Альтерверс - Анатолий Мухин
— Ты же понимаешь, что я не могу тебе этого позволить?
— Понимаю. И понимаю, почему. А это значит, что нам всё равно придётся схлестнуться в финальной схватке. Я не беру пленных, друг мой. Ты либо со мной, либо против меня.
— Может, ты посмотришь на это иначе? СКАР имеет много договорённостей, почему не закрыть глаза на дубликата, который решает свои личные проблемы с другими объектами? Главное — чтобы это не коснулось нас. Ты можешь сесть за стол переговоров. Я уверен, что ты, Раскалов и другие… вы сможете договориться.
— Я не привык договариваться с предателями.
— Для организаций, которых ты уничтожил, предатель — ты. Иногда нужно уметь договариваться с собой. Компромисс — необязательно проигрыш. Компромисс может быть выигрышем для обеих сторон.
— И часто ты договариваешься с собой?
— Мне приходилось, но я считаю — оно того стоило.
— Я был так же наивен. Все эти компромиссы и договорённости работают, только если есть заинтересованность обеих сторон. Когда она исчезает, то…
Матвей сделал паузу и прислушался.
— Что это? Ты слышишь?
— Это какой-то… рёв?!
— Похоже, да. И он приближается!
***
Сон казался спасением. Всего несколько минут, чтобы не чувствовать боли. Сломанная челюсть, три или четыре выбитых зуба — Егор не смог сосчитать. Бровь и скула рассечены. Дубликат отлично поработал дубинкой. Кажется, сломаны рёбра — каждый вдох давался с трудом. Несколько минут сна, чтобы не чувствовать боли.
— Нет-нет, — слышался голос Марченко. — Вырубаться нельзя, приятель. Ты же ещё ничего не рассказал. Давай попробуем ещё раз? Матвей Фёдоров. Как всё началось? Кто союзники? Не стесняйся.
Егор попытался заговорить, но вместо слов хлынула кровь. Он сплюнул и криво улыбнулся.
— Ты всё равно меня убьёшь. Я ничего тебе не скажу. Понял? Ни хрена.
— Хорошо. Тогда давай пораскинем мозгами? — Марченко вытирал тряпкой резиновую дубинку. — У нас общие воспоминания, так? Раскол вселенной произошёл относительно недавно. Год? Два назад? Значит, у тебя есть семья.
Егор вздрогнул. Он знал.
— Объект седьмой классификации, естественно. Москва. Не рай на земле, но жить можно. Жену зовут Яна, сына...
— Ублюдок! — проревел Марченко. — Ублюдок!
— Ну что ты так сразу? Ведь отчасти это и моя семья. Мотаться неудобно, правда? Мне пока удаётся не светиться, но кто знает? Как ты думаешь, что будет, если я скажу нашим о том, что есть те, на кого они могут надавить, чтобы расколоть тебя? Сам я не смогу, но они... Они могут, ты знаешь это лучше меня.
— Не надо, — тихо попросил Егор.
— Ты мне нравишься. Как может быть иначе? Ведь я — это ты. Хочешь их снова увидеть? Я помогу. Дай мне информацию — и отправишься к ним. Оттуда свалите в какой-нибудь другой объект и начнёте жизнь заново. Втроём. Разве не этого мы всегда хотели?
Марченко заплакал. Слёзы рассекали кровавые пятна на лице. Он кивнул.
— Так расскажи мне.
И он рассказал. О том, как познакомился с Матвеем перед заданием. Как работали в Просветлении. Как после не вылезал из объектов седьмой, пока не состоялся разговор, разделивший жизнь оперативника на «до» и «после».
О том, как создали «Альтерверс».
Службу, построенную на отличных от СКАР ценностях. Где горизонтальное равенство противопоставлено вертикальному управлению.
О том, как выработали схемы по зачистке дружественных СКАР-объектов. Как один за другим отрубали службу экономически, шантажируя лиц, принимающих решения. Как раз за разом избавлялись от верхушки и рекрутировали новых соратников.
Марченко слушал молча. В какой-то момент поймал себя на мысли, что многое из сказанного ему близко. Если организация схожа с СКАР, то их пленников скоро начнут искать. Нужно объявить режим чрезвычайной ситуации, возможно, перенести штаб.
Пленник продолжал. Он рассказал о свободном, завораживающем мире К10-11 и технологии портативного квантового туннельного перехода. Описывая знание обычных людей об альтернативных реальностях, он не выглядел радикалом, террористом или предателем. Он рассказывал о некой недостижимой на первый взгляд степени свободы. Человек, который борется за своё право жить так, как этого хочет он. Даже если это требует жертв. Особенно — среди тех, кто слишком долго держал его под контролем.
Когда Егор закончил, оперативник поднялся и отстегнул наручники от стола.
— Не рыпайся, мне надо позвонить. Вывезем тебя в безлюдную местность, чтобы ты совершил переход. У меня есть человечек — он поможет. Без документов, шума и пыли.
— А что скажешь этим?
— Скажу, что перестарался. Информацию дам. Прокатит. Через часок-другой будешь дома.
— Спасибо...
— Не благодари. Я выполняю свою часть сделки. Но бегите оттуда. На всякий случай.
— Хорошо.
Оперативник вышел.
Пока дубликата не было, Егор, сам от себя не ожидая, молился. Просил о прощении, чтобы всё получилось, снова увидеть близких. Ему придётся бежать. Забрать семью и скрыться в неизвестном направлении.
Что-то внутри надломилось. Мысль о возвращении и спасательной операции не казалась ему верной. Появился шанс на спасение — и упустить его он не мог. Заботиться о семье больше некому.
Он, как и все, хотел перемен. Чтобы его видели человеком, а не ресурсом. И то, что дубликат, несмотря на активную службу, остался человеком, обрадовало его.
Когда Марченко вернулся, они вышли из комнаты допроса, прошли по коридорам к чёрному ходу и сели в тонированный внедорожник. Сзади лежали металлические створы и провода. Егор выдохнул с облегчением. Через полчаса они оказались за городом и остановились на небольшой полянке — вокруг ни души. Где-то в высоте кричали ласточки.
— А где техники? — спросил Егор.
— Едут. Не волнуйся. Я делаю это на свой страх и риск. Они — тоже.
Егор согласился и вышел из машины. Над полянкой опускался вечер, небо окрасилось в тёмно-фиолетовый. Насколько смог, Марченко вдохнул свежий воздух. Несмотря на боль, ему стало очень хорошо. Совсем скоро сынишка подбежит к нему, и Егор скажет мальцу, что никогда его не оставит. Обнимет Яну, поцелует нежные губы, пошутит, что неплохо бы заделать второго. Улыбка сама нарисовалась на лице. Он закрыл глаза, смакуя приятное ожидание встречи.
В реальность его вырвал щелчок затвора.
Марченко медленно повернулся —
