Прорвемся, опера! - Никита Киров
— Говорил мне хан, не ходи на бархан, — слышалось особенно отчётливо.
— Прощай, цыганка Сэра, — прозвучало из проехавшей мимо «шестёрки».
— Золоткой упала с неба звезда. Что, не загадала? Ну, как всегда, — играло где-то ещё.
Василий Иваныч торчал у киоска неподалёку, где продавали пиво и сигареты, и тщательно пересчитывал мятые купюры и монеты в руке. Киоск был укреплён, видна крепкая сварная решётка. К стеклу изнутри приклеены пустые упаковки от шоколадок, жвачек и сигарет, и нарисованные от руки ценники, почти все с тремя нулями.
— Люба, — мягким голосом позвал Устинов в окошко, — у тебя сигареты три тыщи стоили, теперь три с половиной. Запиши на меня, я тебе занесу до вечера. Не хватает чутка.
— Ой, Устинов, — недовольно проговорила ярко накрашенная продавщица, отлипая от зеркальца, в которое смотрела. — Вот на шею мне сел уже. Ладно, но только до вечера! Понял? Чтобы не как в прошлый раз.
— Вот ты меня понимаешь, радость моя. А раз ты сегодня добрая, пива ещё тогда…
— Какое тебе пиво⁈ — прокричала она. — Окстись уже! Пиво ещё тебе. Иди уже, не мешай!
— Василий Иваныч, — позвал я. — Поехали, машину дали.
— О, да ладно! — он удивился, доставая сигарету из новой пачки. — Ты как его уломал? Не бил же? Ха! Шучу. Ладно, погнали. Ща, покурю только, чтобы собаку не травить. Там, короче, помер кто-то, а пока транспортники из области приедут, три дня пройдёт. Вот нам Шухов и подсуетился, с начальником транспортной договорился, что мы, типа, займёмся.
Это была та же самая машина, на которой мы ехали с Якутом. Водитель Степаныч посмотрел на нас с Сан Санычем, вздохнул, но кивнул — залезайте, мол.
Сам я в депо был всего пару раз, куда чаще там бывали коллеги из линейного отдела транспортной милиции, ведь с железной дороги воровали всё, что не прибито гвоздями, а иногда тащили и прибитое. Зарплату там худо-бедно платили, задерживали редко, особенно по сравнению с остальным городом, но всё равно тащили всё подряд.
Но вот чтобы убийство прямо там, в депо? Такого я не припомнил. Чаще бывало так, что из-за нарушения техники безопасности или пьянства, а иногда всего этого одновременно, в депо, которое просто кишело опасными механизмами, кто-то погибал. Тогда, конечно, прокуратура частенько возбуждала уголовное дело по факту гибели, по которому требовалась проверка.
Но из-за хронической нехватки сотрудников в транспортной милиции, особенно в отделении уголовного розыска, где работало три калеки на весь район (из которых один вечно на больничном, а один под следствием за взятку), никого не удивляло, что привлекали нас. Да и свой криминалист у них был только в управлении, в столице области, поэтому брали нашего.
Так что пока приедут из области, времени пройдёт много. Да и Шухов, кажется, считал, что у нас куча свободного времени, поэтому не упускал случая подкинуть нам дополнительную работёнку, а себе добавить кармы в копилку. Не по правилам, да, потому что такими случаями занимается транспортная прокуратура и транспортная же милиция, но тогда творился такой бардак, что никто на эти мелочи уже не обращал внимания.
Потом, конечно, стало жёстче, линейный отдел усилили, добавили оперов, посадили к ним своего криминалиста на постоянную ставку, только Ручку гоняли (он судмед), если были трупы, а мы больше туда не ездили. Разве что раз пришлось в нулевых, когда ленивые коллеги оттуда нашли «подснежника», труп, лежащий на запасных путях депо, и специально перетащили его подальше, чтобы он оказался на нашей территории…
Не вспомнить, что случилось в депо тогда, в первой моей жизни, потому что туда должны быть направить кого-то другого. Но от этой рабочей рутины никуда не избавиться. Да и проще будет вспомнить обстановку этих времён, если буду разговаривать с людьми…
А вспоминать мне надо быстро. Три банды в городе, каждая из которых могла нанять киллера. Но кто из них? Точно не зареченские, потому что скоро костяк группировки будет уничтожен, и на их месте зародится новая банда…
Но зародится ли? Ведь Витька Орлов ещё не приехал с Чечни. И он не сразу пошёл по этой дорожке, он поначалу пытался жить мирно. Может, стоит с ним повидаться? Мы тогда — вот теперь, в той точке, где я сейчас — были пусть и не друзьями, но хорошими знакомыми.
Ладно, это посмотрим. Ведь Якут из-за моих действий выжил, и я загорелся мыслью, что могу повлиять и на что-то ещё.
Кстати, а что насчёт близнецов бабы Маши? Я вспомнил несчастную бабку, раз за разом таскавшуюся к нам. Её разум не смог принять их гибель. А что сейчас? Они ещё живы или нет? Когда же это случилось или случится?
Машина проехала дальше, мимо заброшенного радарного завода, через железнодорожный переезд, через речку, и вот — перед нами тепловозное локомотивное депо. Путь перегораживали ржавые стальные ворота, на которых ещё можно разобрать надпись: «ТЧ-18».
Ворота открыли сразу, Степаныч заехал внутрь и остановился рядом с административным корпусом, между памятниками. С одной стороны — старинный паровоз с наглухо заделанными окнами, с другой — белый постамент, на котором когда-то стоял небольшой Ленин, а ныне просто торчали закрученные вверх куски арматур. Будто какой-то образец современного искусства за дохрелион денег, популярное у богатеев где-то на Западе.
Под скамейкой у входа в здание стояла жестяная тарелочка с водой и потёртая пластиковая чашка из-под какой-то китайской завариваемой лапши. Ещё не «Доширак», тот вроде тогда уже был, но его первые годы называли «Досирак», так что по понятной причине популярностью он не пользовался, пока не переименовали.
В чашку кто-то положил еды для кошки, но сама кошка, большая и рыжая, при виде моего Сан Саныча сиганула за угол. Пёс навострил уши, но догонять не кинулся, уже приучен.
— Ща, — высокий мужик в камуфляжном костюме, должно быть, охранник, выглянул из окна. — Сейчас, идём! Покажу всё, ваших жду.
— Подождём, — сказал я и потрепал собаку за ушами.
Пёс покрутил головой, а потом вообще лёг, открывая свой живот. Пока я его чесал, он вытянулся и начал похрюкивать от удовольствия, дёргая задней лапой. Но потом, когда из здания начали выходить люди, сел чинно.
— О, — Василий Иваныч обрадовался и провёл рукой по усам, пялясь на девушку в
