «козлик», новенький Газ-69А[10] со снятой крышей. Возле машины торчали два негра в замасленной и потрепанной замбийской военной форме. Один, маленький и тощий, менял колесо, а второй, возрастом постарше, плешивый как яйцо, просто сидел рядом. Оружия при них не было видно.
Третий африканец, длинный и голенастый, в щегольских черных очках, тоже в форме, точно такой же, в которую были одеты советские военные советники, прогуливался по дороге поодаль.
— Был у нас в деревне парень, Мамбой звали… — рассказывал на языке банту[11] пожилой. — У него была свинья и собака. Мамба их не любил, а собака полюбила свинью. Как-то холодной и сырой ночью она пробралась в сарай и поимела свинью.
Тим едва не заржал, банту он прекрасно понимал, потому что учил этот язык в университете.
— Без любви в этой жизни никуда, — скорбно покивал головой второй чернокожий.
— Ага, без любви никуда… — вздохнул лысый. — И родился у свиньи поросенок, но она умерла при родах. Собака воспитывала поросенка, как и положено отцу, но Мамба их обоих посадил на цепь. Плохой был человек.
— И что?
Лысый вздохнул и печально продолжил.
— Мамба опился араки и умер. Собака и поросенок тоже. Все умерли.
— Печально… — покивал башкой второй. — Собаку и поросенка жалко. А Мамбу не жалко.
— Не жалко, — согласился пожилой.
Тимофей уже подобрался совсем близко, но никак не мог придумать, что делать дальше. По логике событий, стоило дождаться пока замбийцы укатят на своем корыте, но авантюрная натура свирепо бунтовала.
И она победила. Желание добраться побыстрей к своим оказалось сильней.
Тимофей привстал, взял на прицел чернокожих, свирепо оскалился и вполголоса поинтересовался на русском языке:
— Где камбуля, мать вашу?
Замбийцы побледнели, а точнее, посерели, звонко брякнулся об камень гаечный ключ, выпав из руки водилы.
Тим жестами растолковал неграм, что делать дальше. Они тут же охотно улеглись на землю, сложив руки на затылках. Бурбон сразу взял пленных под стражу: уселся между ними и свирепо захрюкал.
Неожиданно раздался начальственный рык очкарика.
— Долго вы будете возиться, бездельники? В тюрьму захотели?
Тимофей выступил из-за машины и взял на прицел старшего.
— Сюда, если хочешь жить, живо, мать твою!
Никакого отторжения команда не вызвала. Офицер рысью подбежал, упал на колени перед Тимом и замямлил, отчетливо постукивая зубами.
— Бвана… я ничего плохого не сделал, пожалуйста, бвана, я не террорист, нет, совсем не террорист, я их тоже не люблю…
— Раздевайся!
Тим отчаянно материл себе за тупую задумку, но дальнейшие события пошли уже сами по себе.
Через полчаса «Козлик» весело скакал на выбоинах, переодетый в форму офицера Тимофей сидел на пассажирском сиденье, а водитель крутил баранку. Остальные чернокожие остались связанными в джунглях, а Бурбон в кузове вскрывал зубами банку советской говяжьей тушенки.
Портативный магнитофон гремел голосом Тамары Минасаровой. Судя по всему, Африка начала активно приобщаться к советской эстраде.
— Жил да был чёрный кот за углом
И кота ненавидел весь дом
Только песня совсем не о том
Как неладили люди с котом…
Тим просто охреневал от своей наглости, а водила бубнил скороговоркой.
— Бвана! Я пригожусь! Возьми меня с собой в свою страну, бвана. Я пригожусь! У меня здесь никого нет, но я не хочу умирать. Совсем не хочу, бвана. Коммунисты плохие, они очень плохие. Я все сделаю как надо. Я скажу как надо, нас везде пропустят, молю, возьми с собой. Я любую машину разберу и соберу своими руками! Бвана…
Лопоухий, носатый, какой-то весь помятый и гражданский, он совершенно не был похож на военного.
— Как тебя зовут? — перебил его Тим. Сёма вызывал у него невольную симпатию.
— Иисусом! — торжественно отрапортовал водила. — Русские называли меня Сёмой, а командир грязной собакой. Вы можете меня называть как хотите, но лучше Сёмой,
