Перелом - Сергей Альбертович Протасов
Либеральная пресса их в этом поддерживала. А аргументированно возразить было некому, да и нечем. До последнего времени все действия правительства по закреплению России на своем Дальнем Востоке носили робкий и неуверенный характер. Даже браконьеров приструнить не могли. Теперь же все менялось. Многие это видели.
После прекращения беспорядков, во избежание лишних эксцессов, самые скандальные газеты закрыли на месяц, а уже отпечатанные тиражи с кричащими заголовками об удушении свобод изъяли. С журналистами провели соответствующую работу. А самые неугомонные попали под следствие об антигосударственной деятельности в военное время в границах крепости, находящейся на осадном положении, и о разглашении государственных военных секретов. Вопрос об умышленном разглашении, за вознаграждение, или случайном, по халатности, пока еще решался.
Показательным примером для всех стал состоявшийся всего пару дней назад суд военного трибунала по делу бывшего начальника инженеров крепости полковника Жигалковского[19], обвиненного в государственной измене. А конкретно в продаже планов фортов и батарей, воспользовавшись которыми, японцы более результативно обстреляли город во второй раз и разрабатывали планы высадки десантов с последующим обходным маневром из Посьета мимо всех фортов сразу на Никольск-Уссурийск. Обгоревшие, но вполне читаемые документы, свидетельствующие о том, что пропавшие из инженерного управления планы попали именно в Токио, нашли на местах их плацдармов в Корее. А сам Жигалковский не смог внятно объяснить происхождение значительных сумм на своих счетах и в итоге с помощью показаний подельников был изобличен.
Благодаря совсем недавно высочайше утвержденному чрезвычайному «Дополнению к уложению о наказаниях за государственную измену во время войны» удалось быстро собрать доказательную базу и взять под стражу всех подозреваемых. Процесс, проведенный в три дня, закончился обвинительным приговором со смертной казнью через повешенье. Но, учитывая признание подсудимого и активную помощь следствию, хоть и на самом последнем этапе, казнь заменили бессрочной каторгой.
Его помощник инженер-полковник Ющенков, учитывая добровольную явку с повинной сразу после ареста начальства, был приговорен всего к трем годам крепости и десяти годам каторги с лишением чинов, наград и званий. Ни родственники, поголовно слетевшие после этого с занимаемых постов, ни дорогие адвокаты не помогли.
Однако, несмотря на все предпринятые полицейским управлением и судебными властями достаточно эффективные меры, в ближайшие дни стало ясно, что волна террора только нарастала. Причем объектами нападения каждый раз оказывались исключительно высокопоставленные армейские или флотские офицеры. В течение всего трех следующих дней был тяжело ранен в грудь главный артиллерист Владивостокского порта полковник корпуса морской артиллерии Савицкий. Также ранен, к счастью, не столь опасно, начальник штаба флота капитан первого ранга Клапье-де-Колонг, получивший пулю навылет в плечо, когда направлялся на катере в порт из бухты Новик.
В Савицкого и Колонга стреляли из винтовок с большого расстояния, что натолкнуло на мысль, что тайник в оранжереях был не единственным. Да и в слободках подозрительные револьверы находили. По номерам тех винтовок определили, что они из Порт-Артура, судя по всему, из японских трофеев. Но на всякий случай решили проверить части местного гарнизона на предмет проникновения вражеских агентов. Там, к огромному облегчению, с бумагами и условиями хранения оружия и боеприпасов был полный порядок. Зато почти сразу выяснили, что неделю назад имело место нападение на охраняемый склад военного имущества с убийством двух часовых и неудавшейся, благодаря бдительности третьего, попыткой поджога. Обе винтовки и патроны у убитых похищены. Вполне могло быть, что стреляли именно из них.
Прибывший в город на совещание командир первого воздухоплавательного батальона полковник Кованько подвергся нападению прямо на вокзале, едва выйдя из вагона. При этом злоумышленник, бывший, судя по внешнему виду, корейцем, оказался убит. Он неожиданно бросился на полковника из толпы с ножами в каждой руке, когда городовые и военные патрули находились в другом конце платформы. Но денщик из забайкальских казаков не растерялся и сбил его с ног нагайкой, «спеленав» ноги. Но тот сумел избавиться от пут с неожиданным проворством и снова напал. Однако опять угодил под тяжелую руку денщика.
На последующем опросе в штабе, где полицейские и армейские чины выясняли все обстоятельства произошедшего, тот смущенно пояснил, что вовсе не хотел убивать того заморыша, а только оглушить. А то накурятся всякой дряни, потом людям покоя не дают, а как проспятся, извиняются. Но от удара в ухо чертов азиат (кстати говоря, весьма субтильного телосложения, хоть и жилистый) скончался, не приходя в сознание. Видать, казак сгоряча не рассчитал малость. Сам полковник отделался порезом предплечья и испорченным мундиром. Это был второй раз, когда нападавший все же попал в руки полиции. Но снова трупом. Во всех остальных случаях злоумышленникам удалось скрыться.
Ни один из чинов жандармского управления, достаточно агрессивно занимавшегося наведением порядка, явно не вызывал интереса у новых террористов, что полностью исключало политический окрас данных акций или примитивную месть. Все, что происходило в городе, скорее наводило на мысль, что японцы решили обезглавить армию и флот, выбив всех, кто, по их мнению, может представлять опасность.
В ответ военные вместе с полицией провели тотальные проверки в китайских и корейских кварталах, а главарей национальных преступных и контрабандистских группировок безо всякого почтения препроводили в порт на гауптвахту для обстоятельной и вдумчивой беседы.
Результаты были получены незамедлительно. Помимо задержанных в ходе проверок подозрительных лиц в течение всего одной ночи полиции выдали еще семь странных субъектов с одинаковыми татуировками на правом плече. Все они оказались сильно побиты, связаны и свалены в камыши у речки. Объяснений никаких, а об их местонахождении в ближайший околоток сообщили запиской, привязанной к влетевшему в окно камню.
Когда усиленный армейский патруль и полиция прибыли на место, рядом со связанными людьми, у троих из которых оказались еще и только что отрезаны большие пальцы на обеих руках, лежали мешки с взрывчаткой, пистолеты, ножи самых причудливых форм и прочие опасные и острые железки, а также обе украденные винтовки.
Одновременно с проверкой азиатских кварталов арестовали всех, кого подозревали в шпионаже или в содействии ему, в том числе двоих европейцев. В отношении всех них начали тщательное разбирательство. В городе ввели комендантский час, полностью запретив появление лиц без специальных пропусков в районе штаба и порта даже днем. На вокзале постоянно дежурили усиленные армейские патрули и полиция.
Владивосток – город небольшой, все друг друга знают. К тому же после разъяснительной работы уголовный элемент, исключительно из чувства грубо привитого патриотизма, охотно сдавал полиции места жительства подозрительных личностей либо сам радикально решал неудобные вопросы. Полиция не сильно
