Вперед в прошлое 10 - Денис Ратманов
— Когда Оленька только к нам пришла на винзавод, я увидел ее, и у меня руки затрымтилы… Задрожали. Такая нежная… А наши бабы ух! И коня остановят, и слона. Короче говоря, увидел её и понял, шо пропал. Но вот она и вот я, мы вместе встречаем новый год, и я верю — это первый наш праздник, и будет их еще много. — Он недобро покосился на Ирину, посмевшую усомниться в искренности его намерений.
— Так гулять когда на свадьбе? — не уловив тонкостей игры, поддержал жену захмелевший Толик.
Бабушка тоже поняла, что к чему, и замерла, уперев руки в боки и буравя Ирину взглядом.
Василий окинул собравшихся взглядом и пробормотал:
— Это должно было прозвучать не так… наспех. Надо было подготовиться, но поскольку уж… — Он ласково посмотрел на маму. — Оленька, становись моей женой. Больше всего на свете хочу услышать твое «да».
Ирина вспыхнула. Толик заулыбался. Бабушка округлила глаза и поднесла ладони к щекам. Борис зажмурился и незаметно для других стукнулся затылком о спинку дивана. Наташка будто не слышала, что происходит вокруг, баюкая свое горе.
Мне подумалось, что да, сестрица у меня вздорная, вредная, но из-за того, что она живет на повышенных скоростях, только за год с ней случилось столько дерьма, сколько другая и за всю жизнь не накопит: предательство любимого после угроз отца, второй претендент на руку и сердце вовсе оказался работорговцем, теперь, вот, — маменькин сынок, который сделал вид, что не замечает, как унижают его женщину. И заранее страшно при мысли о том, кто будет после Андрея.
Мама растерянно заозиралась, покраснела, заморгала так, словно собралась расплакаться.
Алексеевич тоже разволновался, истолковав ее молчание по-своему.
— Девушке положено подумать, — с некоторым облегчением сказала Ирина, избежавшая кары со стороны бабушки.
— Да, — шепнула мама, встала на цыпочки и обняла любимого. Ее плечи затряслись от рыданий. — Конечно — ДА!
Бабушка наблюдала эту сцену с некоторым скепсисом. Наверное, как и я, думала, что решения, принятые на пьяную голову — не самые лучшие, в том числе — скоропостижная женитьба. Они знакомы три с небольшим месяца!
Вместе с прижавшейся к нему мамой Василий бочком присеменил к бабушке и сказал:
— Эльза Марковна! Прошу… Прошу руки вашей дочери. Обещаю любить ее и заботиться о ней.
Бабушка резанула правду-матку:
— Так-то я не против. Но как ты можешь взять ее в жены, когда еще женат. Так ведь?
— Нас быстро разведут, — уверил он. — И как только разведут — так сразу!
Наташка наблюдала за ними то ли с завистью, то ли горечью — она была несчастлива и не могла разделить мамину радость. Наверное, это самый счастливый день в маминой жизни.
— Горько! — радостно воскликнул Толик и захлопал в ладоши — мама с отчимом поцеловались.
Борис, хоть и не был рад, вытащил «Полароид» и сделал несколько снимков — мама и Василий, целующиеся на фоне елки. Улыбающаяся и аплодирующая бабушка.
Чем это все обернется — вопрос.
— Прошу всех к столу, — пригласила нас бабушка, и мы принялись рассаживаться.
Меню было чуть больше, чем стандартным для постсоветского нового года: запеченная утка, запеченная курица, салаты «оливье», «сельдь под шубой» и «мимоза», соленья, селедка с луком, картофельное пюре. А еще были бутерброды с красной икрой — то ли бабушка решила шикануть, то ли Ирина ей привезла баночку.
Только мы расселись и зазвенели ложки о посуду, как клацнула входная дверь. Я вскочил, рванул навстречу, уверенный, что это приехал дед, но к нам пожаловали Дед Мороз, в котором я узнал Каналью, со Снегурочкой — кто-то из его поклонниц. Они подарили бабушке огромную коробку конфет, пожелали здоровья, счастья и достатка, и удалились, оставив меня наедине с разочарованием.
Ни в десять, ни в одиннадцать дед не пришел, и в душе, перечеркнув праздничное настроение, поселилась тревога.
Без десяти двенадцать мы вышли в огород — жечь бенгальский огонь, а бабушка вытащила ружье, чтобы пальнуть пару раз и создать звуковой фон, когда все парни начнут бахать взрывпакетами.
— Без пяти! — объявил Толик, глядя на часы.
Бабах! — рванули взрывпакеты в нескольких местах, и эхо прокатилось по селу.
— Ура-а-а! — донесся хор голосов.
Бабушка зарядила ружье и, отойдя в конец огорода, выстрелила — завизжала свинья, раскудахтались куры в сарае.
— Ура! — заголосил Борис, его поддержали мужчины.
— Без двух, — сказал Толик. Бабушка переломила затвор, сунула в ствол два патрона, тут совсем рядом грянул выстрел, он будто донесся из-за дома.
Мы вздрогнули, невольно повернулись на звук и увидели в темноте шагающую к нам фигуру с пистолетом.
— С Новым годом! — крикнул гость хриплым голосом, шагнул на свет, льющийся из окна, и все узнали деда.
— Ну что, я успел? — спросил он.
Борис рванул к нему, пожал руку. Дед обнял бабушку, бахнул в воздух из пистолета.
— Вот теперь — ура-а-а! — заорал я, чувствуя облегчение.
И лишь потом сообразил, что никто не слышал рокота мотора, словно дед пришел пешком, без машины.
— Что случилось? — спросил я взволнованно.
Дед отмахнулся.
— Ерунда. Давайте скорее — в тепло. — Он потер озябшие руки. — И — праздновать.
Глава 6
Не ждали?
Борис обнял деда первым, потом — мама, затем — бабушка. На вопросительные взгляды Ирины и Толика бабушка ответила:
— Это Шевкет Эдемович, дедушка мальчиков и Наташи и мой старинный друг.
Она пальнула в воздух из ружья, пока Толик и покачивающийся Василий знакомились с дедом, властным движением привлекла его к себе и поцеловала в щеку.
— А это Юрка. Помощник мой, — представила она засмущавшегося Каюка и переключилась на деда: — Господи, ледяной какой! Ты пешком к нам шел, что ли? Зиму вез?
— Пойдемте дом, — попросил дед почти жалобно, и бабушка припечатала:
— В дом!
В дом вместе с нами ворвался напуганный выстрелами Боцман. Казалось бы, охотничий пес, а все равно боится бахов.
Дед скинул сапоги и, не снимая куртку, прихрамывая, зашагал к ухающей печи, источающей тепло, протянул к ней руки. Мы столпились вокруг него вместо того, чтобы разбирать подарки под ёлкой. Из зала выглянула Наташка, поздоровалась и снова спряталась. Пока мы были на улице, она снова плакала.
— Машина сломалась? — спросил я у деда и, холодея, добавил: — Или отжали?
— Попытки были, — улыбнулся дед, — но все в порядке. Я просто забуксовал на подъеме
