За тысячи лет до Рагнарека - Андрей Каминский

— Лучше уходи отсюда, Одрик, — сказал он, — тебе не справиться с двоими.

— Ты меня недооцениваешь, — рудогорец выдавил кривую усмешку, — или думаешь, что ее ножик защитит тебя от моего меча?

— Ты же видел, что было на священной поляне, — сказала Амала, — я умею пользоваться этим ножом. Опусти меч и уходи отсюда.

Одрик передернул плечами, но меч опустил — и Тейн тоже слегка ослабил давление на его шею, дав наследнику Рудогорья отойти к опушке. Перед тем как исчезнуть в чаще он обвел молодых людей долгим взглядом .

— Я бы мог справиться с вами обоими, — сказал он, — но мне не нужна мертвая невеста, Амала. Я получу тебя, так или иначе.

— Ты не сможешь меня заставить, — сказала принцесса.

— Посмотрим, что скажет король Борий, — бросил Одрик и, развернувшись канул в чащу. Когда треск ветвей, отмечавших путь незадачливого жениха замер в отдалении Тейн перевел взгляд на девушку, но, прежде чем он успел произнести хоть слово, она схватила его за руку.

— Он говорил правду, — сказала она, — мой отец хочет этого брака, но я — уже нет. Есть только один способ не допустить его.

— Что? — Тейн поперхнулся словами, когда принцесса, вдруг качнувшись вперед, впилась своими губами в его губы. Женские руки обвились вокруг его шеи, жаркое обнаженное тело прильнуло к нему и Тейн, в мгновение ока словно лишился разума, — а заодно и одежды, что он лихорадочно сбрасывал с себя. Амала тоже помогала ему раздеться, после чего увлекла юношу за собой на землю. Вскоре два распаленных похотью молодых тела уже извивались средь высоких папоротников: обхватив ногами талию юноши Амала порывисто вскрикнула, чувствуя как затвердевшая мужская плоть прорвала девственную плеву, но мимолетная боль сменилась острым, неведомым доселе наслаждением. Ожесточенно двигая бедрами, Тейн все с большим воодушевлением вонзался в податливую влажную расщелину, в то время как Амала, откинувшись на спину, иступлено ласкала свои груди и мотала головой, закусив губы от сотрясавшего ее тело сладостных судорог.

Крики и стоны Амалы, казалось, разносились по всей роще: если бы Одрик вдруг решил вернуться к месту своего позора, он мог бы без труда смыть его кровью. Однако на самом деле вопли услышали другие: когда Тейн, с протяжным стоном излился в недра Амалы и без сил упал на нее, через его плечо девушка увидела выходившие из леса знакомые фигуры. Смущенная и одновременно довольная улыбка расплылась по ее лицу.

— Благословите нас, матушка Дарина, — сказала она стоявшей над ними верховной жрице, — пусть Мать Земли и Воды освятит наш брак.

Только наутро Король Борий узнал, что получил совсем не того зятя на которого надеялся. Стоя у своего шатра он мрачно смотрел на виновато потупившуюся дочь, стоявшую рядом со сгоравшим от стыда Тейна. Рядом с королем Озерного Края с каменным лицом стоял Марон.

— Моя дочь, — Борий сокрушенно покачал головой, не находя слов, -какой позор…

— Нет позора отец, — с притворным смирением сказала Амала, — ты знаешь обычай.

— И это единственная причина, по которой он, — Борий кивнул на Тейна, — еще живет. Не знаю, о чем думал король Рольф, посылая тебя сюда…а впрочем, неважно. Значит, ты теперь считаешь себя ее мужем?

— Разве не такой обычай? — Тейн посмотрел прямо в глаза королю.

— Ты разве не слышал меня? — нахмурил брови Борий, — если бы Дарина и другие жрицы не подтвердили этот брак, ты бы никогда не вернулся в Скадву. Но законы богов и людей также говорят, что любой брак, — при этом слове король поморщился будто съел что-то кислое или горькое, — влечет за собой и должное приданное. Король Марон обещал мне триста слитков олова за руку Амалы — ты как, готов возместить мне эту потерю — в двойном размере?

— Готов, — не раздумывая выпалил Тейн и тут же пожалел о своих словах увидев довольную усмешку на лице Бория. Даже Марон скривил губы в подобии улыбки.

— Хорошо, — кивнул Борий, — ты принесешь мне шестьсот слитков — ровно через год, на следующий праздник Равноденствия. Если же нет — брак будет считаться расторгнутым.

— Согласен, — склонил голову Тейн.

— Я согласен ждать год, — подал голос Марон, — и не днем меньше. Я не люблю когда меня держат за дурака, Борий и не намерен спускать такое оскорбление. Запреты служителей Нерты для меня ничто: если твоя дочь не выйдет за моего сына, я позабочусь о том, чтобы она не вышла ни за кого вообще.

Два сына и два отца

— Я доверил тебе представлять Скадву в Озерном крае. Велел участвовать в состязаниях, достойно держать себя перед королем Борием и, упаси тебя Тиус, не лезть на рожон…

Раздраженно кусая отросший ус, король Рольф восседал на большом троне, сложенном из плоских каменных плит, устланном волчьими и медвежьими шкурами. Его плечи прикрывал синий плащ отороченный мехом рыси. Синие глаза хмуро смотрели на Тейна, стоявшего посреди чертога в Большом Доме — одновременно столицы и королевского дворца Скадвы. Стены здесь украшали головы и рога охотничьих трофеев Рольфа, а над троном висел большой бронзовый топор, с рукоятью выложенной пластинками слоновой кости и с алым рубином в навершии. Двое стражников из отцовской дружины стояли у входа, усердно отводя глаза, чтобы не видеть ссоры в королевской семье.

Не поднимал глаз и Тейн — с тех пор как он вернулся домой, с вестью, что Рольф скоро может стать свекром принцессы Озерного края, король почти не говорил со своим отпрыском. Только сегодня он вызвал его к себе — и разговор с отцом не сулил Тейну ничего хорошего. Вот и сейчас он, как и подобает послушному сыну, стоял перед троном, не смея взглянуть в лицо разгневанному родителю и про себя подбирая слова для ответа когда король, наконец, выговорится. Пока же Тейн, опустив голову, рассматривал огромные черепа, стоявшие у подножия отцовского трона, хмуро уставившиеся на молодого принца. Эти черепа много лет назад преподнесли в