Борьба на юге (СИ) - Дорнбург Александр

В Новочеркасске он установил в армии жесткие порядки, решив показать всем — как надо работать. Верно решил оторваться, отдохнуть душой. Проведя полевые телефоны куда только можно, он обрушил на Донскую Армию целый вал требований ежедневных справок, отчетов и докладов, чем изрядно всех утомил. Донская Армия тогда состояла приблизительно из четырех сотен человек. Половина из них были юные гимназисты, сбежавшие в армию как на праздник непослушания. Другая половина состояла из умудренных опытом боевых офицеров, которые отнюдь не горели желанием слать бесполезные отчеты зарвавшемуся штабисту.

Расплата не заставила себя долго ждать. Красные приближались, армия готовилась к эвакуации. Поляков за своим ворохом бумаг благополучно ни о чем не подозревал. В один прекрасный момент, когда Поляков отбыл из штаба домой отобедать, армия снялась с места и ушла. В город вошли красные, а Поляков был вынужден полтора месяца прятаться в городе, пока восставшие казаки не перебили всех красных, повесив их озверевших главарей: Подтелкова и Кривошлыкова. А те в этот период обильно лили казачью кровь, словно водицу.

Жестокая шутка удалась на славу. Поляков и дальше продолжал свою работу в белых штабах, но, сделав должные выводы, уже не выказывал особого энтузиазма. На передовую в первые ряды он не лез, стал целым начальником штаба у Краснова (считай по-нашему заместителем областного губернатора), так что благополучно пережил всю гражданскую войну и эвакуировался из Новороссийска за границу.

Судьба его начальника, революционного командующего 9-й армией в Румынии Келчевского, еще более показательна. Она прямо говорит то, что спокойно отсидеться в Румынии или же в Киеве совсем не вариант. Эвакуировавшись из Румынии, разочарованный в революции Келчевский надолго застрял в Киеве. Здесь он вынужден был вступить в ряды бандитской армии украинского гетмана Скоропадского (ставшего Гетманом милостью германского кайзера Вильгельма). Пробившись в дальнейшим на Дон, Келчевский там был презираем своими товарищами за службу в шароварной украинской армии. Никто не хотел иметь с ним дело, пока тот же Поляков не взял его к себе шестеркой на подхват. Все это наводит на определенные размышления, что надо прорываться на Дон, пока еще есть такая возможность.

Пока я буду действовать в рамках реальной истории, мне ничего не грозит. Почти. Или у меня есть выбор? Дон сейчас самое безопасное место для офицера. Особенно если не участвовать во всяких бестолковых "Ледяных походах", а отсидеться, как все умные люди, с Походным атаманом Поповым в Сальских степях. А пока рыпаться — смысла нет. Кроме того, в прошлой жизни я подобных высот не достиг, так что хотелось почувствовать себя в шкуре большого начальника. Надо застолбить вожделенную делянку. Красные мне такого места не предложат.

Мыслей в голове бродит много, но они все какие-то бестолковые, а умирать по собственной глупости мне отчего-то совсем не хочется. Сделав такой вывод, я почувствовал заметное облегчение, как будто целый небоскреб упал с моих плеч. Дома легче, там стены помогают.

Кроме того, Россия страна очень богатая. Сотни лет тут все воруют, вывозят за границу, а богатства все не истощаются. Так что если уж я тут оказался, то надо уходить не с пустыми руками. Все равно все разворуют. Большевики будут возить целыми саквояжами бриллианты на Запад, якобы для диктатуры пролетариата. Все эти советские дипкурьеры в швейцарские банки будут лакомыми кусочками. Кроме того, тот же Ростовский банк ограбят беженцы поляки, которых в Ростове приютили, после того как Варшаву взяли злобные немцы. А зачем нам поляки?

Чехи, совершенно утерявшие тормоза, пользуясь хорошим к себе отношением как к «братушкам», на память о России, прихватят с собой эшелон с золотым запасом страны. Сейчас этот запас хранится где-то в Екатеринбурге на Урале, но золота в стране много. В каждом областном центре есть отделение Государственного банка, где хранится золото и серебро, и другие ценности, просто их нужно изъять. С каждого города большевики вывозили такого добра целый вагон. Правда, золото мне в большом количества в отличии от бриллиантов с собой не уволочь, руки отвалятся, но можно подумать о том, чтобы угнать какой пароход с Волги с парой тонн этого желтого металла в Персию.

Потребность взять что-то с побежденного, по-моему, заложена в человеке генетически. Неубиенная классика! Дело святое, благородное и очень выгодное. Африканский воин съедает печень побежденного… Наполеон, прекрасно понимая это чувство, всегда отдавал захваченный город на разграбление солдатам. Бойцы Первой Конной, как лихо рассказывал один из них, профессор Венжер (известный тем, что однажды вступил в дискуссию со Сталиным), ворвавшись в Крым, первым же делом бросались грабить усадьбы. Не я первый, не я последний. К тому же, долг Родине я в прошлой жизни уже отдал с избытком, так что, нежданные бонусные годы можно для разнообразия попытаться прожить для себя.

В дальнейшем, когда все успокоится, мне не трудно будет вернутся в Россию, в качестве иностранного капиталиста, сочувствующего Советской власти. Взять у большевиков иностранную концессию на якутские алмазы и создать компанию АЛРОСА. Большевикам алмазы не нужны, они и то, что им досталось от царского режима, будут годами выковыривать из окладов икон и старинных орденов и чемоданами возить за границу, раздавая всем желающим на дело мировой революции, спуская за это время чудовищные деньги в сортир, а я человек скромный, мне и они сгодятся.

Так что придется побегать, подготовится, похлопотать, чтобы для начала пробраться на Дон. Стать жертвой одичавших патрулей, разноцветных пышущих энтузиазмом добровольцев: красных, зеленых или серобуромалиновых, мне не хотелось. Страшное и кровавое наступает время. "Новая власть" творила скорый суд и расправу. Все это быстро снимает все психологические барьеры.

Тугая спираль террора будет закручиваться по нарастающей с каждым днем, так что уже сейчас нужно сделать для себя определенный вывод, что нужно сразу бить первым. Отставим всякий гуманизм пока в сторонку, такие тут не выживают. До конца дела прольются такие океаны крови, что можно начинать действовать уже прямо сейчас, пара или десяток лишних трупов на весах истории ничего не значит. Одним уродцем больше, одним меньше — не принципиально. Так, что будем готовиться к бойне.

Если человек постоянно оружие не носит, то, нацепив на себя, время от времени он его ощупывает, вроде как старается убедиться в том, что оно на месте. Или там не развернулось неправильно. Так все и палятся. В конце гражданской войны станет нормой внезапно стрелять из кармана пальто и шинели, а сейчас этим приемом почти никто не пользуется. Оттого, что неудобно. Стандартный армейский револьвер Смит-Вессон, как у меня, в кармане цепляется, как-то нужно взвести собачку курка и умудриться выстрелить, а это задача не из легких.

Так что мне нужно найти модистку, чтобы она перешила мне правый карман под подкладкой. Заодно и патронов подкупить. Кроме того, глушитель мне сейчас не сделать, но можно будет купить маленькую перьевую подушку "думку" и носить ее с собой в узелке. Звук выстрела она если и не приглушит, то исказит, а это уже хорошо. Пойдет на первое время, пока не соображу себе нормальный глушитель. Глушители уже лет двадцать как известны, но применяются пока одними охотниками — джентльменство на войне всё ещё не изжило себя. Ничего, это быстро пройдёт.

Кроме прочих дел, я по несколько раз в день, посещал железнодорожный вокзал, надеясь, что именно там легче всего ориентироваться, особенно, если встретишь пассажиров, приехавших с юга. Поезда на юг, в частности на Ростов не шли. Совсем, хоть ты тресни. А ценное время буквально утекало сквозь пальцы. Сейчас каждый час — на вес золота.

Железнодорожная станция представляла сплошное море воинских эшелонов, ожидавших отправки. Вот стоит санитарный эшелон. Персонал военно-санитарного поезда состоял в основном из женщин. Это были сестры милосердия и санитарки, в большинстве своем, совсем еще девочки, недавние школьницы. Мужская часть состояла всего из нескольких человек охраны и проводников. Так не отвлекаемся, я тут по делу. Что известно? Почти ничего. Сообщение с югом поддерживается лишь на небольшом сравнительно расстоянии, все эшелоны дальнего следования пока остаются в Киеве.