Александр Чернов - Одиссея Варяга
Хотя в составе бронедивизиона и была сотня казаков, лошадей удалось взять с собой всего шестнадцать, и от более многочисленного эскорта Михаил отказался. В мозгу великого князя, в такт ударам его высочайшей задницы о седло билась только одна мысль. Его больше всего удивила и запала в душу даже не история Балка об источнике его неожиданых знаний, а ответ на заданый тому ехидный вопрос: "а как бы вы данное препятсвие преодолели там, в вашем времени?" Усмехнувшийся Балк, вытащив карандаш и начав что-то чертить на броне паровоза, сказал, что он на прорыв шел бы хоть и за броней, но не по рельсам.
Пока лейтенант спрашивал его высочество о знакомстве с гусеничным движителем, двигателем внутреннего сгорания и прочими техническими новшествами, сам Михаил не мог оторвать глаз от рождающегося на закопченной броне набоска. Тройка башен, пара пулеметных и одна явно побольше, с пушкой, гусеницы, охватывающие корпус – от всего этого веяло чем-то непробиваемо мощным.88 Как сквозь вату донесся голос Балка, что это в его мире называлось танком, что его концепция родилась в ходе Первой мировой войны, до которой осталось еще десять лет, и что "за этим будущее, Ваше Высочество, а бронепоезд – это вынужденная мера". Кроме этой конструкции Балк набросал и пару танков поменьше, отдалено напомнившие бы знающему человеку Renault FT-17 и что-то наподобие Т-26. Теперь, вспоминая эти рисунки, тщательно затертые Балком по окончанию разговора, Михаил твердо решил, кто именно станет в России шефом нового вида войск. Если эти мини-бронепоезда и правда неуязвимы для пуль и не привязаны к рельсам, то…
****Балк, оставшийся с бронедивизионом, был одновременно доволен и страшно на себя зол. С одной стороны, ему удалось убить одним выстрелом двух зайцев – он не только отправил ТВК (как он про себя для краткости называл Михаила) из зоны боевых дейтвий, где шальные пули не делают скидок на чины и происхождение, но и зародить в том интеес к новым методам ведения войны. На помощь со стороны Порт-Артура Балк, знакомый с характеристиками Фока и Стеселя, особо на самом деле не рассчитывал, и уже начал работать над устранением паровоза с насыпи "подручнымы средствами".
Один из бронированных вагонов был по крышу забит пироксилиновыми шашками, пожарными шлангами и детонаторами, с помощью которых Василий планировал провести операцию по деблокированию фарватера, а так же наладить в крепости производство примитивных противопехотных фугасов и мин, благо и ящиков и шрапнельных пуль на роль поражающих элементов, там имелось в достатке. Теперь часть этого с трудом выцарапаного с флотских складов Владивостока добра придется потратить на "расчленение" блокирующих путь паровоза и вагонов. Василию ни к селу ни к городу вспомнилось, какую сцену устроил ему Петрович, которому какие-то "доброжелатели" донесли, что лейтенант Балк вывез со складов флота весь запас пожарных шлангов. Ну кто мог подумать, что у адмирала Руднева были планы удвоить количество пожарных шлангов на всех кораблях? Хоть бы предупредил, а так пришлось сначала выяснять кто, что и кому дрлжен, причем на повышенной громкости, а потом и поделиться…
С другой стороны, объяснение со вторым лицом в государственной иерархии прошло на бегу, совсем не так, как было запланированно, и если за безопасность самого Михаила он теперь был спокоен, то судьба всего бронедивизиона сейчас висела на волоске. Стоит только японцам организоваться и начать полномасштабное наступление до завтрашнего вечера, и придется взрывать ВСЕ поезда со всем грузом и драпать в пешем порядке. Надо будет потом в Артуре, если доживем до него, смонтировать на передней платформе кран помощнее или хотя бы лебедку с выносной балкой. Век живи – век учись.
До полуночи Балк успел разослать роты и полуроты на выбранные им позиции для оборудования опорных пунктов, четыре парных дозора казаков в направлении возможного появления японских войск, и обернуть паровоз парой шлангов со взрывчаткой – взрыв отложили до рассвета. Ночь прошла в снятии с бронепоездов пулеметов и пушек Барановского и перетаскивании всего этого богатства на спешно готовящиеся позиции.
Утром его ждал первый приятный сюрприз – со стороны Артура потянулся куцый ручеек подкреплений. Подошедшая первой полурота, еще позавчера бывшая полнокровным батальоном, была с пол дороги развернута Михаилом.
Командовавший ею штабс-капитан выглядел взвинченным и хмурым.
На вопрос не спавшего всю ночь Балка: "что же заставило православное воинство прекратить драп и возвернуться", он не представляясь резко ответил, что когда его ставят перед непростым выбором, он выбирает меньшее зло.
– А конкретнее?
– Ну, видите ли, лейтенант, когда есть приказ генерала Фока "всем полкам дивизии отходить к Артуру на линию фортов", приказ полковника Третьякова, прямо запретивший мне остаться на позиции, где легло три четверти моей роты до конца и поручавший осуществлять арьергардное охранение полка, и, наконец, просьба Великого Князя наследника престола Михаила Александровича, который галопом проносится мимо, "всех, кто меня уважает и кому не безразлична судьба России – прошу вернуться на позиции и поддержать бронедивизион "Варяг" – я как смог попытался выполнить все. Отправил тяжелых раненых с сопровождением к Артуру, легкораненым с лейтенантом Ивойловым поручил осуществлять арьергардное охранение двигаясь к крепости, а сам с наиболее боеспособными солдатами и остатками боеприпасов батальона вернулся. Не совсем понимаю, откуда вы тут с Михаилом Александровичем вообще взялись, и тем более почему Великий Князь приказал мне вам во всем подчиняться…
Так что на счет драпа, вы, наверное, погорячились, лейтенант… Но, в любом случае, какими будут ваши приказания?
– Балк Василий Александрович. Прошу не обижаться, капитан, я был не прав, простите.
– Владимир Евгеньевич Коссовский… Принимается… Рад знакомству. Вам, наверное, тоже не просто пришлось, сквозь строй-то?
– За броней, оно все полегче. Да и не пешком. Люди у вас до предела измотаны, как я вижу. Сначала марш к Артуру, потом, с пол дороги, обратно… Первое: давайте всех по вагонам, найти там места потише и выспаться. И давайте по сто за знакомство. А вам и в медицинских целях необходимо – усталость чуток снимет, – проговорил Балк с улыбкой отвинчивая крышку фляжки.
– Спасибо… В самый раз… "Шустов"?
– Он, родимый. Теперь, если не возражаете, мы прогуляемся до ближайшего опорного пункта, я вам покажу ваши позиции, их как раз сейчас оборудуют, и представлю вам приданых вам пулеметчиков.
– У вас и пулеметы имеются? – удивился штабс-капитан, – богато, однако, флот живет… У нас ни одного не было, потому, наверное, японцы нас и сбили с позиций… А до какого пункта мы прогуляемся, простите?
– Опорного, это как кость в скелете обороны. А по пулеметам – на каждый корабль первого ранга по паре приходится, в смысле – приходилось. Кораблей таких во Владивостоке сейчас пять, а толку от пулеметов на них в морском бою – ноль. Плюс со складов, плюс армейцев в городе разоружили, – разъяснил Балк, – еще с Питера успели почти две дюжины прислать… Итого мы в Артур везли сорок три Максима, причем на облегченных станках, скоро увидите. Правда, при прорыве пять повреждены, точнее, четыре просто заклинило, сейчас ремонтируются; а один и правда того – восстановлению не подлежит, сбит с крыши вагона шрапнелью. Патронов к ним – целый вагон. Но все одно, нам бы еще народу поболе, и с артиллерийской поддержкой БеПо – нас так просто не сковырнуть.
– Вы думаете в чистом поле остановить две или три дивизии японцев, которых поддерживают под три сотни орудий? У нас кроме полнокровного полка было почти шестьдесят орудий и прекрасная позиция с возвышенностью в центре. Держались восемь часов, пока нас по флангам не обошли… Хорошо хоть артиллеристы большую часть своих пушек подорвать перед отходом смогли. Вывозить их нам было не на чем.
– Было всего двести орудий у японцев, Владимир Евгеньевич, и правда было… Но мы при прорыве немного пошалили, – плотоядно усмехнулся одной стороной рта Балк, и много видавшему на своем веку штабс-капитану почему-то от этой усмешки стало немного не по себе, – два десятка орудий стояли в виду насыпи, и за их уничтожение я вам ручаюсь. 120 милимметров на суше – вещь серьезная. Особенно если с немецким фугасным снарядом. Да и пулеметный огонь, он, знаете ли, на дистанции прямой наводки поэффективнее орудийного – в зоне прямой видимости как метлой сметает. Что мы там наворотили огнем артиллерии по пушкам на сопках и за ними – одному Богу известно, времени посылать казаков на проверку не было. У меня всего-то шестнадцать лошадей на три бронепоезда. Да и, судя по тому куцему обстрелу, которому подвегались мои БеПо – боеприпасов у японцев тоже почти не осталось.
Как будто оспаривая слова лейтенанта, после противного свиста в километре от бронепоезда разорвался снаряд. В ответ после недолгой паузы отозвалась пара гаубиц "Ильи Муромца". Начинался новый день…
