Борис Громов - Терской Фронт
– Да. Что ж вы, стратеги, мать вашу, напланировали-то, а? Столько народу, как пешки, на размен! И чего ради? Смысл-то во всем этом хоть есть?!
– Есть смысл, Миша, уж поверь. Только некогда сейчас об этом. Позже все расскажу, если живы будем. А пока, – он тычет стволом автомата в сторону заваленной телами и залитой кровью площади, – у нас с тобой других дел полно.
– Ну, вот уж хрен тебе, товарищ капитан! Начал – рассказывай. А то что-то сомневаться я начал в том, что мы еще хотя бы пару часов проживем. Так что давай рассказывай!
– Черт бы с тобой! А то, правда, так дураком и помрешь. Ты что, правда считаешь, что мы проморгали подготовку и сосредоточение такой вражеской группировки? Что не знали о том, что на нас вот-вот нападут? Да мы, блин, на это нападение Турцию уже несколько лет провоцируем! Дураку понятно, что с поражением в Дагестане и Украине они не смирились. Так зачем ждать и гадать, где враг ударит в следующий раз, если можно вынудить его ударить там, где это выгодно нам? С понятным результатом. Вот и создавали несколько лет подряд видимость того, что Терской Фронт добыча хоть и зубастая, но постепенно слабеющая. И что оттяпать его себе – вполне посильная задача.
– Так что, получается, все эти разногласия с Югороссией?..
– Да не было никаких разногласий. Была просто очень масштабная и грамотная дезинформация.
– И что, так вот турки сразу и купились?
– Ничего себе 'сразу'! Да мы им уже скоро шесть лет как мозги пудрим. Это просто ты уже завершающую фазу операции увидел. А до этого такие шпионские игры были – куда там Штирлицу! В одном мы малость просчитались, вернее, даже не просчитались, а не учли один отмороженный на всю башню 'фактор' по имени Миша Тюкалов. С одной стороны, полковник твой ценнейшим источником информации оказался. А с другой – именно из-за его похищения турки эту авантюру с зимним наступлением затеяли. Видно, понимали, что он, если расколется, слишком много лишнего нам расскажет. А тут еще оттепель эта аномальная! Перевалы снегом так и не закрыло, вот и решились они на эту авантюру. А так мы их к концу марта ждали…
– Охренеть, так это что же, я виноват в том, что мы не готовы оказались?
– Выдохни, ни в чем ты не виноват. Если б не ты и не 'полкан' этот пленный, очень многое для нас оказалось бы весной сюрпризом. Очень неприятным. Так что нет худа без добра… Ладно, хватит о высокой политике. У нас тут сейчас других проблем выше крыши.
Это точно. За заборами примыкающих к площади домов снова замельтешили фигурки в турецком камуфляже, а вдалеке слышны взрыкивания мощных дизелей. Похоже, это уже не БТР, а танки. Сколько их там, интересно? Судя по звуку, не меньше трех. Значит – все, амба. Танкам нам противопоставить уже нечего. И 'мухи' кончились, и выстрелы к РПГ, и даже снаряды к ЗУ-23, которую с окраины станицы и опять буквально на своем хребте припер отмороженный, неунывающий и, похоже, бессмертный зенитчик Дима У-Два. Так что теперь на нас на всех хватит не то что какого-нибудь 'Леопарда', но и занюханного М-48, который со времен войны во Вьетнаме всерьез-то никто не воспринимал. Даже такое вот старье гранатами закидать не получится, как ни старайся, уж больно длинные и прямые улицы к площади перед комендатурой сходятся. Встанет эта бронированная тварь метрах в трехстах и будет нас с землей ровнять, пока боекомплект не кончится. Пехота уже потом пойдет, на добивание. Вот такой вот невеселый у нас будет 'последний и решительный'…
Ну, вот, дождались наконец. Вдалеке из-за поворота, лязгая траками по асфальту, выползает танк. И что особенно неприятно – наш ведь танк! Русский Т-72, скорее всего, из закромов грузинской или южноосетинской армии. Там, судя по рассказам, турки немало всякого захватили. С одной стороны, конечно, не так уж важно, что именно тебя убьет, но с другой принять смерть от русского танка в такой ситуации как-то обидно, честное слово. М-да, танкисты, смотрю, попусту рисковать не хотят: шустренько укрылись за остовом еще чадящего бронетранспортера, который У-Два из своей зенитки спалил часа примерно три назад. Да уж, оттуда мы его не достали бы, даже если б было чем. Это у наводчика мы как на ладони, а нам отсюда только торчащий вперед ствол пушки и видно. Ну, блин, сейчас прицелится, да кааак…
Жахнуло красиво! Ракетный залп разнес в клочья и обломки БТР, и стоящий за ними танк, и заборы домов по обе стороны от дороги. А потом прямо у нас над головами пронеслись, рубя лопастями поднимающийся снизу дым, три вертолета. Наши!!! Два замыкающих – точно старички-'крокодилы' Ми-24, а вот ведущий, если меня зрение не подвело – Ми-28. 'Охотник', ударный вертолет, основная задача которого – уничтожение вражеской бронетехники. Я в свое время такие только по телевизору и видел. Рокочущая двигателями троица проносится вперед, продолжая долбить кого-то ракетами и пушками, а потом по большой дуге идет на разворот. Только сейчас я замечаю, что это звено – не единственное. В воздухе, будто демоны возмездия, вычерчивают сложные узоры уже как минимум три тройки 'вертушек'. А откуда-то со стороны Моздока слышен нарастающий гул многих десятков двигателей. Похоже, мы все-таки продержались.
Мы сидим кто на чем прямо у иссеченного пулями и осколками, зияющего проломами и в нескольких местах рухнувшего забора Комендатуры. Никто не отдавал такого приказа, но площадь перед комендатурой сама по себе стала местом сбора для всех, переживших этот бой и способных передвигаться самостоятельно. Вокруг суета, какие-то молодые парни в армейской 'трехцветке' с шевронами югороссийской армии на рукавах носят к эвакопункту раненых, стаскивают в большие кучи трупы турок и Непримиримых и аккуратными рядами складывают в стороне тела наших. По дороге мимо Червленной, в сторону гор бесконечным потоком идет настоящая лавина войск. Танки, самоходные установки, БТРы и БМП, облепленные десантом, грузовики с мотопехотой и боеприпасами, тягачи, буксирующие орудия и минометы, кунгованные КШМки и армейские санитарные машины. Над головами время от времени проносятся звенья 'вертушек', правда, как мне кажется, это одни и те же. Их всего пять или шесть троек, просто они то и дело на дозаправку в Моздок уходят и назад возвращаются. Зато выше… Нет, парни, словами подобное описать сложно – это видеть нужно. Там, среди белых облаков, не спеша ползут ровным, словно по линейке очерченным, строем по небу гудя моторами десятки самолетов. Здоровых таких, но мне совершенно не знакомых. По очертаниям они больше всего похожи на старые, еще довоенные советские бомбардировщики, ТБ-3. Но эти, как мне кажется, размерами еще больше. А между ними, жужжа, будто рассерженные шмели, вьются парами маленькие шустрые истребители. Тоже явный новодел, и тоже – 'по мотивам' Великой Отечественной. В истребительной авиации той поры я вообще-то не силен, только И-15 и И-16 опознать смогу, и то исключительно благодаря их уж очень характерной внешности. Так что на какие там Яки или МиГи похожи эти юркие летающие убийцы – понятия не имею. Но в том, что они для врага смертельно опасны, у меня ни малейших сомнений не возникает. Одним словом – армия идет в наступление. Зрелище одновременно величественное и пугающее.
Сначала мы помогали, чем могли: выносили и грузили наших раненых, доставали из развалин тела убитых. Именно тогда я отправил в тыл так и не пришедшего в сознание Исмагилова и матерящегося самыми последними словами Костылева, который умудрился ухватить какую-то шальную пулю уже в тот момент, когда первые югороссийские танки под прикрытием пехоты начали зачищать улицы вокруг Комендатуры. Настю я тоже уговорил вместе с ними поехать. Она пыталась было спорить, но мотивировка у меня была железобетонная: 'Кто-то должен присмотреть за Олегом'. На чувство долга надавил и отправил. Когда грузовик с ранеными ушел в сторону Моздока, в разбитой прямым попаданием из гранатомета калитке Комендатуры я столкнулся с семейством Старосельцевых. Грязный и всклокоченный, словно Бармалей, Тимофей Владимирович со счастливым лицом брел, поддерживаемый с одной стороны Ксюшкой, а с другой – Егором. Да уж, в такой бойне сохранить семью – это действительно удача, которая сегодня выпадет в Червленной немногим. И Дед Тимоха, и сильно повзрослевший за эту ночь Егор просто молча мне кивнули, а вот Оксана, приотстав, внимательно посмотрела мне в глаза.
– Миш, ты прости меня, дуру, за мое поведение, ладно? Я вот вас с Настей сейчас рядом увидела и сразу все поняла. Вы не просто друг другу подходите, вы две половинки одного целого. Счастья вам! – она широко улыбнулась и, не дожидаясь ответа, метнулась за неспешно уходящими в сторону дома отцом и братом.
Как мы ни крепились, надолго наших сил не хватило. Шедший почти двое суток бой измотал людей до последнего предела. Уже буквально через час работали только те самые молодые солдаты, а мы просто сидели на обломках бетонных плит, кусках кирпичной кладки, а то и просто на голой земле, прислонившись к чему-нибудь спиной. Сидели и молча смотрели по сторонам, потому как сил не осталось даже на разговоры.
