Ее превосходительство адмирал Браге - Макс Мах
Замок старика Якунова стоял в излучине Колвы на невысокой скалистой сопке – Филипповой Горе. А в трех верстах выше по течению реки, там, где в Колву впадает невеликая речка Цидовка, находился едва влачивший существование погост. В Вильгорте – так называлась деревушка на языке пермяков – когда-то жило довольно много народа. Сто дворов, а то и поболее. Но после чумного поветрия, случившегося лет за шесть до того, как Виктор добрался сюда на краденой плоскодонке из Усолья по Каме, Вишере и Колве, погост почти полностью вымер. Из двух церквей нынче действовала только одна, самая маленькая, да на берегу реки стояла построенная недавно купцом из Чердыни торговая фактория. Жизнь на погосте едва теплилась, но и то больше стараниями чужаков – переселенцев из Прикамья. Это и послужило основной причиной того, что Виктор выбрал именно Вильгорт, чтобы осесть здесь и начать новую жизнь на новом месте. В деревне, да и вообще в округе, его никто толком не знал, и Виктор мог «втюхать» местным любую историю. Даже такую, в которую ни один разумный человек в другом месте и в другое время никогда бы не поверил. Впрочем, он не стал торопиться, решив прежде осмотреться, и оказался совершенно прав.
Первым его побуждением было обжить один из оставшихся во время эпидемии бесхозными домов. Это было явно лучше, чем слоняться в одиночку или в составе ватаги таких же, как он, сопляков по чужим городам или, того хуже, по уральской тайге. Просто поначалу у него не было выбора. Без языка и без понимания основ местной культуры ему в одиночку было бы не выжить. Вот он и мотался с бандой беспризорников туда-сюда вдоль железных дорог и речных путей. А вот когда подрос и обжился в этом мире, то решил покончить с бродяжничеством, осесть, где получится, и жить наособицу. Оно, конечно, опасно – все-таки двенадцатилетний пацан легкая добыча для любого ушкуйника или лиходея, – но Виктор старался не зевать и таким злодеям на глаза не попадаться. А на самый крайний случай у него в рванине был припрятан нож, которым, по смутным воспоминаниям, он владел в прошлой жизни довольно хорошо. Откуда что взялось, он, разумеется, не знал, – может быть, был бандитом, а может быть, и спецназовцем-парашютистом, – но зарезать обидчика мог, хотя никто от него такой прыти не ожидал. Но это зря. Откуда-то Виктор точно знал, что рука у него не дрогнет и угрызениями совести страдать ему не придется. Однако бог миловал, обошлось без крови.
Осмотревшись в Вильгорте, он узнал среди прочего про Филиппову Гору – обветшавший замок, стоящий в излучине Колвы, и о доживающем в нем свой век отставном бригадире Якунове. Вот к этому старику он в конце концов и прибился, став для него по случаю слугой «за всё» и назвавшись Виктором, поскольку успел уже привыкнуть к этому имени. Хозяйство у старика-ветерана находилось в полном упадке. Доходов, кроме военной пенсии, никаких, а из родственников, как понял Виктор, была у бригадира одна лишь дочь София, лет десять уже как лежавшая под могильной плитой на заросшем бурьяном кладбище, расположившемся рядом с давно закрытой церковью Архангела Михаила.
Быт в замке был прост и по-военному непритязателен, тем не менее больной полубезумный старик действительно нуждался в помощнике – поскольку других слуг в доме не было, – а Виктор, успевший вволю натерпеться за время пребывания в этом мире, не чурался никакой работы. Он колол дрова, чистил дымоходы, прибирался в обжитой части замка, ходил в деревню за продуктами и в меру своих талантов готовил еду, таскал воду из колодца, стирал и делал множество других необходимых даже в самом убогом быту дел. Однако время брало свое: старик все больше дряхлел, теряя вместе со здоровьем остатки разума, а замок ветшал. Понятно, что Виктор, худо-бедно справлявшийся с простейшими хозяйственными заботами – а он ко всему прочему еще и рыбу ловил, ставил силки на зайцев и прочую лесную мелочь и собирал в тайге грибы, ягоды и орехи, – не мог в одиночку починить прохудившуюся крышу, рассохшиеся оконные рамы или провалившийся от старости пол. И все-таки здесь – в замке бригадира Якунова – ему жилось куда лучше, чем где-нибудь еще в этом мире. Он был более или менее сыт, одет – перешив, как умел, кое-что из стариковских обносков – и имел какую-никакую, а крышу над головой. Кроме того, в замке хранилось изрядное количество самых разных книг, так что за годы, прожитые в Филипповой Горе, Виктор превратился в довольно образованного по местным меркам человека.
Многое из того, что он нашел в книгах отставного бригадира, Виктор хорошо знал из своей прошлой жизни, но отнюдь не в терминах этого мира. Это, прежде всего, касалось математики, геометрии и естественных наук. Но многое другое пришлось учить, что называется, с нуля. Например, историю этого мира, его политическую географию или закон божий вкупе с обязательными молитвами. Кое-что другое можно было бы и вовсе не учить, но делать длинными зимними вечерами ему было нечего, вот Виктор и читал от скуки книги по военному искусству, агрономии, охоте и рыболовству. Впрочем, пока Петр Якунов оставался в уме – хотя и не всегда в твердой памяти, – он не только рассказывал своему юному компаньону о долгой и насыщенной приключениями жизни кадрового артиллерийского офицера, но и научил от нечего делать говорить и читать по-французски и по-немецки, ну а стрелять Виктор научился сам, хотя, возможно, не столько научился, сколько вспомнил то, что умел в прошлой жизни.
У старика в замке имелись старенький штуцер австрийской работы и не менее заслуженная тульская двустволка, не считая нескольких револьверов. Оказалось, что стрелять интересно, а охотиться с огнестрелом и того лучше. Патроны к револьверам и припас к охотничьим ружьям – порох, пули и дробь – Виктор покупал в торговой конторе у купца из Чердыни, обеспечивая себя и старика свежим мясом. На зайцах он оттачивал меткость, но все-таки лось,
